САЙТ ПРО ЗОНЫ и ЗАКОНЫ - ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЧАТ И ФОРУМ |
Рейтинг
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » САЙТ ПРО ЗОНЫ и ЗАКОНЫ - ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЧАТ И ФОРУМ » Конституция РФ, статьи, комментарии, материалы » ГЛАВА 2. ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА. Статья 21
Конституция РФ
Раздел I
Глава 2 Права и свободы человека и гражданина
Статья 21
1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.
2. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам.
Статья 21
1. Достоинство личности - это юридическая категория с социально-исторически изменяющимся содержанием. Она наполняется конкретным содержанием в конкретной правовой культуре. В частности, в наиболее развитых в государственно-правовом отношении странах, в условиях признания и реального обеспечения прав человека в социальном государстве в понятие достоинства личности включается обладание не только правовой свободой, но и минимальным набором социальных благ, необходимых для достойной жизни по стандартам современного потребительского общества (жилище, относительно высокая заработная плата, общедоступное здравоохранение и образование, социальное обеспечение и т.д.).
2. Право на достоинство - право любой личности, ничем не ограниченное. "Ничем" - т.е. нет никаких обстоятельств для умаления достоинства. Гарантии этого права предусмотрены многими законодательными актами: Закон "О средствах массовой информации", в соответствии с которым можно, не обращаясь в суд, получить опровержение сведений, не соответствующих действительности или порочащих человека; Закон "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", в соответствии с которым можно в судебном порядке защитить честь и достоинство; Закон "О милиции", в котором оговаривается, что в случае, когда обращение с человеком ведет к унижению его чести и достоинства, виновный несет дисциплинарную, а в определенных случаях и уголовную ответственность; Уголовный кодекс РФ предусматривает наказание за оскорбление (статья 130), доведение до самоубийства путем жестокого обращения или унижения человеческого достоинства (статья 110) и т.д.
3. Что касается запретов, перечисляемых в части 2 статьи 21 Конституции, то они описывают наиболее нетерпимые варианты унижения человеческого достоинства, осмысляемого с точки зрения личной свободы. Запрет подвергать человека насилию включает в себя запрет любых телесных наказаний. "Другое" жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание, о котором говорится в части 2 статьи 21, в соответствии с практикой европейской системы защиты прав человека, в частности, предполагает запрет депортировать человека в государство, где в соответствии с практикой этого государства этот человек может быть подвергнут пыткам или бесчеловечному обращению, а также запрет такого порядка исполнения смертного приговора, при котором осужденный должен в течение длительного (многолетнего) срока ожидать приведения приговора в исполнение и при этом он может испытывать сильные страдания.
Статья 21
1. Достоинство личности, как отмечается в Преамбуле Международного пакта о гражданских и политических правах, является свойством, присущим всем членам человеческой семьи, из которого вытекают все неотъемлемые права и на котором основываются свобода, справедливость и всеобщий мир.
Достоинство - неотъемлемое свойство человека как высшей ценности, составляющее основу признания и уважения всех его прав и свобод (Постановление Конституционного Суда от 27 июня 2000 г. N 11-П//СЗ РФ. 2000. N 27. ст. 2882) и принадлежащее ему независимо от того, как он сам и окружающие люди воспринимают и оценивают его личность. Поэтому, как бы ни зарекомендовал себя человек, какими бы качествами, в том числе отрицательными, он ни обладал, государство и его органы обязаны в полной мере обеспечивать ему условия для реализации всех прав, обеспечивающих человеческое достоинство. Обеспечить достоинство человека - значит прежде всего относиться к нему не как к объекту воздействия со стороны государства, а как к равноправному субъекту, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (ч. 2 ст. 45 Конституции) и спорить с государством в лице любых его органов (Постановление Конституционного Суда от 3 мая 1995 г. N 4-П//СЗ РФ. 1995. N 19. ст. 1764).
Закон устанавливает, что даже наказание, применяемое к лицам, осужденным за совершение преступления, не должно иметь целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства (ч. 2 ст. 7 УК). Из положения о праве всех лиц, лишенных свободы, на гуманное обращение и уважение достоинства (п. 1 ст. 10 Международного пакта о гражданских и политических правах) исходит и действующий УИК РФ, провозглашая, что уголовно-исполнительное законодательство и практика его применения основываются на строгом соблюдении гарантий защиты от пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения с осужденными (ч. 3 ст. 3, ч. 2 ст. 12).
Человек тем более не может быть умален в своем достоинстве на том основании, что он привлекается в качестве подозреваемого или обвиняемого и в отношении него осуществляется уголовное преследование. Статья 9 УПК запрещает в ходе уголовного судопроизводства осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участников уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья, и устанавливает, что никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению. Конкретизируются эти запреты, в частности, в требовании, чтобы проведение таких следственных действий, как освидетельствование и личный обыск, осуществлялось дознавателем и следователем одного пола с освидетельствуемым (обыскиваемым) и в присутствии понятых такого же пола.
Ряд правовых норм, обеспечивающих достоинство человека, закреплены в законодательстве о здравоохранении. При обращении за медицинской помощью и ее получении пациент, согласно ст. 30 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан (Ведомости РФ. 1993. N 33. ст. 1318), имеет право, в частности, на: уважительное и гуманное отношение; обследование, лечение и содержание в условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим требованиям; облегчение боли, связанной с заболеванием и (или) медицинским вмешательством, благодаря чему, даже находясь в тяжелом состоянии, он может сохранять достоинство. "Уважительное и гуманное отношение, исключающее унижение человеческого достоинства", должно обеспечиваться всем лицам, страдающим психическими расстройствами, при оказании им психиатрической помощи (ч. 2 ст. 5 Закона РФ от 2 июля 1992 г. "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании"//Ведомости РФ. 1992. N 33. ст. 1913).
Действующее гражданское законодательство называет достоинство личности в числе нематериальных благ, принадлежащих человеку от рождения, неотчуждаемых и непередаваемых (ч. 1 ст. 150 ГК). В случаях совершения каких-либо действий, оскорбляющих достоинство человека, он вправе требовать по суду денежной компенсации нанесенного морального вреда (ст. 151, 1100 ГК). Если же моральный вред был причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию человека, он вправе требовать опровержения этих сведений адекватным способом - выдачей новых документов, опубликованием опровержения или ответа в соответствующих СМИ, вынесением судебного решения (ст. 152 ГК). Причем человек может добиваться признания по суду распространенных в отношении него сведений не соответствующими действительности и тогда, когда лицо, распространившее такие сведения, невозможно установить. Условия и порядок осуществления гражданином права на ответ или опровержение распространенных СМИ сведений, порочащих честь и достоинство человека, весьма детально регламентированы в ст. 43-46 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. "О средствах массовой информации" (Ведомости РСФСР. 1992. N 7. ст. 300; с изм. и доп. по состоянию на 16 октября 2006 г.).
Конституционный Суд расценил как нарушение достоинства личности также лишение или даже временное прекращение законно приобретенного гражданства (Постановление от 16 мая 1996 г. N 12-П), лишение человека возможности восстановить свои права, нарушенные в результате террористического акта (Определение от 27 декабря 2005 г. N 523-О), ограничение права осужденного добиваться смягчения своей участи (Определение от 11 июня 2006 г. N 406-О).
Наиболее грубые посягательства на честь и достоинство личности (доведение до самоубийства путем жестокого обращения с потерпевшим или систематического унижения его личного достоинства, клевета, оскорбление, заведомо ложный донос и др.) признаются преступлениями и влекут уголовную ответственность (ст. 110, 129, 130, 306 УК). Особые меры установлены законодательством для защиты чести и достоинства лиц, осуществляющих важные публичные функции, в том числе судьи, следователя, прокурора, судебного пристава, представителя власти, военнослужащего (ст. 297, 298, 319, 336 УК).
2. Запрет подвергать человека пыткам, жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию является одним из принципиальных положений международного права, закрепленным в целом ряде международных актов о правах человека: во Всеобщей декларации прав человека 1948 г.; в Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.; Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1975 г.; Принципах медицинской этики, относящихся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключенных или задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1982 г.; Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г.; Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, 1988 г.; Основных принципах обращения с заключенными и Стандартных минимальных правил ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением, 1990 г. и др. (см.: Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. Нью-Йорк: ООН, 1992).
В соответствии со ст. 1 Конвенции против пыток (ратифицирована Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 января 1987 г.//Ведомости СССР. 1987. N 45. ст. 747) под пыткой понимается любое действие, которым лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание (физическое и нравственное), чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признание, наказать за действия, которые оно или третье лицо совершило или в которых подозревается, а также запугать либо принудить к действиям. Причем в Конвенции речь идет о пытке лишь как о такой боли или таких страданиях, которые причиняются государственным и должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, либо по их подстрекательству, с их ведома или молчаливого согласия. Это, как представляется, свидетельствует о том, что основная задача всех вышеперечисленных международных документов, как и ст. 21 Конституции России, состоит в защите человека прежде всего от произвола государства, его органов и должностных лиц.
Нарушение запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения при определенных условиях влечет уголовную ответственность в соответствии со ст. 285 (злоупотребление должностными полномочиями), 286 (превышение должностных полномочий), 301 (незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей), 302 (принуждение к даче показаний).
Согласно Конвенции, в понятие "пытка" не включаются боль и страдание, которые возникают в результате применения законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно. Таким образом, все те непременные страдания, которые связаны с задержанием подозреваемого, заключением обвиняемого под стражу или осуждением виновного, не могут быть истолкованы как применение пытки. Другое дело, что при определенных условиях даже эти меры, оставаясь внешне легальными, могут приобретать черты пытки. Именно так должно расцениваться заключение лица под стражу, произведенное в целях получения от него "признательных" показаний при отсутствии требуемых статьями 97 и 108 УПК оснований для применения этой меры пресечения. В пытку, сочетающую в себе элементы физического и нравственного страдания, фактически превращается и содержание под стражей до суда в течение нескольких лет.
Из решений Европейской комиссии по правам человека и Европейского Суда по правам человека следует, что обращение с человеком или применяемое к нему наказание должно расцениваться как бесчеловечное, унижающее достоинство и тем самым как запрещенное статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если оно таково, что вызывает в жертвах такого обращения чувство страха, страдания и неполноценности, которые заставляют их ощущать себя униженными и попранными (см.: Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека. Страсбург: Совет Европы, 1994. С. 14-15; постановления ЕСПЧ по делу 26 октября 2000 г. "Кудла против Польши" и от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации"). При этом Европейский Суд указал, что степень страдания и унижения как составляющих запрещенного статьей 3 Конвенции обращения, "унижающего достоинство", должна быть в любом случае выше степени страдания и унижения как неизбежного элемента той или иной конкретной формы правомерного обращения или законного наказания.
Как частный случай насилия, жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения Конституция и международно-правовые документы рассматривают проведение без согласия лица медицинских, научных и иных опытов.
Предусматривая определенные механизмы защиты от такого рода действий, законодатель, в частности, записал в ст. 30 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, что пациент имеет право на информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство и на отказ от медицинского вмешательства. Этим же Законом ограничивается (как по кругу медицинских учреждений, так и по основаниям и условиям) применение методов диагностики, лечения и лекарственных средств, не разрешенных к применению, а также биомедицинские исследования (ст. 43). С учетом особенностей статуса лиц, задержанных, заключенных под стражу, отбывающих наказание в местах лишения свободы либо административный арест, Закон специально устанавливает запрет проводить в отношении этих лиц испытание новых методов диагностики, профилактики и лечения, а также лекарственных средств, проведение биомедицинских исследований (ч. 3 ст. 29).
Такого же плана особая оговорка предусмотрена Законом "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами: они имеют право на предварительное согласие и отказ на любой стадии от использования в качестве объекта испытаний медицинских средств и методов, научных исследований или учебного процесса, от фото-, видео- или киносъемки (ч. 2 ст. 5).
Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан (ч. 8 ст. 43), а также Закон "О средствах массовой информации" (ч. 2 ст. 4) (с изм. и доп. от 19 июля 1995 г. и от 16 октября 2006 г.//СЗ РФ. 1995. N 30. ст. 2870; СЗ РФ. 2006. N 43. ст. 4412) запрещают пропаганду методов профилактики, диагностики, лечения и лекарственных средств, не прошедших проверочных испытаний в установленном порядке, а также использование в теле-, видео- и кинопрограммах, в информационных компьютерных файлах и программах обработки информационных текстов скрытых вставок и иных технических приемов и способов распространения информации, воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих вредное влияние на их здоровье
Статья 21
Под достоинством в философии понимается осознание самим человеком и окружающими его людьми факта обладания нравственными, интеллектуальными, духовными, физическими и иными ценными качествами личности, не опороченной незаконно и несправедливо ни перед кем и ни при каких условиях. Достоинство личности определяется совокупностью качеств человека, характеризуемых как в результате его самооценки, так и репутации в обществе: благочестием, нравственными установками, уровнем знаний, обладанием социально полезными навыками, достойным образом жизни и т.п.
