Статья 120

1. Комментируемая статья, наряду со ст. 10 Конституции, провозглашает фундаментальный принцип, определяющий положение судебной власти и судей в современном, правовом демократическом государстве, - принцип независимости судей (и судов) и их подчинения только Конституции и федеральному закону. Этот принцип воспроизведен практически во всех судоустройственных и процессуальных актах РФ - федеральных конституционных законах: "О судебной системе Российской Федерации", ст. 5 (СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1; 2001. N 51. Ст. 4824; 2003. N 27. Ст. 2698; 2005. N 15. Ст. 1274), "О Конституционном Суде Российской Федерации", ст. 5 и 13 (СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447, 2001. N 7. Ст. 607; N 51. Ст. 4825; 2004. N 24. Ст. 2334; 2005. N 15. Ст. 1273; 2007. N 7. Ст. 829), "Об арбитражных судах в Российской Федерации", ст. 6 (СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1589; 2003. N 27. ч. 1. Ст. 2699; 2004. N 12. Ст. 1111; 2006. N 29. Ст. 3120), "О военных судах Российской Федерации", ст. 5 (СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3170; 2006. N 50. Ст. 5277), Законе РФ "О статусе судей в Российской Федерации" (Ведомости РФ. 1992. N 30. Ст. 1792, СЗ РФ. 1995. N 26. Ст. 2399, 2000. N 26. Ст. 2736; 2001. N 51. Ст. 4834; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 15. Ст. 1274 и 1278; 2006. N 5. Ст. 5277; 2007. N 10. Ст. 1151), а также в ГПК РФ (ст. 8), УПК РФ (ст. 7 и 8), АПК РФ (ст. 5).

Однако наиболее полно рассматриваемый конституционный принцип был сформулирован в международных документах, таких, как: "Основные принципы, касающихся независимости судебных органов" (одобрен. в 1985 г. Генеральной Ассамблеей ООН) и "Эффективные процедуры осуществления Основных принципов, касающихся независимости судебных органов" (принят. ЭКОСОС в 1990 г.), а также в Европейской хартии о статусе судей (принята 10 июля 1998 г.)*(11) В этих документах, а также в документах о правах и свободах человека (Всеобщая декларация прав человека 1948 г., международные пакты о правах 1966 г., Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и др.) содержатся общепринятые международные стандарты в сфере организации и осуществления правосудия, одним из которых и признается независимость судебной власти.

Так, пункт 1 Основных принципов предопределяет необходимость существования независимых судебных органов и обязанность всех государственных и других учреждений уважать и соблюдать эту независимость. Пункт 3 содержит правило, согласно которому судебные органы обладают компетенцией в отношении всех вопросов судебного характера и имеют исключительное право решать, входит ли переданное им дело в их установленную законом компетенцию. В п. 4 Основных принципов содержится запрет на неправомерное или несанкционированное вмешательство в процесс правосудия либо на пересмотр судебного решения каким-либо иным органом, кроме суда. А п. 7 закрепляет обязанность государства предоставлять соответствующие средства, позволяющие суду надлежащим образом выполнить свои функции. И наконец, пункт 5 содержит принцип беспристрастности: судебные органы обязаны решать переданные им дела беспристрастно, на основе фактов и в соответствии с законом, без каких-либо ограничений, неправомерного влияния, побуждения, давления, угроз или вмешательства, прямого или косвенного, с чьей бы то ни было стороны и по каким бы то ни было причинам.

Обратим внимание, что и авторы международных документов, и российский законодатель, с одной стороны, различают, а с другой - связывают в неразрывное единство независимость в институциональном аспекте этого понятия (или организационную самостоятельность судебных учреждений и отдельных судей по отношению к другим государственным или общественным органам и лицам) и независимость судебной власти и ее носителей в содержательном значении этого термина (или беспристрастность) (п. 1, 3-5, 7 Основных принципов, процедуры 2-3, 5 Эффективных процедур).

Реализация идеи обособленного от других органов государства, ветвей власти, общественных объединений и т.д. существования судебной власти предполагает, во-первых, рецепцию соответствующим государством принципа разделения властей со всеми вытекающими последствиями; во-вторых, ее закрепление на конституционном и законодательном уровнях; в-третьих, формирование самостоятельной, автономной и самоуправляющейся судебной системы или систем вне структур законодательной либо исполнительной ветви власти, вне каких-то иных органов и институтов гражданского общества. Практика Российского государства свидетельствуют о том, что в современной России этот принцип очевиден. Суд сегодня - самостоятельный орган в организационном смысле этого слова, он не входит в качестве элемента в какую-либо систему органов, за исключением собственной. Суд самостоятелен и в части ресурсного обеспечения: собственно организационного, кадрового, материально-технического, финансового и т.д. (см. комм. к ст. 124). Бюджет судебной системы сегодня - самостоятельные строки в федеральном бюджете (см. комм. к ст. 124). И наконец, суд имеет абсолютно обособленную, обладающую явно выраженной спецификой компетенцию, как предметную, так и территориальную (см. комм. к ст. 125-127), в реализации которой он не подотчетен кому-либо, в том числе вышестоящему суду.