В понятие права человека на достоинство составной частью входит право на честь и доброе имя. В соответствии со ст. 23 (ч. 1) Конституции РФ каждый имеет право на защиту своей чести и доброго имени. Юридическое содержание этих прав определяется на основе этических норм, связано с совершением социально значимых поступков и неотделимо от личности.
Право на достоинство распространяется на каждого человека. Преступники, бедные, больные, душевнобольные, недееспособные, инвалиды - все категории и социальные слои людей должны иметь право на уважение и почтение. Право на достоинство означает, что люди должны быть свободны в своих стремлениях и выборе образа жизни. Признание этого права предполагает отказ от любых форм рабства и принуждения.
В преамбуле Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. отмечается, что достоинство личности является свойством, присущим всем членам человеческой семьи, из которого вытекают неотъемлемые права и на котором основываются свобода, справедливость и всеобщий мир.
В Российской Федерации не принято специального федерального закона, посвященного регулированию права человека на достоинство. В то же время в отраслевом законодательстве и в судебных решениях немало положений, посвященных понятию и гарантиям защиты данного права.
В частности, в гражданском законодательстве РФ присутствуют нормы, посвященные достоинству личности и его защите. Согласно ч. 1 ст. 150 ГК РФ, достоинство личности отнесено к числу нематериальных благ, принадлежащих человеку от рождения, неотчуждаемых и непередаваемых. Достоинство - неотъемлемое свойство человека, высшая ценность, составляющая основу признания и уважения всех его прав и свобод*(99), принадлежащее ему независимо от того, как он сам и окружающие воспринимают и оценивают его личность. Как бы ни зарекомендовал себя человек, какими бы качествами, в том числе отрицательными, он ни обладал, государство и его органы обязаны в полной мере создавать ему условия для реализации всех прав, обеспечивающих человеческое достоинство. Обеспечить достоинство человека - значит прежде всего относиться к нему не как к объекту воздействия со стороны государства, а как к равноправному субъекту, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ) и спорить с государством в лице любых его органов*(100).
Достоинство личности в Российской Федерации охраняется государством. Ничто не может быть основанием для умаления достоинства личности. Отсюда следует, что вне закона должны быть все формы унижения человеческого достоинства.
Право человека на достоинство обеспечивается возможностью применения специальных правовых мер воздействия к лицам, посягнувшим на достоинство и честь гражданина. Правовая защита достоинства граждан осуществляется, прежде всего, нормами уголовного и гражданского права.
В уголовном законодательстве предусмотрены составы преступлений против чести и достоинства граждан (ст. 129 - клевета, ст. 130 УК РФ - оскорбление). Согласно ст. 129 УК РФ, клевета, т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года. Клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, наказывается штрафом в размере от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до двух месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо арестом на срок от трех до шести месяцев. Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет.
2. Как видно из положений ч. 2 комментируемой статьи, Конституция РФ напрямую запрещает применение пытки, насилия или другого жестокого или унижающего достоинство человека обращения и наказания, которые рассматриваются как оскорбление человеческого достоинства и осуждаются как нарушение прав и основных свобод человека. Включение в Конституцию РФ запрета пыток, другого унижающего достоинство человека обращения - новая конституционная норма российского права.
Запрет подвергать человека пыткам, жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию является одним из принципиальных положений международного права, закрепленным в целом ряде международных актов о правах человека: Всеобщей декларации прав человека 1948 г.; Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.; Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1975 г.; Принципах медицинской этики, относящихся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключенных или задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1982 г.; Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г.; Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, 1988 г.; Основных принципах обращения с заключенными и Стандартных минимальных правилах ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением, 1990 г. и др.*(101)
Согласно ст. 7 Пакта о гражданских и политических правах и ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, запрещается подвергать людей пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему их достоинство обращению или наказанию.
Как следует из ряда решений Европейской комиссии по правам человека (1969 г.) и Европейского Суда по правам человека (1978 г.), обращение или наказание должно признаваться бесчеловечным, если оно причиняет сильные моральные или физические страдания и не может быть оправданным в данной ситуации. Оно признается унижающим человеческое достоинство, если направлено на то, чтобы вызвать у жертв чувство страха, подавленности и неполноценности, оскорбить, унизить или сломить их физическое или моральное сопротивление, вне зависимости от того, совершаются подобные действия перед третьими лицами или в частной обстановке*(102).
В соответствии со ст. 3 Конвенции и требованиями, содержащимися в постановлениях Европейского Суда по правам человека, условия содержания обвиняемых под стражей должны быть совместимы с уважением к человеческому достоинству. При этом лицу не должны причиняться лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, а здоровье и благополучие лица должны быть гарантированы с учетом практических требований режима содержания.
Оценка указанного уровня дается в зависимости от конкретных обстоятельств, в частности: от продолжительности неправомерного обращения с человеком, характера физических и психических последствий такого обращения. В некоторых случаях принимаются во внимание пол, возраст и состояние здоровья лица, которое подверглось бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" отмечено следующее: "В практике применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека к "бесчеловечному обращению" относятся случаи, когда такое обращение, как правило, носит преднамеренный характер, имеет место на протяжении нескольких часов или когда в результате такого обращения человеку были причинены реальный физический вред либо глубокие физические или психические страдания".
В соответствии со ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г., ратифицированной Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 января 1987 г.*(103), под пыткой понимается любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется сильная боль или страдание, физическое или психическое, официальным лицом или по его подстрекательству с целью получения от него или от третьего лица информации или признаний, наказание его за действия, которые он совершил или в совершении которых подозревается, а также запугивание либо принуждение его к действиям. Пытки запрещаются принципиально даже в самых исключительных обстоятельствах, включая войну. Запрещается также выдача лиц другому государству, если есть серьезные основания полагать, что этому лицу может угрожать там применение пыток.
Нарушение запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения при определенных условиях влечет за собой уголовную ответственность в соответствии со ст. 285 ("Злоупотребление должностными полномочиями"), 286 ("Превышение должностных полномочий"), 301 ("Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей"), 302 ("Принуждение к даче показаний") УК РФ. Все действия, связанные с совершением пыток, рассматриваются уголовным правом как преступления. Согласно ст. 179 УК РФ, принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие, а также подобные действия, соединенные с применением насилия или с издевательством над личностью допрашиваемого, влекут за собой уголовное наказание - лишение свободы на срок от трех до 10 лет.
Статья 21
1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть
основанием для его умаления.
2. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или
унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может
быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам.
Комментарий к статье 21
1. Достоинство личности, как отмечается в Преамбуле Международного пакта
о гражданских и политических правах, является свойством, присущим всем членам
человеческой семьи, из которого вытекают все неотъемлемые права и на котором
основываются свобода, справедливость и всеобщий мир.
Достоинство - неотъемлемое свойство человека как высшей ценности, принадлежащее
ему независимо от того, как он сам и окружающие люди воспринимают и оценивают
его личность. Поэтому, как бы ни зарекомендовал себя человек, какими бы качествами,
в том числе отрицательными, он ни обладал, государство и его органы обязаны
в полной мере обеспечивать ему условия для реализации всех прав, обеспечивающих
человеческое достоинство. Обеспечить достоинство человека - значит прежде
всего относиться к нему не как к объекту воздействия со стороны государства,
а как к равноправному субъекту, который может защищать свои права всеми не
запрещенными законом способами (ч. 2 ст. 45 Конституции) и спорить с государством
в лице любых его органов (см.: Постановление Конституционного Суда Российской
Федерации от 3 мая 1995 г. по делу о проверке конституционности ст. 220-1
и 220-2 УПК. - ВКС РФ, 1995, N 2-3, с. 42).
Закон устанавливает, что даже наказание, применяемое к лицам, осужденным
за совершение преступления, не должно иметь целью причинение физических страданий
или унижение человеческого достоинства (ч. 2 ст. 20 УК). Из положения о праве
всех лиц, лишенных свободы, на гуманное обращение и уважение достоинства (ч.
1 ст. 10 Международного пакта о гражданских и политических правах) исходит
и действующий ИТК, предусматривая при определении задач исполнения наказания
и полномочий органов, ведающих исполнением наказания, что исполнение наказания
не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого
достоинства (ч. 2 ст. 1), а жестокие, бесчеловечные или унижающие человеческое
достоинство действия по отношению к осужденным запрещены (ст. 116).
Человек тем более не может быть умален в своем достоинстве до того момента,
как он будет признан виновным в совершении преступления, что нашло отражение
в целом ряде положений уголовно-процессуального законодательства. Так, ст.
20 УПК запрещает домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле
лиц путем насилия и угроз; ст. 181 и 183 не допускают при освидетельствовании
или проведении эксперимента действий, унижающих достоинство или опасных для
здоровья освидетельствуемого и иных лиц; ст. 172 и 181 требуют проводить соответственно
личный обыск и освидетельствование в присутствии понятых одного пола с обыскиваемым
(освидетельствуемым).
Ряд правовых норм, обеспечивающих достоинство человека, закреплен в законодательстве
о здравоохранении. При обращении за медицинской помощью и ее получении пациент,
согласно ст. 30 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья
граждан (ВВС РФ, 1993, N 33, ст. 1318), имеет право, в частности, на: уважительное
и внимательное отношение; обследование, лечение и содержание в условиях, соответствующих
санитарно-гигиеническим требованиям; облегчение боли, связанной с заболеванием
и (или) медицинским вмешательством, благодаря чему, даже находясь в тяжелом
состоянии, он может сохранять достоинство. " Уважительное и гуманное отношение,
исключающее унижение человеческого достоинства", должно обеспечиваться всем
лицам, страдающим психическими расстройствами, при оказании им психиатрической
помощи (ч. 2 ст. 5 Закона Российской Федерации от 2 июля 1992 г. "О психиатрической
помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". - ВВС РФ, 1992, N 33, ст.
1913).
Действующее гражданское законодательство называет достоинство личности
в числе нематериальных благ, принадлежащих человеку от рождения, неотчуждаемых
и непередаваемых (ч. 1 ст. 150 ГК). В случаях совершения каких-либо действий,
оскорбляющих достоинство человека, он вправе требовать по суду денежной компенсации
нанесенного морального вреда (ст. 151, 1100 ГК). Если же моральный вред был
причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство или деловую
репутацию человека, он вправе требовать опровержения этих сведений адекватным
способом - выдачей новых документов, опубликованием опровержения или ответа
в соответствующих СМИ, вынесением судебного решения (ст. 152 ГК). Причем человек
может добиваться признания по суду распространенных в отношении его сведений
не соответствующими действительности и тогда, когда лицо, распространившее
такие сведения, невозможно установить. Условия и порядок осуществления гражданином
права на ответ или опровержение распространенных СМИ сведений, порочащих его
честь и достоинство, весьма детально регламентированы в ст. 43-46 Закона Российской
Федерации от 27 декабря 1991 г. "О средствах массовой информации" (ВВС РСФСР,
1992, N 7, ст. 300; СЗ РФ, 1995, N 3, ст. 169; 1995, N 30, ст. 2870; 1996,
N 1, ст. 4).
Наиболее грубые посягательства на честь и достоинство личности (доведение
до самоубийства путем жестокого обращения с потерпевшим или систематического
унижения его личного достоинства, клевета, оскорбление, заведомо ложный донос,
хулиганство и др.) признаются преступлениями и влекут уголовную ответственность
(ст. 107, 130, 131, 180, 206 УК).
2. Запрет подвергать человека пыткам, жестокому, бесчеловечному или унижающему
его достоинство обращению и наказанию является одним из принципиальных положений
международного права, закрепленным в целом ряде международных актов о правах
человека: Всеобщей декларации прав человека 1948 г.; Европейской конвенции
о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; Международном пакте о гражданских
и политических правах 1966 г.; Декларации о защите всех лиц от пыток и других
жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания
1975 г.; Принципах медицинской этики, относящихся к роли работников здравоохранения,
в особенности врачей, в защите заключенных или задержанных лиц от пыток и
других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или
наказания 1982 г.; Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных
или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г.; Своде принципов
защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было
форме, 1988 г.; Основных принципах обращения с заключенными и Стандартных
минимальных правил ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением,
1990 г. и др. (см.: Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения
преступности и уголовного правосудия. Нью-Йорк. ООН, 1992).
В соответствии со ст. 1 Конвенции против пыток под пыткой понимается
любое действие, которым лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание
(физическое и нравственное), чтобы получить от него или от третьего лица сведения
или признание, наказать за действия, которые оно или третье лицо совершило
или в котором подозревается, а также запугать либо принудить к действиям.
Причем в Конвенции речь идет о пытке лишь как о такой боли или таких страданиях,
которые причиняются государственным и должностным лицом или иным лицом, выступающим
в официальном качестве, или по их подстрекательству, с их ведома или молчаливого
согласия. Это, как представляется, свидетельствует о том, что основная задача
всех вышеперечисленных международных документов, как и ст. 21 Конституции
России, состоит в защите человека прежде всего от произвола государства, его
органов и должностных лиц. Нарушение запрета на применение пыток и других
жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения при определенных
условиях влечет уголовную ответственность в соответствии со ст. 170 (злоупотребление
властью или служебным положением), 178 (заведомо незаконный арест или задержание),
179 (принуждение к даче показаний).
Согласно Конвенции в понятие "пытка" не включаются боль и страдание,
которые возникают в результате применения законных санкций, неотделимы от
этих санкций или вызываются ими случайно. Таким образом, все те непременные
страдания, которые связаны с задержанием подозреваемого, заключением обвиняемого
под стражу или осуждением виновного, не могут быть истолкованы как применение
пытки. Другое дело, что при определенных условиях даже эти меры, оставаясь
внешне легальными, могут приобретать черты пытки. Именно так должно расцениваться
заключение лица под стражу, произведенное в целях получения от него "признательных"
показаний при отсутствии требуемых ст. 89 УПК оснований для применения этой
меры пресечения. В пытку, сочетающую в себе элементы физического и нравственного
страдания, фактически превращается и содержание под стражей до суда в течение
нескольких лет.
Как следует из ряда решений Европейской комиссии по правам человека (1969
г.) и Европейского суда по правам человека (1978 г.), обращение или наказание
должно признаваться бесчеловечным, если оно влечет сильные моральные или физические
страдания и не может быть оправданным в данной ситуации. Оно признается унижающим
человеческое достоинство, если направлено на то, чтобы вызвать у жертв чувство
страха, подавленности и неполноценности, оскорбить, унизить или сломить их
физическое или моральное сопротивление, вне зависимости от того, совершаются
соответствующие действия перед третьими лицами или в частной обстановке (см.:
Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека. Страсбург, Совет
Европы, 1994, с. 14-15).
Как частный случай насилия, жестокого или унижающего человеческое достоинство
обращения Конституция и международно-правовые документы рассматривают проведение
без согласия лица медицинских, научных и иных опытов.
Предусматривая определенные механизмы защиты от такого рода действий,
законодатель, в частности, записал в ст. 30 Основ законодательства Российской
Федерации об охране здоровья граждан, что пациент имеет право на информированное
добровольное согласие на медицинское вмешательство и на отказ от медицинского
вмешательства. Этим же законом ограничивается (как по кругу медицинских учреждений,
так и по основаниям и условиям) применение методов диагностики, лечения и
лекарственных средств, не разрешенных к применению, а также биомедицинские
исследования (ст. 43).
С учетом особенностей статуса лиц, задержанных, заключенных под стражу,
отбывающих наказание в местах лишения свободы либо административный арест,
Закон специально устанавливает запрет проводить в отношении их испытание новых
методов диагностики, профилактики и лечения, а также лекарственных средств,
проведение биомедицинских исследований (ч. 3 ст. 29).
Такого же плана особая оговорка предусмотрена Законом "Опсихиатрической
помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" в отношении лиц, страдающих
психическими расстройствами: они имеют право на предварительное согласие и
отказ на любой стадии от использования в качестве объекта испытаний медицинских
средств и методов, научных исследований или учебного процесса, от фото-, видео-
или киносъемки (ч. 2 ст. 5).
Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан
(ч. 8 ст. 43), а также Закон "О средствах массовой информации" в редакции
от 19 июля 1995 г. (ч. 2 ст. 4) запрещают пропаганду методов профилактики,
диагностики, лечения и лекарственных средств, не прошедших проверочных испытаний
в установленном порядке, а также использование в теле-, видео- и кинопрограммах,
в информационных компьютерных файлах и программах обработки информационных
текстов скрытых вставок, воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих
вредное влияние на их здоровье (СЗ РФ, 1995, N 30, ст. 2870).
Статья 21
1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть
основанием для его умаления.
2. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или
унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может
быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам.
Комментарий к статье 21
Под достоинством личности понимается осознание самим человеком и окружающими
факта обладания неопороченными нравственными и интеллектуальными качествами.
Достоинство личности определяется не только самооценкой субъекта, но и совокупностью
объективных качеств человека, характеризующих его репутацию в обществе (благоразумие,
нравственные установки, уровень знаний, обладание социально полезными навыками,
достойный образ жизни и т. п.).
Достоинство любого человека подлежит защите независимо от его действительной
социальной ценности. Каждый человек имеет право на уважение окружающих. Никакие
обстоятельства не могут служить основанием для умаления достоинства личности.
Охрана государством достоинства личности выражается в том, что оно четко
определяет основания и формы ограничения неприкосновенности личной жизни граждан.
Так, справедливое и законное требование следователя о представлении доказательств,
осуществляемое в установленных уголовно-процессуальным законом случаях и порядке,
не может рассматриваться как ущемление достоинства личности, как оскорбление.
Для обеспечения уважения достоинства личности должны быть исключены произвольное,
без законных оснований вмешательство государственных органов и должностных
лиц в частную жизнь граждан и нарушение порядка проведения процессуальных
действий. Унижение человеческого достоинства могут вызвать грубость и обман
при проведении допросов и очных ставок, огласка при проведении необоснованных
обысков и изучении дневников и личных бумаг.
Достоинство гражданина может пострадать при проведении освидетельствований,
экспертиз, личных обысков, получении образцов для сравнительного исследования.
Ущерб достоинству гражданина могут причинить незаконные и неэтичные методы
осмотра и обследования обнаженного тела или получения биологических объектов.
Унижают человеческое достоинство и производимые без достаточных оснований
задержание и арест, осмотр и выемка корреспонденции.
В ряде норм законодатель запрещает следователю, судье проведение всякого
рода процессуальных действий, способных причинить ущерб достоинству человеческой
личности. Так, при производстве обыска следователь обязан принимать меры к
тому, чтобы не были оглашены выявленные при обыске и выемке обстоятельства
интимной жизни лица, занимающего данное помещение, или других лиц (ст. 170
УПК). Личный обыск может производиться только лицом одного пола с обыскиваемым
и в присутствии понятых того же пола (ст. 172 УПК). Освидетельствование в
тех случаях, когда это следственное действие сопровождается обнажением освидетельствуемого
лица, производится в присутствии понятых того же пола. Следователь не присутствует
при освидетельствовании лица другого пола, если оно сопровождается обнажением
этого лица. В этом случае освидетельствование производится врачом в присутствии
понятых.
При освидетельствовании не допускаются действия, унижающие достоинство
или опасные для здоровья освидетельствуемого лица (ст. 181 УПК). Производство
следственного эксперимента допускается при условии, что при этом не унижаются
достоинство и честь участвующих в нем лиц и окружающих и не создается опасность
для их здоровья (ст. 183 УПК).
Таким образом, ст. 21 Конституции представляет собой норму общего характера,
которая относится ко всем процессуальным действиям и запрещает следователю,
дознавателю и судье всякого рода действия, способные причинить ущерб достоинству
и чести человеческой личности.
Понятия "человеческое достоинство", "честь", "доброе имя" складываются
на основе этических норм, они связаны с совершением социально значимых поступков,
неотделимы от личности и в связи с этим охраняются правом, возможностью применения
уголовно-правовых мер воздействия к лицам, посягнувшим на достоинство и честь
гражданина. Реальная правовая защита достоинства граждан осуществляется прежде
всего нормами уголовного и гражданского права.
Предусматривая в уголовном законодательстве составы преступлений против
чести и достоинства граждан (ст. 130 и 131 УК), а в гражданском законодательстве
- гражданское правонарушение (ст. 7 ГК), законодатель стремится оградить неимущественные
интересы личности, ибо защита доброго имени человека - это прежде всего восстановление
его правильной общественной оценки.
Клевета и оскорбление, хотя и имеют общую направленность, т. е. унижение
чести и достоинства личности, тем не менее различаются: оскорбление непосредственно
направлено на унижение личного достоинства человека; клевета подрывает общественную
оценку личности, влияет на репутацию человека в обществе. Уголовно наказуемым
при оскорблении является унижение чести и достоинства гражданина в позорящей
его, неприличной форме; клевета есть распространение заведомо ложных, позорящих
другое лицо измышлений. Уголовный закон при назначении наказания не имеет
целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства
(ст. 20 УК).
Согласно ст. 7 ГК гражданин вправе требовать по суду опровержения получивших
распространение порочащих его честь и достоинство сведений, если они не соответствуют
действительности.
Конституция запрещает применение пытки, насилия или другого жестокого
или унижающего достоинство человека обращения и наказания, которые рассматриваются
как оскорбление человеческого достоинства и осуждаются как нарушение прав
человека и основных свобод, провозглашенных во Всеобщей декларации прав человека.
Включение в Конституцию запрета пыток, другого унижающего достоинство человека
обращения - новое установление российского конституционного права.
Под пыткой понимается любое действие, посредством которого человеку намеренно
причиняется сильная боль или страдание, физическое или психическое, официальным
лицом или по его подстрекательству с целью получения от него или от третьего
лица информации или признаний, наказания его за действия, которые он совершил
или в совершении которых подозревается. В это понятие не включаются боль и
страдание, возникающие только из-за законного лишения свободы, ввиду состояния,
присущего этому ограничению прав (ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких,
бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10
декабря 1984 г. <13>.
Пытка представляет собой усугубленный и преднамеренный вид жестокого
и унижающего достоинство обращения и должна быть полностью исключена из действий
и решений должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу.
Все действия, связанные с совершением пыток, рассматриваются уголовным правом
как преступления. Согласно ст. 179 УК принуждение к даче показаний путем применения
угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание
или предварительное следствие, а также подобные действия, соединенные с применением
насилия или с издевательством над личностью допрашиваемого, влекут уголовное
наказание - лишение свободы на срок от 3 до 10 лет.
Как посягательство на достоинство личности рассматривает Конституция
медицинские, научные или иные опыты, производимые без добровольного согласия
лица.
Основами законодательства об охране здоровья граждан не допускаются испытания
новых методов диагностики, профилактики и лечения, а также лекарственных средств,
проведение биомедицинских исследований с привлечением в качестве объектов
лиц задержанных, заключенных под стражу, отбывающих наказание в местах лишения
свободы либо административный арест (ст. 29 Основ).
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 27 июня 2000 г. No. 11-П
ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ПОЛОЖЕНИЙ ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 47 И ЧАСТИ ВТОРОЙ
СТАТЬИ 51 УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР
В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНИНА В.И. МАСЛОВА
Именем Российской Федерации
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего О.И. Тиунова, судей Н.С. Бондаря, Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой, А.Я. Сливы, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
с участием представителя гражданина В.И. Маслова - адвоката Б.Б. Грузда, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В.В. Лазарева и представителя Совета Федерации - адвоката А.Я. Клейменова,
руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР.
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина В.И. Маслова на нарушение его конституционных прав указанными положениями УПК РСФСР.
Заслушав сообщение судьи - докладчика А.Л. Кононова, объяснения представителей сторон, выступления приглашенных в заседание судьи Верховного Суда Российской Федерации С.А. Разумова, а также представителей: от Генеральной прокуратуры Российской Федерации - А.П. Короткова, от Министерства внутренних дел Российской Федерации - Б.Я. Гаврилова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
установил:
1. Как следует из жалобы, 2 октября 1997 года в рамках расследования по уголовному делу, возбужденному по признакам преступления, предусмотренного статьей 163 УК Российской Федерации, следственными органами при ГУВД города Санкт - Петербурга и Ленинградской области был произведен обыск по месту жительства гражданина В.И. Маслова, после чего он был принудительно доставлен в региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где удерживался более 16 часов. За это время в отношении него был проведен ряд других следственных действий - опознание, допрос в качестве свидетеля, очная ставка.
В ответ на ходатайство В.И. Маслова об обеспечении помощи адвоката (защитника) следователь разъяснил ему, что в соответствии с частью первой статьи 47 УПК РСФСР такая помощь предоставляется только обвиняемому - с момента предъявления обвинения и подозреваемому - с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, а поскольку В.И. Маслов в данный момент по своему процессуальному положению является свидетелем, его просьба не может быть удовлетворена. Протокол же о задержании в качестве подозреваемого был объявлен В.И. Маслову после того, как он уже длительное время находился в положении фактически задержанного и в отношении него были проведены опознание, допрос в качестве свидетеля и очная ставка.
После предъявления В.И. Маслову обвинения осуществляющий его защиту адвокат заявил ходатайство об ознакомлении с протоколами следственных действий, проведенных с участием В.И. Маслова до признания его подозреваемым, в чем ему было отказано, так же, как и в производстве выписок из материалов, предоставленных для ознакомления, на том основании, что, по мнению следователя, в силу части второй статьи 51 УПК РСФСР эти права защитник может реализовать лишь после окончания следствия.