Кроме того, в целях реализации идеи автономности суда на конституционном уровне сформированы и обеспечены на практике такие существенные дополнительные гарантии, как запрет иным государственным органам осуществлять судебную деятельность (см. комм. к ч. 1 ст. 118) и запрет на создание чрезвычайных судов и трибуналов (см. комм. к ч. 3 ст. 118), имеющие также и самостоятельное значение.

Эти положения в равной мере распространяются и на носителей судебной власти - судей. Независимость судьи в институциональном смысле этого понятия или его самостоятельность, так же как и самостоятельность судебной власти, сегодня общепризнанны. Судьи составляют самостоятельную часть государственной службы в широком смысле этого слова, и их правовой статус урегулирован специальным законом - Законом о статусе судей, отражающим особенности их правового положения. Обеспечение судей также осуществляется через специальный орган - Судебный департамент при Верховном Суде РФ в отношении судов общей юрисдикции, через соответствующие подразделения Верховного Суда - в отношении самого Верховного Суда, через соответствующие подразделения Высшего Арбитражного Суда РФ - в отношении федеральных арбитражных судов, через соответствующие подразделения конституционных (уставных) судов*(12) - в отношении этого вида судебных органов (см. также комм. к ст. 124). И наконец, судьи также обладают четко определенной законом компетенцией - рассматривать дела о конституционности, административные, гражданские и уголовные дела в соответствующем суде (см. также комм. к ст. 125-127). Причем судья не может быть привлечен к уголовной, административной, дисциплинарной и иной ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение или принятое решение, если его виновность в преступном злоупотреблении не будет установлена вступившим в юридическую силу приговором суда (ст. 9 и 16 Закона о статусе судей).

Независимость судебной власти, в институциональном смысле этого понятия провозглашенная комментируемой статьей, не была непосредственным предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, но практически аналогичная действующему сегодня правилу норма ст. 167 Конституции РФ 1978 г. (с изм. и доп.) послужила основанием для признания ряда положений Закона Кабардино-Балкарской Республики о статусе судей не соответствующими федеральной Конституции. Причем формулировка ч. 1 ст. 1 оспариваемого Закона была признанной сужающей содержание конституционного принципа независимости судей, поскольку ограничивала его действие лишь временем рассмотрения конкретных дел и материалов, но не содержала запрета вмешательства в судебную деятельность за пределами судебного разбирательства и тем самым не исключала подотчетности судей все судебного процесса (см. подробнее п. 3-6 Постановления Конституционного Суда от 30 сентября 1993 г. N 18-П//ВКС РФ. 1994. N 6). Также не обоснованной конституционно интервенцией в сферу компетенции судебной власти и не соответствующими нормам комментируемой статьи были признаны Постановлением Конституционного Суда от 25 февраля 2004 г. N 4-П (СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 831) положения п. 10 ст. 75 ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и ч. 1 ст. 259 ГПК, поскольку допускали произвольное определение Центральной избирательной комиссией РФ компетенции Верховного Суда (являвшейся участником соответствующего правоотношения) относительно уже возникших избирательных споров*(13).

Важным в рассматриваемом аспекте принципа независимости судебной власти стало и Постановление от 23 января 2007 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положений п. 1 ст. 779 и п. 1 ст. 781 ГК РФ (СЗ РФ. 2007. N 6. Ст. 828). В этом Постановлении Конституционный Суд рассмотрел вопрос о соотношении публично-правового и частноправового начал в законодательном регулировании договорных отношений в сфере оказания юридической помощи применительно к так называемому гонорару успеха - плавающей шкале оплаты соответствующих услуг в зависимости от результатов рассмотрения дела судом. Высокий Суд констатировал, что свобода договора имеет объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, речь идет о недопустимости распространения договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц. Применительно к сфере реализации судебной власти это обуславливается, помимо прочего, принципами ее самостоятельности и независимости (ст. 10; 11, ч. 1; ст. 118 и 120 Конституции, ст. 1 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации"): правосудие в РФ, согласно Конституции, осуществляется только судом, который рассматривает и разрешает в судебном заседании конкретные дела в строгом соответствии с установленными законом процедурами конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 118) на основе свободной оценки доказательств судьей по своему внутреннему убеждению в условиях действия принципа состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции), предопределяющего, что функция правосудия в любой его форме отделена от функций спорящих перед судом сторон.