Действия следователя неоднократно обжаловались В.И. Масловым и его защитником в прокуратуру и суд, которые, однако, не усмотрели в них каких-либо нарушений права В.И. Маслова пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента задержания. Только после рассмотрения судом кассационной инстанции их требования в части, касающейся применения части второй статьи 51 УПК РСФСР, были удовлетворены: признан незаконным отказ защитнику в предоставлении для ознакомления протоколов следственных действий, проведенных с участием его подзащитного, и в производстве выписок из процессуальных документов.
Гражданин В.И. Маслов, полагая, что его конституционным правам в уголовном процессе причинен невосполнимый ущерб, поскольку они своевременно не были реализованы на важной для защиты стадии уголовного процесса, обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с просьбой проверить конституционность примененных в его деле положений УПК РСФСР, как противоречащих статьям 45 (часть 2), 48 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
Таким образом, предметом рассмотрения по настоящему делу являются положения части первой статьи 47 УПК РСФСР, которые допускают защитника к участию в деле с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу; а также положения части второй статьи 51 УПК РСФСР, которые толкуются правоприменительной практикой как не предоставляющие защитнику до окончания расследования по делу право знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием его подзащитного до того, как он был признан подозреваемым, и документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, и исключающие право выписывать необходимые сведения из материалов, с которыми защитник был ознакомлен.
2. Конституция Российской Федерации, гарантируя государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 2; статья 45, часть 1), предоставляет каждому право на получение квалифицированной юридической помощи (статья 48, часть 1) и, кроме того, прямо предусматривает, что "каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения" (статья 48, часть 2).
Закрепляя это право как непосредственно действующее, Конституция Российской Федерации не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а следовательно, и с моментом принятия органом дознания, следствия или прокуратуры какого-либо процессуального акта, и не наделяет федерального законодателя правом устанавливать ограничительные условия его реализации.
Норма статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации определенно указывает на сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правовой помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего на свободу и личную неприкосновенность, ограничены, в том числе в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. Поэтому конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.
По буквальному смыслу положений, закрепленных в статьях 2, 45 и 48 Конституции Российской Федерации, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, - удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность.
В противоречие с требованиями статьи 48 Конституции Российской Федерации оспариваемые положения части первой статьи 47 УПК РСФСР препятствуют реализации права на помощь адвоката (защитника), допуская ее не с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, а лишь с момента объявления ему органами дознания и следствия протокола задержания или постановления об аресте, в результате чего реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) ставится в зависимость от усмотрения этих органов.
Такое усмотрение открывает возможность для недопустимых произвольных властных действий в отношении лица, чьи конституционные права и свободы ограничиваются, что не только противоречит принципам свободы и личной неприкосновенности (статья 22, часть 1, Конституции Российской Федерации), но и умаляет достоинство личности как основу признания и уважения ее прав и свобод (статья 21, часть 1, Конституции Российской Федерации).
3. Закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации право пользоваться помощью адвоката (защитника) является конкретизацией более общего права, предусмотренного частью 1 той же статьи, - права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 января 1997 года по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР). Поэтому статья 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации, дополнительно гарантирующая защиту от необоснованных ограничений предусмотренного статьей 22 Конституции Российской Федерации права на свободу и личную неприкосновенность, не может толковаться как ограничивающая право на квалифицированную юридическую помощь адвоката - такая помощь должна быть предоставлена каждому лицу, в том числе в рамках уголовного преследования в любых его формах. Иное истолкование было бы умалением конституционного права каждого на получение квалифицированной юридической помощи, которое не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах и противоречило бы статьям 55 (часть 3) и 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 марта 1996 года по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации "О государственной тайне").
Поскольку конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом, то применительно к его обеспечению понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения" должны толковаться в их конституционно - правовом, а не в придаваемом им Уголовно - процессуальным кодексом РСФСР более узком смысле. В целях реализации названного конституционного права необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. При этом факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться актом о возбуждении в отношении данного лица уголовного дела, проведением в отношении него следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него (в частности, разъяснением в соответствии со статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации права не давать показаний против себя самого). Поскольку такие действия направлены на выявление уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, фактов и обстоятельств, ему должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к адвокату (защитнику). Тем самым обеспечиваются условия, позволяющие этому лицу получить должное представление о своих правах и обязанностях, о выдвигаемом против него обвинении и, следовательно, эффективно защищаться, и гарантирующие в дальнейшем от признания недопустимыми полученных в ходе расследования доказательств (статья 50, часть 2, Конституции Российской Федерации).
Изложенное понимание конституционных норм о праве каждого при осуществлении в отношении него уголовного преследования на доступ к адвокату согласуется также с нормами международного права, в соответствии с которыми в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина (статья 15, часть 4; статья 17, часть 1, Конституции Российской Федерации).
Доступ к адвокату как неотъемлемая гарантия права на защиту в случае уголовного обвинения предусмотрен статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также статьями 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым каждому арестованному или задержанному сообщаются незамедлительно причины ареста и предъявляемое обвинение и обеспечивается право на безотлагательное решение судом вопроса о законности задержания и справедливое публичное разбирательство дела при предоставлении возможности защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника.
Рассматривая право обвиняемого на получение помощи адвоката как распространяющееся на досудебные стадии производства (решение от 24 мая 1991 года по делу Quaranta, Series A, no. 205, para 27; решение от 24 ноября 1993 года по делу Ymbrioscia, Series A, no. 275, para 36), Европейский суд по правам человека сформулировал ряд положений, согласно которым отказ задержанному в доступе к адвокату в течение первых часов допросов полицией в ситуации, когда праву на защиту мог быть нанесен невосполнимый ущерб, является - каким бы ни было основание такого отказа - несовместимым с правами обвиняемого, предусмотренными статьей 6 (пункт 3с) Конвенции о защите прав человека и основных свобод (решение от 8 февраля 1996 года по делу Murray, 1996-1, para 66). При этом под обвинением в смысле статьи 6 Конвенции Европейский суд по правам человека понимает не только официальное уведомление об обвинении, но и иные меры, связанные с подозрением в совершении преступления, которые влекут серьезные последствия или существенным образом сказываются на положении подозреваемого (решение от 27 февраля 1980 года по делу Deweer, Series A, no. 35, para 44, 46; решение от 15 июля 1982 года по делу Eckle, Series A, no. 51, para 73; решение от 10 декабря 1982 года по делу Foti, Series A, no. 56, para 52), т.е. считает необходимым исходить из содержательного, а не формального понимания обвинения.
Таким образом, оспариваемые положения части первой статьи 47 УПК РСФСР, согласно которым лицо, подозреваемое в совершении преступления, получает право пользоваться помощью защитника с момента объявления ему либо протокола задержания, либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу, исходя из их буквального смысла, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием, и, следовательно, не соответствуют статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
4. Оспариваемые положения части второй статьи 51 УПК РСФСР, по их буквальному смыслу, не предусматривают право защитника до окончания расследования по делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием подзащитного до признания его подозреваемым, и с документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения в любом объеме. Именно таким образом эти положения были истолкованы в деле заявителя органами следствия, прокуратуры и в первоначальных решениях - судом.
Данное правоприменителем истолкование, однако, не вытекает из этих норм УПК РСФСР, если их рассматривать во взаимосвязи с положениями, которые устанавливают право и обязанность защитника в уголовном судопроизводстве использовать любые средства и способы защиты, не противоречащие закону (часть первая статьи 51 УПК РСФСР, статья 16 Положения об адвокатуре РСФСР).
Оспариваемые положения части второй статьи 51 УПК РСФСР обязывают следствие предъявить защитнику подозреваемого как материалы следственных действий с участием подозреваемого, так и документы, которые предъявлялись подозреваемому либо должны быть ему предъявлены, а также которые подтверждают законность и обоснованность применения к нему меры пресечения. Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого или стали ему известны иным образом до признания его подозреваемым, как и ограничение права защитника выписывать из материалов, с которыми он был ознакомлен до окончания следствия, любые сведения и в любом объеме не имеют разумного основания, не могут быть оправданы интересами следствия или иными конституционно значимыми целями, допускающими соразмерные ограничения прав и свобод (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).
Иное истолкование оспариваемых положений части второй статьи 51 УПК РСФСР противоречило бы также смыслу статьи 45 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой в Российской Федерации гарантируется государственная защита прав и свобод, и статьи 48 Конституции Российской Федерации, закрепляющей право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе право пользоваться помощью адвоката (защитника) по уголовным делам.
Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
постановил:
1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 и 55 (часть 3), положения части первой статьи 47 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР, которые - по их буквальному смыслу - предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу и, следовательно, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием.
Впредь до введения федеральным законодателем нового урегулирования подлежит применению непосредственно положение статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации в его истолковании, данном в настоящем Постановлении.
2. Признать положения части второй статьи 51 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку они, будучи истолкованы в конституционно - правовом смысле, не ограничивают право защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием подзащитного до признания его подозреваемым, и с документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения и в любом объеме.
3. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
4. С учетом выводов, содержащихся в настоящем Постановлении, гражданину В.И. Маслову должна быть обеспечена возможность обратиться за защитой своих прав и законных интересов, которые могли быть нарушены применением признанного не соответствующим Конституции Российской Федерации положения части первой статьи 47 УПК РСФСР.
5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Российской газете". Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Конституционный Суд
Российской Федерации
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 3 мая 1995 г. N 4-П
ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ СТАТЕЙ
220.1 И 220.2 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР
В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНИНА В.А. АВЕТЯНА
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н.В. Витрука, судей М.В. Баглая, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева, руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.
Поводом к рассмотрению дела, согласно части первой статьи 36 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", явилась жалоба гражданина В.А. Аветяна на нарушение его конституционного права на судебную защиту примененными в его деле нормами Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.
Основанием к рассмотрению дела, согласно части второй статьи 36 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации положения оспариваемых статей УПК РСФСР, согласно которым правом на обжалование в суд ареста обладает лишь лицо, содержащееся под стражей, его защитник или законный представитель по месту такого содержания.
Заслушав сообщение судьи - докладчика Т.Г. Морщаковой, выступления приглашенных в заседание представителей: от Государственной Думы - депутата А.М. Траспова, члена Комитета по законодательству и судебно-правовой реформе, и Г.П. Ивлиева, заведующего сектором по судебной реформе названного Комитета; от Министерства юстиции Российской Федерации - Л.М. Пантелеевой, заместителя начальника управления по разработке законодательства о судебной реформе и борьбе с правонарушениями; от Федерального союза адвокатов Российской Федерации - М.Д. Смирнова, члена Московской областной коллегии адвокатов, исследовав представленные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
1. В отношении гражданина В.А. Аветяна было возбуждено уголовное дело по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных статьями 122 (злостное уклонение от уплаты алиментов), 130 (клевета) Уголовного кодекса РСФСР, и вынесено постановление о применении к нему в качестве меры пресечения заключения под стражу, которое исполнено не было. Это постановление, датированное 16 августа 1990 года, не отменялось вплоть до момента прекращения уголовного дела 16 апреля 1994 года. Таким образом, решение о заключении гражданина В.А. Аветяна под стражу действовало в течение почти четырех лет; в связи с этим был объявлен его розыск, о чем сообщалось в местной газете.
Гражданин В.А. Аветян обращался в суды общей юрисдикции с жалобами на незаконность постановления о применении в отношении него в качестве меры пресечения заключения под стражу и просил об отмене этого постановления. Однако в рассмотрении жалобы ему было дважды отказано на том основании, что в соответствии со статьями 220.1 и 220.2 УПК РСФСР такие жалобы могут быть принесены только лицами, реально содержащимися под стражей, и рассматриваются судом по месту такого содержания.
2. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель утверждает, что примененные в его деле статьи 220.1 и 220.2 УПК РСФСР ограничивают его права на свободу и личную неприкосновенность, на судебную защиту, противоречат провозглашенному в Конституции Российской Федерации равенству всех перед законом и судом и, следовательно, не соответствуют статьям 19, 22, 45, 46 и 47 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации признал жалобу допустимой, поскольку, как того требует статья 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", обжалуемые положения закона (в данном случае - УПК РСФСР) были применены в деле заявителя и затрагивают его конституционные права.
Суды общей юрисдикции, применяя статьи 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, исходят из буквального смысла этих норм, к чему их обязывает статья 120 Конституции Российской Федерации, согласно которой суды в своей деятельности должны строго подчиняться как Конституции Российской Федерации, так и федеральному закону.
В то же время в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 3 "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" и от 29 сентября 1994 г. N 6 "О выполнении судами Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 года", а также в материалах обобщения судебной практики по этим вопросам подчеркивается, что суды должны проверять соблюдение всех норм УПК РСФСР, регламентирующих применение указанной меры пресечения, и строго обеспечивать на практике права лиц, обжалующих в суд применение ареста. Тем не менее суды общей юрисдикции, признавая введенное УПК РСФСР ограничение права на судебное обжалование, не воспользовались предусмотренным в статье 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, а также в пункте 3 части первой статьи 3 и статьях 101, 102 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" правом обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о соответствии указанных статей УПК РСФСР Конституции Российской Федерации. Вместе с тем, суд общей юрисдикции не вправе признавать неконституционным закон, который подлежит применению в рассматриваемом им конкретном деле. Этот вопрос подведомствен только Конституционному Суду Российской Федерации, который в свою очередь не проверяет законность и обоснованность решений судов общей юрисдикции, а решает исключительно вопросы права.
3. Из содержания статей 220.1 и 220.2 УПК РСФСР следует, что обжалованию и судебной проверке подлежит не само содержание под стражей в отношении обвиняемого или подозреваемого, а законность и обоснованность применения этой меры.
Под применением меры пресечения законодатель понимает вынесение органом дознания, следователем или прокурором постановления о ее избрании (статьи 89, 92 УПК РСФСР). Постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, в том числе в случаях, когда оно не приведено в исполнение, затрагивает права и свободы гражданина, привлеченного в качестве обвиняемого или подозреваемого. С момента вынесения постановления у государственных органов возникает право ограничивать свободу указанных лиц и применять к ним соответствующие меры принуждения. С этого же момента обвиняемый и подозреваемый вправе обжаловать применение меры пресечения, что разъясняется им при объявлении вынесенного об этом постановления (часть первая статьи 92 УПК РСФСР). Статьи 220.1 и 220.2 УПК РСФСР определяют процедуру этого обжалования и таким образом - реализации конституционного права на обращение за судебной защитой, закрепленного в статье 46 Конституции Российской Федерации.
Согласно Конституции Российской Федерации это право не может быть ограничено. Допустимые ограничения конституционных прав в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации могут быть введены законодателем только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Право на судебную защиту ни в каком случае не может вступить в противоречие с данными целями и, следовательно, не подлежит ограничению. Именно поэтому право на судебную защиту отнесено согласно статье 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации к таким правам и свободам, которые не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах. Статьи 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, отступая от этого положения, ограничивают право на судебное обжалование для некоторых категорий обвиняемых и подозреваемых.
4. Право на судебную защиту выступает как гарантия в отношении всех конституционных прав и свобод. Его конкретизация в статьях 220.1 и 220.2 УПК РСФСР должна гарантировать конституционные права на охрану государством достоинства личности, а также на свободу и личную неприкосновенность.
В преамбуле Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено, что признание достоинства, присущего всем членам человеческого сообщества, является основой свободы, справедливости и всех неотъемлемых прав личности. В соответствии со статьей 21 Конституции Российской Федерации государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах, чем утверждается приоритет личности и ее прав (статья 17, часть 2, и статья 18 Конституции Российской Федерации). Из этого следует, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (статья 45, часть 2, Конституции Российской Федерации) и спорить с государством в лице любых его органов. Никто не может быть ограничен в защите перед судом своего достоинства, а также всех связанных с ним прав.
5. Конституционное право на свободу и личную неприкосновенность означает, что человек не может быть лишен свободы и заключен под стражу по произволу власти. Вынесение постановления об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу всегда ущемляет право на свободу и личную неприкосновенность независимо от того, исполнено или не исполнено это решение. Не только реальные ограничения, но и выявившаяся их опасность, прежде всего угроза потерять свободу, нарушают неприкосновенность личности, в том числе психическую, оказывают давление на сознание и поступки человека.
В то же время как исполненные, так и реально не исполненные постановления о заключении под стражу могут быть незаконными, необоснованными. Гарантией от таких произвольных ограничений свободы и личной неприкосновенности является право потребовать судебной проверки оснований для вынесения решений о заключении под стражу. Любой опасности ограничения свободы и личной неприкосновенности, в том числе при наличии законных оснований, должно противостоять право на судебное обжалование.
6. Ограничение круга лиц, имеющих право на судебное обжалование в порядке статей 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, лишь теми, кто содержится под стражей, противоречит статье 19 Конституции Российской Федерации, закрепляющей равенство всех перед законом и судом.
Равенство перед законом и судом не исключает фактических различий и необходимости их учета законодателем. Однако это не должно приводить к ограничению прав и свобод, в отношении которых согласно Конституции Российской Федерации такое ограничение недопустимо. Кроме того, различия в фактическом положении лиц, которые только должны быть арестованы или уже подвергнуты предварительному заключению, не могут влиять на решение вопроса об их праве требовать и обязанности суда проверить законность постановления об аресте. Институт судебного обжалования решений об аресте по смыслу действующего УПК РСФСР имеет целью проверку прежде всего именно законности и обоснованности постановлений о применении этой меры пресечения. Этой цели не соответствует ограничение права на судебное обжалование для лиц, которые при наличии решения об их заключении под стражу реально не арестованы. Запрет судебного обжалования вынесенного, но реально не исполняемого постановления об аресте дает возможность органам дознания, следователям, прокурорам отступать от установленных в законе требований к основаниям применения этой меры, поскольку они не являются объектом судебной проверки.
Таким образом, статьи 220.1 и 220.2 УПК РСФСР содержат положения, ограничивающие ряд конституционных прав и свобод, что противоречит статьям 18 и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которым в Российской Федерации не должны издаваться и действовать законы, отменяющие или умаляющие эти права.
На основании изложенного и руководствуясь частью первой статьи 71, статьями 72, 75 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать положение статьи 220.1 УПК РСФСР, ограничивающее круг лиц, имеющих право на судебное обжалование постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения под стражу, только лицами, содержащимися под стражей, и связанное с ним положение статьи 220.2 УПК РСФСР о проверке законности и обоснованности применения заключения под стражу судом только по месту содержания лица под стражей не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статье 46 (части 1 и 2), а также статьям 19 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 55 (часть 3).
2. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации", "Российской газете", а также иных официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации. Постановление должно быть также опубликовано в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Конституционный Суд
Российской Федерации
Постановление Конституционного Суда РФ от 16.05.1996 N 12-П "По делу о проверке конституционности пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" в связи с жалобой А.Б. Смирнова"
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 16 мая 1996 г. N 12-П
ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ПУНКТА "Г" СТАТЬИ 18 ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
"О ГРАЖДАНСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" В СВЯЗИ
С ЖАЛОБОЙ А.Б. СМИРНОВА
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Т.Г. Морщаковой, судей М.В. Баглая, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
с участием А.Б. Смирнова, обратившегося с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации, представителя Совета Федерации Федерального Собрания И.Н. Шумского, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.А. Митюкова,
руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 года "О гражданстве Российской Федерации" в редакции от 6 февраля 1995 года.
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба А.Б. Смирнова на нарушение его конституционных прав статьей 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", регулирующей вопросы приобретения гражданства в порядке регистрации, пункт "г" которой был применен при разрешении исковых требований заявителя. По его мнению, данная норма, согласно которой граждане бывшего СССР, проживающие на территориях государств, входивших в состав бывшего СССР, а также прибывшие для проживания на территорию Российской Федерации после 6 февраля 1992 года, приобретают гражданство Российской Федерации в порядке регистрации, не соответствует статьям 6 (часть 3), 17 (часть 2) и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
Заслушав сообщение судьи - докладчика О.И. Тиунова; объяснения А.Б. Смирнова как стороны, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации; заключение эксперта - доктора юридических наук, профессора Р.Ф. Васильева; выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.А. Митюкова, представителя Совета Федерации И.Н. Шумского, заместителя начальника отдела Комиссии по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации Ф.Н. Кузнецова; исследовав имеющиеся материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
1. А.Б. Смирнов родился 9 декабря 1950 года на территории РСФСР - в деревне Клинники Пушкинского района Московской области и до 1979 года проживал в городе Химки Московской области. В 1979 году в связи с регистрацией брака он выехал в Литву на постоянное жительство. В 1992 году А.Б. Смирнов расторг брак и 8 декабря того же года вновь прописался в городе Химки Московской области.
Паспортный отдел ГУВД Администрации Московской области отказал А.Б. Смирнову в выдаче вкладыша к паспорту гражданина СССР, свидетельствующего о принадлежности к гражданству Российской Федерации. Басманный районный народный суд города Москвы, куда А.Б. Смирнов обратился с жалобой на действия ГУВД Администрации Московской области, отказал ему в удовлетворении исковых требований. Московским городским судом и Верховным Судом Российской Федерации кассационная и надзорные жалобы А.Б. Смирнова оставлены без удовлетворения. В судебных решениях и ответах на надзорные жалобы со ссылкой на часть первую статьи 13 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" указывается, что А.Б. Смирнов не может быть признан гражданином Российской Федерации, поскольку на день вступления названного Закона в силу (6 февраля 1992 года) он проживал за пределами Российской Федерации, но имеет право на приобретение российского гражданства путем регистрации как состоявший в гражданстве Российской Федерации по рождению (часть вторая статьи 13 Закона).
2. А.Б. Смирнов оспаривает конституционность пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", непосредственно примененного в его деле. Однако эта норма была применена фактически не в целом, а только в части, касающейся приобретения российского гражданства лицами, которые:
- родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации,
- являлись гражданами бывшего СССР,
- не изъявляли свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации,
- выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР,
- не являются гражданами других государств, входивших в состав бывшего СССР,
- и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.
Согласно части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение только по предмету, указанному в обращении, т.е. в данном случае - в отношении части диспозиции оспариваемой заявителем нормы пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", затрагивающей конституционные права лиц, положение которых определяется совокупностью названных выше юридических фактов.
3. При рассмотрении вопроса о гражданстве А.Б. Смирнова суды и другие правоприменительные органы руководствовались положениями части первой статьи 13 и пунктом "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", придавая этим нормам смысл, исключающий признание его гражданином Российской Федерации по рождению. Поскольку на день вступления в силу названного Закона А.Б. Смирнов не проживал на территории Российской Федерации (пункт "г" статьи 18), он был отнесен к лицам, которые должны приобретать гражданство в порядке регистрации. То есть факт отсутствия А.Б. Смирнова на территории Российской Федерации в связи с проживанием на день вступления в силу Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" в одной из республик бывшего СССР рассматривался правоприменительной практикой, исходя из буквального смысла пункта "г" статьи 18 Закона, как свидетельствующий об утрате им российского гражданства.
Таким образом, данная норма позволяла признавать лиц, которые состояли в гражданстве Российской Федерации по рождению, но в то же время относились к категории лиц, указанной в пункте 2 мотивировочной части настоящего Постановления, утратившими гражданство Российской Федерации и потому исключала приобретение ими гражданства в результате признания, предусмотренного статьей 13 Закона.
Между тем, согласно части второй статьи 13 Закона лица, родившиеся 30 декабря 1922 года и позднее и утратившие гражданство бывшего СССР, считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению, если они родились на территории Российской Федерации. Из этого положения вытекает, что такие лица состояли в российском гражданстве уже с момента рождения и в силу статьи 6 (часть 3) Конституции Российской Федерации не могут считаться лишившимися этого гражданства, если только не утратили его по собственному свободному волеизъявлению.
Следовательно, употребленное в части второй статьи 13 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" применительно к указанным в ней лицам выражение "считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации" означает, что такие лица считаются состоявшими в российском гражданстве по рождению не только в прошлом, до утраты ими гражданства бывшего СССР, но и после этого они продолжали и продолжают сохранять российское гражданство вплоть до момента, пока оно не будет прекращено на основании их собственного волеизъявления. Они не утрачивают его в силу одного только факта проживания за пределами Российской Федерации на момент вступления в силу названного Закона, так как в его статье 4 установлено, что проживание гражданина Российской Федерации за ее пределами не прекращает российского гражданства.
Таким образом, факт нахождения гражданина бывшего СССР за пределами Российской Федерации в момент вступления в силу Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" может рассматриваться как одно из условий для приобретения гражданства Российской Федерации в порядке регистрации только в отношении лиц, которые не считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению. Иное понимание не соответствует статье 27 Конституции Российской Федерации, согласно которой гражданин Российской Федерации имеет право свободно выезжать за пределы Российской Федерации, не утрачивая гражданства, и беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.
Придание обжалуемой норме Закона в процессе правоприменительной практики смысла, фактически подтверждающего прекращение гражданства Российской Федерации по рождению без свободного волеизъявления гражданина, противоречит статье 6 (часть 3) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства. Это конституционное положение согласуется с частью второй статьи 15 Всеобщей декларации прав человека, утвержденной и провозглашенной Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 года, которая устанавливает, что "никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство".
Формулируя данный запрет, Конституция Российской Федерации и международно-правовые акты исходят из того, что в сфере любых правоотношений, в том числе связанных с гражданством, личность выступает не как объект государственной деятельности, а как полноправный субъект, что обязывает государство обеспечивать уважение достоинства личности (статья 21, часть 1, Конституции Российской Федерации) при реализации права на гражданство. Произвольное, без учета волеизъявления гражданина лишение или даже временное прекращение законно приобретенного гражданства, нарушая статью 6 Конституции Российской Федерации, умаляет достоинство личности, что в соответствии со статьями 18, 21 (часть 1) и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации является недопустимым как при издании, так и при применении законов.
4. Из статьи 13 и пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" следует, что их действие распространяется на граждан бывшего СССР, родившихся на территории России, проживавших за ее пределами и возвратившихся для постоянного проживания на российскую территорию:
а) до прекращения существования СССР;
б) после прекращения существования СССР, но до вступления в силу Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации";
в) после 6 февраля 1992 года, т.е. после вступления названного Закона в силу.
Закон устанавливает единый порядок приобретения российского гражданства как для первой, так и для второй категории лиц, а именно путем признания (статья 13). Требования же, предъявляемые Законом к третьей категории лиц, являются существенно иными: такие лица должны пройти процедуру регистрации (пункт "г" статьи 18). В то же время признание и регистрация как процедуры приобретения гражданства существенно различаются по условиям и правовым последствиям.
Согласно статье 13 Закона и пункту 1 раздела II Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 10 апреля 1992 г. N 386 (в редакции от 27 декабря 1993 года), признание принадлежности к гражданству Российской Федерации не требует ни каких-либо действий со стороны граждан, ни вынесения по этому вопросу какого бы то ни было решения государственными органами. При признании бывших граждан СССР гражданами Российской Федерации на основании статьи 13 Закона они считаются состоящими в российском гражданстве с момента первоначального приобретения ими гражданства Союза.
Приобретение гражданства по другой процедуре - в порядке регистрации требует подачи соответствующего заявления с приложением ряда документов, по которому должно быть принято решение полномочным государственным органом. Только с момента принятия такого решения согласно статье 42 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" лицо считается приобретшим российское гражданство и, следовательно, обладает также и такими конституционными правами, условием реализации которых является принадлежность к гражданству, включая право на защиту и покровительство со стороны Российской Федерации за ее пределами (статья 61 Конституции Российской Федерации).
Введение указанных различий в правовом статусе для лиц, которые считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению (часть вторая статьи 13 Закона), является необоснованным.
Государство гарантирует всем равенство в правах и свободах, в том числе независимо от места жительства (статья 19, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации). Следовательно, установление для лиц, состоявших в российском гражданстве по рождению, каких-либо различий в праве на гражданство в зависимости от места жительства не соответствует Конституции Российской Федерации. Все состоявшие в гражданстве Российской Федерации по рождению, независимо от времени их возвращения в Российскую Федерацию, должны пользоваться равными правами, включая равное право на гражданство.
Различия, введенные Законом Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" для лиц, считающихся согласно части второй его статьи 13 состоявшими в российском гражданстве по рождению, производны исключительно от места постоянного проживания указанных лиц на установленный законодателем момент вступления Закона в силу. Это явно не соответствует приведенным положениям Конституции Российской Федерации и по существу носит дискриминационный характер.
5. Регистрация, предусмотренная пунктом "г" статьи 18 Закона как особый временный порядок приобретения гражданства, сама по себе не противоречит Конституции Российской Федерации, не нарушает конституционного положения, согласно которому российское гражданство является единым и равным независимо от оснований приобретения (статья 6, часть 1). Однако такая регистрация неприменима в отношении имеющих гражданство по рождению. Вместе с тем определенные формы уведомления гражданином государства необходимы для подтверждения того, что гражданин бывшего СССР прибыл на территорию Российской Федерации именно для постоянного проживания, что он не изъявил желания прекратить принадлежность к российскому гражданству по рождению, а также что он не принадлежит к гражданству другого государства, входившего в состав бывшего СССР (пункт 5 раздела II Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации). Последнее существенно применительно к решению вопроса о двойном гражданстве, поскольку согласно частям первой и второй статьи 3 Закона оно может иметь место, только если предусмотрено соответствующим международным договором Российской Федерации.
Необходимые формы уведомительной регистрации граждан Российской Федерации, проживавших за ее пределами и вернувшихся для постоянного проживания в Российскую Федерацию, должны быть согласованы с правом на гражданство, а также с равноправием граждан, что возможно, если такая уведомительная регистрация имеет исключительно учетный характер и не является обстоятельством, от наличия или отсутствия которого зависит приобретение или прекращение гражданства Российской Федерации. Процедура уведомительной регистрации при оформлении гражданства не противоречит Конституции Российской Федерации.
На основании изложенного и руководствуясь статьями 71, 72, 74, 75 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 6 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 55 (часть 2) пункт "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" в части, распространяющей правило о приобретении гражданства Российской Федерации путем регистрации на лиц, которые:
- родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации;
- являлись гражданами бывшего СССР;
- не изъявили свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации;
- выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР;
- не являются гражданами других государств (входивших в состав бывшего СССР)
- и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.
Пункт "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" противоречит в указанной части Конституции Российской Федерации, поскольку неопределенность содержания данной нормы и ее понимание в правоприменительной практике не исключают распространение процедуры приобретения российского гражданства в порядке регистрации на лиц, состоявших в силу части 2 статьи 13 данного Закона в гражданстве Российской Федерации по рождению.
2. Акты или их отдельные положения, в которых отражено неконституционное понимание правоприменителем пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", утрачивают силу и не подлежат применению.
3. Согласно части второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дело А.Б. Смирнова, разрешенное на основании положений статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", подлежит пересмотру в установленном порядке в соответствии с пунктами 1 и 2 резолютивной части настоящего Постановления.
4. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации", "Российской газете", иных официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации. Постановление должно быть также опубликовано в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Конституционный Суд
Российской Федерации
Определение Конституционного Суда РФ от 27.12.2005 N 523-О "По жалобе граждан Бурбан Елены Леонидовны, Жирова Олега Александровича, Миловидова Дмитрия Эдуардовича, Миловидовой Ольги Владимировны и Старковой Тамары Михайловны на нарушение их конституционных прав положениями статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом"
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 27 декабря 2005 г. N 523-О
ПО ЖАЛОБЕ ГРАЖДАН БУРБАН ЕЛЕНЫ ЛЕОНИДОВНЫ,
ЖИРОВА ОЛЕГА АЛЕКСАНДРОВИЧА, МИЛОВИДОВА ДМИТРИЯ
ЭДУАРДОВИЧА, МИЛОВИДОВОЙ ОЛЬГИ ВЛАДИМИРОВНЫ И СТАРКОВОЙ
ТАМАРЫ МИХАЙЛОВНЫ НА НАРУШЕНИЕ ИХ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ
ПОЛОЖЕНИЯМИ СТАТЬИ 17 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА
"О БОРЬБЕ С ТЕРРОРИЗМОМ"
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
заслушав в пленарном заседании заключение судьи Л.О. Красавчиковой, проводившей на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы граждан Е.Л. Бурбан, О.А. Жирова, Д.Э. Миловидова, О.В. Миловидовой и Т.М. Старковой,
установил:
1. Согласно статье 17 Федерального закона от 25 июля 1998 года "О борьбе с терроризмом" возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция, с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством (пункт 1); возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, совершенной на территориях нескольких субъектов Российской Федерации, а также возмещение ущерба, причиненного одному субъекту Российской Федерации и превышающего возможности компенсации из бюджета данного субъекта Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством (пункт 2); возмещение вреда, причиненного иностранным гражданам в результате террористической акции, совершенной на территории Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда (пункт 3); возмещение вреда, причиненного организации в результате террористической акции, производится в порядке, установленном Гражданским кодексом Российской Федерации (пункт 4).
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации граждане Е.Л. Бурбан, О.А. Жиров, Д.Э. Миловидов, О.В. Миловидова и Т.М. Старкова оспаривают конституционность названных законоположений, примененных в их конкретных делах.
1.1. Как следует из представленных материалов, решением Тверского районного суда города Москвы от 29 апреля 2003 года, оставленным без изменения судом кассационной инстанции, гражданам Д.Э. Миловидову, О.В. Миловидовой и другим было отказано в удовлетворении иска к Правительству Москвы и Департаменту финансов города Москвы о возмещении морального вреда, причиненного им как заложникам и родственникам заложников в результате террористической акции 23 - 26 октября 2002 года в Доме культуры 1-го ГПЗ (город Москва). В передаче дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции отказано.
Указав на отсутствие вины ответчиков в причинении истцам нравственных и физических страданий и факт выполнения Правительством Москвы возложенных на него Федеральным законом "О борьбе с терроризмом" обязанностей по оказанию материальной помощи пострадавшим от террористического акта и родственникам погибших заложников, а также по предоставлению им медицинской и психологической помощи, суд сослался на то, что одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя, за исключением случаев, прямо предусмотренных в законе, из положений же названного Федерального закона, в том числе его статьи 17, не вытекает обязанность исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации возмещать - независимо от его вины - за счет средств бюджета данного субъекта Российской Федерации морального вреда, причиненного потерпевшим в результате совершения террористической акции на его территории.
В части, касающейся требований о компенсации морального вреда, причиненного неправильным, по мнению истцов, проведением операции по освобождению заложников, непринятием мер по избежанию штурма, предоставлением неполной либо неверной информации о происходившем в зале Дома культуры 1-го ГПЗ, о мерах по освобождению заложников, об успешности операции по освобождению заложников, неправильными осуществлением эвакуации, оказанием первой медицинской помощи и лечением освобожденных заложников, отказом больниц и оперативного штаба в предоставлении полной информации об их местонахождении, отказом органов записи актов гражданского состояния указать в документах о смерти сведения о гражданстве, суд отметил, что разрешение подобных вопросов не входит в компетенцию Правительства Москвы и Департамента финансов города Москвы; кроме того, расследование по уголовному делу, возбужденному в связи с террористической акцией 23 - 26 октября 2002 года, не завершено, и отсутствуют какие-либо судебные акты, которыми были бы признаны неправомерными действия ответчиков по данному делу, была бы установлена их вина в неправильных проведении операции по освобождению заложников, осуществлении эвакуации и транспортировки заложников, оказании им медицинской помощи.
Решением того же суда от 22 апреля 2004 года были частично удовлетворены исковые требования гражданки Т.М. Старковой к Правительству Москвы и Департаменту финансов города Москвы о возмещении материального вреда, причиненного гибелью ее мужа и дочери в результате террористической акции 23 - 26 октября 2002 года: на основании статей 1088, 1089 ГК Российской Федерации и статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" суд взыскал за счет средств бюджета города Москвы как субъекта Российской Федерации в пользу Т.М. Старковой в возмещение вреда по случаю потери кормильца - на содержание сына 1992 года рождения ежемесячно до его совершеннолетия 1/3 доли заработка ее погибшего мужа (1258 руб. 50 коп.) с последующей индексацией в установленном законом порядке, а также о взыскании задолженности за период с 26 октября 2002 года (22 317 руб. 40 коп.). При этом суд указал, что не располагает сведениями о получении истицей дополнительных компенсационных выплат (добровольного возмещения вреда) в соответствии с распоряжениями Правительства Москвы от 29 января 2003 года N 116-РП и от 28 октября 2002 года N 1645-РП.
1.2. Решением Басманного районного суда города Москвы от 6 августа 2003 года, оставленным без изменения судами кассационной и надзорной инстанций, подданному Королевства Нидерландов О.А. Жирову в числе других истцов - иностранных граждан было отказано в удовлетворении иска к Министерству финансов Российской Федерации о выплате 1 500 000 долларов США в счет возмещения морального вреда, причиненного ему в результате террористической акции 23 - 26 октября 2002 года, в ходе которой погибла его жена - подданная Королевства Нидерландов Н.В. Жирова, а также пострадал его несовершеннолетний сын.
Суд сослался на то, что Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" не содержит требования о возложении обязанности компенсировать моральный вред, причиненный террористической акцией, на лицо, не являющееся причинителем вреда. Указав, что из резервного фонда Правительства Российской Федерации О.А. Жирову и другим истцам выплачена единовременная материальная помощь в размере 100 000 руб. на каждого погибшего, оплачено захоронение (14 200 руб.) и, кроме того, пострадавшим от террористической акции выплачено по 50 000 руб. (от другой помощи, предложенной в целях социальной реабилитации, заявитель отказался), т.е. за счет средств федерального бюджета и в порядке, предусмотренном Правительством Российской Федерации, произведено возмещение вреда, предусмотренное статьями 17 и 18 Федерального закона "О борьбе с терроризмом", суд пришел к выводу, что оснований для возложения на государство обязанности по возмещению морального вреда не имеется.
Решением того же суда от 26 декабря 2003 года О.А. Жирову отказано в иске к Министерству финансов Российской Федерации о взыскании в его пользу и в пользу его детей единовременно 65 956 803 руб. 54 коп. в возмещение вреда, причиненного смертью кормильца, и расходов на погребение. Суд посчитал, что предусмотренное пунктом 3 статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" возмещение вреда, причиненного иностранным гражданам в результате террористической акции, является гарантией, предоставляемой государством и обеспечиваемой за счет средств федерального бюджета, однако такая гарантия не может быть предоставлена в порядке, предусмотренном гражданским законодательством. Отметив, что из резервного фонда Правительства Российской Федерации было поручено выделить в 2002 году денежные средства для выплаты семьям иностранных граждан, погибших (умерших) в результате террористической акции 23 - 26 октября 2002 года, и сославшись на Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 декабря 1997 года N 21-П по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 855 ГК Российской Федерации и части шестой статьи 15 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации", суд указал, что реализация прав и законных интересов отдельных граждан (групп граждан) не должна оказывать чрезмерно негативное влияние на обеспечение бюджетными средствами прав и интересов всех. Основываясь на положениях Гражданского кодекса Российской Федерации о том, что причиненный гражданину вред подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, а возмещение вреда за счет казны Российской Федерации возможно в случае, если такой вред причинен в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов либо должностных лиц этих органов, суд пришел к выводу, что нет оснований для возмещения вреда О.А. Жирову в связи со смертью кормильца, как и для возмещения расходов на погребение.
По аналогичным основаниям решением Басманного районного суда города Москвы от 30 июня 2004 года гражданке Украины Е.Л. Бурбан отказано в удовлетворении иска к Министерству финансов Российской Федерации о взыскании в ее пользу ежемесячно 54 953 руб. 46 коп. в возмещение вреда, причиненного здоровью, выплате 1 021 705 руб. 30 коп. в возмещение вреда, причиненного имуществу, а также в выплате 1 000 000 долларов США в возмещение морального вреда, причиненного в результате террористической акции 23 - 26 октября 2002 года и проведения контртеррористической операции, в том числе в связи с гибелью ее мужа.
1.3. Заявители утверждают, что положения статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" о возмещении вреда, причиненного в результате террористической акции, в силу своей неопределенности приводят к неоднозначному их толкованию и, как следствие, - к произвольному применению, чем нарушается принцип равенства при реализации конституционных прав потерпевших от преступлений, в том числе права на доступ к правосудию, а потому не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (часть 1) и 52.
2. В Российской Федерации как правовом государстве человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанностью государства; права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статьи 1, 2, 17 и 18 Конституции Российской Федерации).
К числу признанных и защищаемых Конституцией Российской Федерации прав относятся, прежде всего, право на жизнь (статья 20, часть 1) как высшую социальную ценность, охраняемую законом, которое является основным, неотчуждаемым и принадлежащим каждому от рождения, и право на охрану здоровья (статья 41) как неотчуждаемое благо. Возлагаемая на Российскую Федерацию обязанность по обеспечению реализации и защите названных конституционных прав предполагает как необходимость разрабатывать и осуществлять комплекс мероприятий, создающих условия, при которых исключалась бы какая-либо опасность для жизни людей и предотвращалось бы причинение вреда здоровью, так и необходимость принимать меры к возмещению вреда, причиненного жизни и здоровью.
В соответствии со статьей 52 Конституции Российской Федерации права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом, а государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Это согласуется с Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (утверждена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 года), предусматривающей, что лица, которым в результате преступного деяния причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав, имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством (пункт 4); при этом понятие "вред, причиненный индивидуально или коллективно жертвам преступлений" включает вред, причиненный физическому или душевному здоровью, эмоциональные переживания, экономические потери или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы государств - членов ООН (пункт 1), а понятие "жертва" - также близких родственников или иждивенцев непосредственной жертвы (пункт 2).
3. Учитывая, что вопросы борьбы с терроризмом в современном мире приобрели особую актуальность, со стороны государства требуется незамедлительная мобилизация всех средств для пресечения террористических актов.
Европейская конвенция о пресечении терроризма (заключена 27 января 1977 года) помимо посягательств, подпадающих под действие перечисленных в ней договоров (конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, если такие преступления связаны с покушением на жизнь, физическую неприкосновенность либо их свободу), относит к терроризму преступления, сопряженные с похищением, захватом заложников или серьезным насильственным удержанием людей, преступления с применением средств, создающих опасность для людей (статья 1); как терроризм может быть квалифицировано и иное не указанное в статье 1 преступление, если оно является серьезным насильственным посягательством против жизни, физической неприкосновенности или свободы личности, актом нанесения ущерба имуществу, создающим коллективную опасность для людей (статья 2).
3.1. Правовые и организационные основы борьбы с терроризмом в Российской Федерации, порядок координации деятельности осуществляющих борьбу с терроризмом федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, общественных объединений и организаций независимо от форм собственности, должностных лиц и отдельных граждан, а также права, обязанности и гарантии граждан в связи с осуществлением борьбы с терроризмом определяются Федеральным законом "О борьбе с терроризмом".
В частности, нормы, регулирующие отношения по возмещению вреда, причиненного в результате террористической акции, содержатся в статье 17 названного Федерального закона, из которой следует, что возмещение вреда, причиненного физическим лицам в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция, либо за счет средств федерального бюджета - если террористическая акция совершена на территориях нескольких субъектов Российской Федерации, с последующим взысканием сумм возмещения с причинителя вреда; возмещение вреда, причиненного иностранным гражданам, производится за счет средств федерального бюджета также с последующим взысканием сумм возмещения с причинителя вреда (пункты 1 - 3); возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции организации, производится в порядке, установленном Гражданским кодексом Российской Федерации (пункт 4).
Такой подход к регламентации прав потерпевшего корреспондирует Руководящим принципам в области прав человека и борьбы с терроризмом (утверждены Комитетом Министров Совета Европы 11 июля 2002 года), согласно которым государство должно содействовать возмещению ущерба жертвам террористических актов, совершенных на его территории, если возмещение ущерба за нанесенные увечья и причиненный вред здоровью не может быть полностью обеспечено за счет других источников, в частности путем конфискации имущества, принадлежащего исполнителям, организаторам и спонсорам таких актов.
Исходя из провозглашенной в Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью необходимости принятия мер к предоставлению государством - в тех случаях, когда компенсацию невозможно получить в полном объеме от преступника или других источников, - финансовой компенсации лицам, получившим в результате насильственных преступлений значительные телесные повреждения или существенно подорвавшим свое физическое или душевное здоровье, и семьям, в частности иждивенцам лиц, погибших или утративших физическую или психическую дееспособность в результате такого преступления (пункт 12), Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1990 год) принял Резолюцию о террористической деятельности, предусматривающую создание надлежащих механизмов защиты и принятие соответствующего законодательства, а также выделение достаточных ресурсов для оказания помощи и чрезвычайной помощи жертвам терроризма и поощрение международного обмена опытом по данному вопросу (пункты 23 - 24).
Кроме того, согласно Европейской конвенции о возмещении вреда жертвам насильственных преступлений (заключена 24 ноября 1983 года, Российской Федерацией не ратифицирована), носящей общий характер и действующей в совокупности с другими нормами-принципами, которыми обеспечиваются общепризнанные права и свободы, закрепленные в том числе в Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколах к ней, в случаях когда возмещение ущерба не может быть обеспечено из других источников, государство должно взять на себя эту обязанность (статья 2), устанавливая необходимые пределы, условия и порядок его выплаты (статьи 2 - 9).
3.2. Закрепляя в статье 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" соответствующий порядок возмещения вреда, причиненного в результате террористической акции, государство, учитывая характер причиненного вреда, принимает на себя ответственность за действия третьих лиц, выступая тем самым гарантом возмещения ущерба пострадавшим, поскольку они во многих случаях не имели бы практической возможности реализовать свое право на возмещение ущерба (так как причинителя вреда либо нет в живых, либо у него нет средств, либо он не установлен), либо такое возмещение не соответствовало бы характеру чрезвычайности, будучи отсроченным. Тем самым законодательно разрешается задача скорейшего восстановления нарушенных прав при ограниченности, отсутствии или невозможности определения в разумные сроки истинных источников возмещения вреда. Государство в данном случае берет на себя компенсацию причиненного вреда как орган, действующий в публичных интересах, преследующий цели поддержания социальных связей, сохранения социума. Организуя систему компенсаций, государство выступает не как причинитель вреда (что требовало бы полного возмещения причиненного вреда) и не как должник по деликтному обязательству, а как публичный орган, выражающий общие интересы, и как распорядитель бюджета, создаваемого и расходуемого в общих интересах.
Так, в соответствии с принятым во исполнение предписаний статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" распоряжением Правительства Москвы от 28 октября 2002 года N 1645-РП "Об оказании помощи пострадавшим и семьям погибших (умерших) в результате террористического акта в Доме культуры 1-го ГПЗ по улице Мельникова, дом 7" из резервного фонда, предусмотренного в бюджете города Москвы на 2002 год, и федерального бюджета равными долями были выделены денежные средства на выплату единовременной материальной помощи семьям погибших (умерших) в результате террористического акта - в размере 100 000 рублей (на каждого погибшего, умершего), лицам, находившимся в Доме культуры 1-го ГПЗ в качестве заложников, - в размере 50 000 рублей, на оплату захоронения погибших в результате террористического акта из расчета 14 200 рублей на одного человека, а также фактических расходов по перевозке тел погибших за пределы Москвы (пункты 1 и 2); за счет средств резервного фонда, предусмотренного в бюджете города Москвы на 2002 год, по заявлениям лиц, находившихся в качестве заложников, выплачивалась денежная компенсация стоимости утраченного личного имущества из расчета до 10 000 рублей на одного человека (пункт 3). Из резервного фонда Правительства Российской Федерации были выделены денежные средства для выплаты в таких же размерах семьям иностранных граждан, погибших (умерших) в результате указанной террористической акции, единовременной материальной помощи на каждого погибшего (умершего), на оплату захоронения, а также другим иностранным гражданам из числа заложников (распоряжение Правительства Российской Федерации от 31 октября 2002 года N 1521-р).
Кроме того, на основании статьи 18 Федерального закона "О борьбе с терроризмом", предусматривающей социальную реабилитацию лиц, пострадавших в результате террористической акции, в целях их возвращения к нормальной жизни, в том числе правовую помощь указанным лицам, их психологическую, медицинскую, профессиональную реабилитацию, трудоустройство вплоть до восстановления на работе, предоставление им жилья, распоряжением Правительства Российской Федерации от 31 октября 2002 года N 1521-р органам федеральной исполнительной власти и органам власти субъектов Российской Федерации было предписано осуществить социальную реабилитацию пострадавших граждан в порядке, утвержденном Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2001 года N 90 "О порядке осуществления социальной реабилитации лиц, пострадавших в результате террористической акции".
Следовательно, утверждение заявителей о том, что возмещение государством в их конкретных делах вреда, причиненного в результате террористической акции, на основании положений статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" и принятых в их исполнение соответствующих актов органов исполнительной власти Российской Федерации и города Москвы с учетом равного размера выплат единовременной материальной помощи по одинаковым основаниям за счет средств федерального бюджета и бюджета города Москвы препятствует реализации ими конституционных прав и свобод, закрепленных статьями 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации, в частности приводит к неравенству и дискриминации, нельзя признать обоснованным, поскольку сами по себе оспариваемые нормы не отрицают конституционное основание ответственности государства, не сужая при этом сферу его ответственности и, следовательно, не лишая соответствующую категорию лиц возможности восстановить нарушенные конституционные права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45 Конституции Российской Федерации), в том числе путем их судебной защиты (статья 46 Конституции Российской Федерации). Отсутствие такой возможности, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 24 апреля 2003 года N 7-П по делу о проверке конституционности положения пункта 8 Постановления Государственной Думы "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов", означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством.
3.3. Нельзя признать обоснованным и довод заявителей о том, что несоответствие оспариваемых законоположений статьям 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации является следствием неопределенности статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом", поскольку она, как утверждается в жалобе, по-разному была применена судами при рассмотрении дел пострадавших лиц. Из представленных материалов следует, что и заявленные требования (о компенсации морального вреда и о возмещении материального вреда), и статус истцов (граждане Российской Федерации и иностранные граждане), и ответчики (Российская Федерация и субъекты Российской Федерации) были различными, как различались и обстоятельства конкретных дел, исходя из чего суды общей юрисдикции и определяли пределы применения соответствующих законоположений.
Кроме того, оспариваемые законоположения в системной связи со статьями 52 и 53 Конституции Российской Федерации и конкретизирующими их нормами гражданского законодательства не исключают - в части, превышающей выплаченную государством компенсацию, - возмещение имущественного и морального вреда как в рамках уголовного судопроизводства, так и путем искового производства по гражданскому делу, за счет причинителя вреда; в порядке гражданского судопроизводства возможно также возмещение вреда, причиненного в результате незаконных действий (бездействия) соответствующих государственных органов или их должностных лиц при осуществлении мер, направленных на пресечение террористической акции и устранение ее последствий. Гражданский кодекс Российской Федерации предоставляет потерпевшему право потребовать возмещения вреда от лица, причинившего вред, в полном объеме. При этом только суд может вынести решение в соответствии с избранными им на основе оценки всех обстоятельств рассматриваемого конкретного дела нормами Гражданского кодекса Российской Федерации, в том числе о причинении вреда в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости либо источником повышенной опасности, а также определить, имели ли место незаконные действия (бездействие) государственных органов, органов местного самоуправления или их должностных лиц, исходя из того, что в силу правовой позиции, изложенной Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 1 декабря 1997 года N 18-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 1 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС", государство, по смыслу статьи 53 Конституции Российской Федерации, несет обязанность возмещения вреда, связанного с осуществлением государственной деятельности в различных ее сферах, независимо от возложения ответственности на конкретные органы государственной власти или должностных лиц.
Таким образом, положения статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" - по их конституционно-правовому смыслу в системе действующего нормативно-правового регулирования - не содержат неопределенности и как таковые не нарушают конституционные права заявителей.
Что касается решений судов общей юрисдикции, вынесенных в порядке гражданского судопроизводства по конкретным делам, связанным с взысканием в пользу рассматриваемой категории лиц сумм возмещения вреда, причиненного в результате террористической акции, то проверка их законности и обоснованности, как следует из статей 118, 120, 125 и 126 Конституции Российской Федерации, не может быть осуществлена Конституционным Судом Российской Федерации. Правоприменители же, в том числе суды общей юрисдикции, разрешая конкретные дела и обеспечивая единство правоприменительной практики, не вправе придавать положениям статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" значение, расходящееся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Определении, которое в силу статьи 125 Конституции Российской Федерации и статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" носит общеобязательный характер.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 1 и 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Признать жалобу граждан Бурбан Елены Леонидовны, Жирова Олега Александровича, Миловидова Дмитрия Эдуардовича, Миловидовой Ольги Владимировны и Старковой Тамары Михайловны не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявителями вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
3. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН
Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 11 июля 2006 г. N 406-О
ПО ЖАЛОБЕ ГРАЖДАНИНА ГРУЗДЕВА АЛЕКСЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА
НА НАРУШЕНИЕ ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ СТАТЬЕЙ 79 УК
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ЧАСТЬЮ ТРЕТЬЕЙ СТАТЬИ 399
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н.В. Селезнева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина А.А. Груздева,
установил:
1. В жалобе гражданина А.А. Груздева оспаривается конституционность статьи 79 УК Российской Федерации, устанавливающей основания применения условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, и части третьей статьи 399 УПК Российской Федерации, регламентирующей порядок разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора.
Как следует из представленных материалов, А.А. Груздев, осужденный по приговору Вологодского областного суда от 7 декабря 1989 года за совершение умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах (пункты "г", "з" статьи 102 УК РСФСР) к смертной казни, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 ноября 1990 года был помилован, и смертная казнь ему была заменена лишением свободы сроком на 20 лет. Отбыв 15 лет и 6 месяцев лишения свободы, А.А. Груздев обратился в Ивдельский городской суд Свердловской области с ходатайством об условно-досрочном освобождении от наказания, в удовлетворении которого ему было отказано со ссылкой на то, что условно-досрочное освобождение применяется к лицам, отбывающим наказание, назначенное непосредственно по приговору суда; поскольку же А.А. Груздеву по приговору было назначено наказание в виде смертной казни и эта мера в порядке помилования заменена ему лишением свободы сроком на 20 лет, на него не распространяются правила статьи 79 УК Российской Федерации.
Заявитель утверждает, что трактовка судом положений статьи 79 УК Российской Федерации, согласно которым лицо, отбывающее наказание в виде лишения свободы, может быть освобождено условно-досрочно, если судом будет признано, что для своего исправления оно уже отбыло указанную в законе часть назначенного по приговору наказания и не нуждается в полном его отбывании (часть первая), а условно-досрочное освобождение лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы, возможно при условии признания судом, что лицо не нуждается в дальнейшем отбывании наказания и что фактически оно отбыло не менее двадцати пяти лет лишения свободы (часть пятая), противоречат статьям 19 (часть 1), 46 (часть 1), 50 (часть 3) и 126 Конституции Российской Федерации, гарантирующим, в частности, равенство всех перед законом и судом и право каждого осужденного просить о помиловании или смягчении наказания.
Часть третья статьи 399 УПК Российской Федерации, как позволяющая, по мнению заявителя, суду по собственному усмотрению принимать решение об участии осужденного в судебном заседании, ограничивает его право участвовать в процедуре разрешения судьей вопроса об условно-досрочном освобождении и довести до суда свою позицию по данному вопросу, чем нарушаются права, гарантированные статьями 19 (часть 1), 46 (часть 1), 47 (часть 1), 50 (часть 3) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
2. Конституция Российской Федерации, ее статья 50 (часть 3), закрепляет право каждого осужденного за преступление обращаться с просьбой о помиловании или о смягчении наказания. Это право, будучи непосредственным выражением конституционных принципов уважения достоинства личности, гуманизма и справедливости, предполагает для каждого осужденного - независимо от характера преступления, за которое он был осужден, назначенного наказания и условий его исполнения - возможность добиваться смягчения своей участи, в том числе в судебном порядке, вплоть до полного снятия всех ограничений в правах и свободах, которые являются правовыми последствиями его осуждения на основе вступившего в законную силу приговора.
В развитие названного конституционного права статьей 79 УК Российской Федерации устанавливается, что суд может освободить лицо, отбывшее указанную в законе часть назначенного по приговору наказания в виде лишения свободы, в том числе пожизненного, условно-досрочно, если признает, что для своего исправления данное лицо не нуждается в дальнейшем отбывании наказания. При этом суд призван, как вытекает из статей 19, 46 (часть 1), 50 (часть 3), 118 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи, обеспечить справедливую процедуру принятия решения об условно-досрочном освобождении осужденного от отбывания наказания, включая реальные судебные гарантии защиты его прав и законных интересов.
Предусматривая возможность условно-досрочного освобождения для лиц, осужденных непосредственно по приговору суда к пожизненному лишению свободы, статья 79 УК Российской Федерации не содержит положений, ограничивающих применение условно-досрочного освобождения к осужденным, которым пожизненным лишением свободы в порядке помилования была заменена смертная казнь, что отличает действующее регулирование от прежнего: в соответствии с пунктом 4 статьи 53.1 УК РСФСР условно-досрочное освобождение от наказания не могло применяться к лицам, в отношении которых наказание в виде смертной казни заменялось лишением свободы в порядке помилования или амнистии.
Отказ федерального законодателя от указанного ограничения, по смыслу статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, не может означать, что лица, отбывающие назначенное наказание в порядке замены смертной казни лишением свободы на определенный срок (для А.А. Груздева - на максимально возможный по Уголовному кодексу РСФСР срок 20 лет), - в отличие от лиц, которым в порядке замены смертной казни по Уголовному кодексу Российской Федерации было назначено пожизненное лишение свободы, - не вправе воспользоваться гарантированным каждому осужденному Конституцией Российской Федерации (статья 50, часть 3) и действующим уголовным законом правом ходатайствовать о снижении наказания в порядке условно-досрочного освобождения.
Таким образом, положения статьи 79 УК Российской Федерации вопреки утверждению заявителя о том, что результатом акта помилования является применение особого вида наказания, на который эти положения не распространяются, не могут толковаться как исключающие условно-досрочное освобождение лиц, приговоренных к смертной казни, которым данный вид наказания в порядке помилования был заменен на лишение свободы.
3. Положения статьи 399 УПК Российской Федерации рассматривались Конституционным Судом Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.Н. Слюсаря. В Определении от 11 июля 2006 года N 351-О по данной жалобе Конституционный Суд Российской Федерации на основе ранее сформулированных им правовых позиций пришел к следующим выводам.
Реализация конституционного права каждого осужденного просить о смягчении назначенного ему наказания, охватывающая решение вопроса об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания, предполагает обязанность государства обеспечить рассмотрение судом соответствующего обращения осужденного на основе состязательности и равноправия сторон, с тем чтобы он имел возможность защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2; статья 46, часть 1, Конституции Российской Федерации). Соответственно, федеральный законодатель прямо предусматривает право всех категорий осужденных обращаться с предложениями, заявлениями и жалобами по вопросам, касающимся их прав и законных интересов, как к администрации учреждения или органа, исполняющего наказания, в органы прокуратуры, так и непосредственно в суд.
Предоставляемая сторонам реальная возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда является одной из необходимых гарантий судебной защиты и справедливости судебного разбирательства; во всяком случае лицо - вне зависимости от его уголовно-процессуального статуса (подозреваемый, обвиняемый, подсудимый и осужденный), - если оно изъявляет желание участвовать в судебном заседании, не может быть лишено возможности заявлять отводы и ходатайства, знакомиться с позициями выступавших участников судебного заседания и дополнительными материалами, давать объяснения по рассматриваемым судом вопросам.
При принятии решений, связанных с ограничением свободы и личной неприкосновенности, суд как орган правосудия - исходя из положений статей 22, 46 (часть 1), 48, 118, 120, 123 (части 1, 2 и 3) Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи - призван обеспечить одинаковые по своей природе (независимо от стадии производства по уголовному делу) судебные гарантии защиты прав и законных интересов личности.
В силу этого положение части третьей статьи 399 УПК Российской Федерации, согласно которому решение об участии осужденного в судебном заседании принимает суд, не может истолковываться как допускающее пониженный уровень судебных гарантий в отношении лица, отбывающего наказание, при принятии судом решения, которое влечет либо досрочное освобождение его от дальнейшего отбывания наказания, а следовательно, и освобождение из мест лишения свободы, либо продолжение отбывания наказания, сопряженного с существенным ограничением права на свободу и личную неприкосновенность.
Удовлетворяя ходатайство осужденного об условно-досрочном освобождении либо отказывая в его удовлетворении, судья не просто соглашается с поступившими к нему заявлением осужденного и (или) материалами администрации учреждения, а принимает мотивированное решение, исходя из анализа всего комплекса вопросов, связанных с целесообразностью дальнейшего отбывания осужденным наказания и имеющих для осужденного не меньшее значение, чем вопросы, разрешаемые судом непосредственно в ходе рассмотрения уголовного дела по существу или при проверке законности и обоснованности приговора в кассационном и надзорном порядке.
Между тем осужденный, если он не участвует в судебном заседании, лишается реальной возможности ознакомиться с данными материалами, а следовательно, привести доводы, которые опровергали бы выводы администрации, с которыми он не согласен. Судье же в таких случаях приходится разрешать вопрос о дальнейшем отбывании осужденным наказания исключительно на основе аргументов, изложенных в заключении администрации учреждения или органа, исполняющего наказание, доклада ее представителя и мнения прокурора, т.е., по существу, не на основе конституционного принципа состязательности и равноправия сторон.
Таким образом, часть третья статьи 399 УПК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагает возложение на суд обязанности обеспечить осужденному участие в судебном заседании при рассмотрении вопроса об условно-досрочном освобождении, с тем чтобы изложить свою позицию и представить в ее подтверждение необходимые доказательства.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 2 и 3 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Положения статьи 79 УК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу не препятствуют применению условно-досрочного освобождения от наказания в отношении лиц, которым назначенное по приговору суда наказание в виде смертной казни было в порядке помилования заменено на лишение свободы.
2. Часть третья статьи 399 УПК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагает предоставление осужденному возможности участвовать в рассмотрении судом вопроса об условно-досрочном освобождении, изложить свою позицию и представить в ее подтверждение необходимые доказательства.
3. В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" конституционно-правовой смысл положений статьи 79 УК Российской Федерации и части третьей статьи 399 УПК Российской Федерации, выявленный Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении на основе правовых позиций, изложенных им в сохраняющих свою силу решениях, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.
4. Признать данную жалобу не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного в жалобе гражданина Груздева Алексея Александровича вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.
5. Дело гражданина Груздева Алексея Александровича подлежит пересмотру в обычном порядке, если для этого нет других препятствий.
6. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
7. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН
Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ
Вы здесь » САЙТ ПРО ЗОНЫ и ЗАКОНЫ - ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЧАТ И ФОРУМ » Конституция РФ, статьи, комментарии, материалы » ГЛАВА 2. ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА. Статья 21
|
© grev4me, 2016-2022 grev4me.mybb@gmail.com |
|