Следовательно, законодательное регулирование общественных отношений по оказанию юридической помощи должно осуществляться с соблюдением надлежащего баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как гарантирование квалифицированной и доступной (в том числе в ряде случаев бесплатной) юридической помощи, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договорного определения прав и обязанностей сторон в рамках гражданско-правовых отношений по оказанию юридической помощи, включая возможность установления справедливого размера ее оплаты.

С другой стороны, в России созданы условия для осуществления независимой судебной власти в смысле содержательном или, иными словами, беспристрастной судебной власти. Так же как в первом случае, здесь необходимо, с одной стороны, создание законодательных правил и формирование соответствующей практики. К числу первых относятся: а) собственно формирование принципа беспристрастности, или подчинения судей и судов во время отправления правосудия только закону; б) создание юридических и иных гарантий беспристрастности; в) формирование соответствующих правовых институтов юридической ответственности (уголовного и административного характера) за вмешательство в осуществление правосудия (по сути также являющихся юридическими гарантиями, но, учитывая их значимость, обычно выделяемыми в отдельный пункт).

Принцип независимости судебной власти в ее содержательном аспекте наиболее ярко проявляется применительно к судьям, но, имея в виду, что понятие "суд" - многозначно, в том числе в процессуальном смысле этого слова; суд есть совокупность ординарных (см. комм. к ст. 47) судей (а иногда и непрофессиональных судей; см. комм. к ст. 20 и 32), осуществляющих правосудие в конкретном судебном процессе, необходимо говорить и о беспристрастности суда. Так же как и основные принципы статуса судебной власти, принципы статуса судей исходят из представлений о естественном, или должном, правосудии и также нашли свое выражение в международных документах. "Статус судей означает обеспечение компетентности, независимости и беспристрастности, которых любой человек законно ожидает от судебных органов и от каждого судьи, которому доверена защита его прав. Он исключает любое положение и любую процедуру, способные поколебать доверие к этой компетентности, независимости и беспристрастности" (п. 1.1 Европейской хартии о статусе судей).

Российское законодательство содержит сложную систему гарантий, призванных обеспечить как объективную, так и субъективную беспристрастность судьи в процессе рассмотрения им дела. Для российской науки более привычным по сравнению с критерием объективной беспристрастности предстает существование второго критерия независимости судей в содержательном смысле этого слова, или критерия субъективной беспристрастности, т.е. отсутствия предубеждений или тенденциозности при рассмотрении конкретного дела, вызванных приверженностью каким-то идеям, членством в каких-то организациях, личными или семейными привязанностями. Иными словами, это проблема скорее субъективной свободы каждого судьи от идейного или эмоционального давления, связанная в большей степени с принципами господства права и правового государства, признанием и уважением многообразия убеждений светского и религиозного типов, правом и свободой конкретного судьи выносить решения только на основе закона и в точном соответствии с ним. Заметим, что наличие или отсутствие беспристрастности судей в этом ее проявлении, приверженность судей только закону и конституции является, пожалуй, основным источником авторитета судей в обществе.

Российскому законодательству известно несколько видов возможного влияния (давления) на членов судейского корпуса в этом аспекте: общественное (в самом широком смысле этого слова), политическое или партийное, корпоративное и даже семейное. И как следствие, сформулировано общее правило: Закон о статусе судей (ч. 3 ст. 3) устанавливает четкие требования, направленные на обеспечение субъективной беспристрастности: а) судья не вправе быть депутатом, третейским судьей или арбитром; б) судья не может принадлежать к политическим партиям и движениям; в) судья не может осуществлять предпринимательскую деятельность, а также совмещать работу в должности судьи с другой оплачиваемой работой, кроме научной, преподавательской, литературной и иной творческой деятельности. Судья также не может состоять в профессиональном объединении, за исключением собственно судейского сообщества, но и в этом случае он становится членом по должности, а не по желанию. Правила ч. 4 этой же статьи устанавливают режим несовместимости для судей, пребывающих в отставке (последнее необходимо в связи с особенностями правового положения судьи, пребывающего в отставке, суть которых заключается в возможности привлечения этих лиц к осуществлению правосудия без прохождения процедуры назначения на должность). Несколько иной перечень занятий и действий, несовместимых с должностью судьи (различия носят непринципиальный характер), содержится в Законе о Конституционном Суде (ст. 11). Правила, определяющие пределы несовместимости занятия судейской должности с другими занятиями, тесно связаны с процедурами приостановления и прекращения полномочий судьи, поскольку их нарушение является основанием для возбуждения соответствующих процедур (ст. 13 и 14 Закона о статусе судей; см. также комм. к ст. 121 Конституции).

Идея субъективной беспристрастности традиционно находит свое развитие в процессуальном законодательстве, в нормах которого детально урегулированы вопросы оснований и порядка отвода судьи в случаях сомнений в его объективности или заинтересованности в исходе дела, причем акцент, в отличие от судоустройственного законодательства, сделан на вопросах, связанных с личной заинтересованностью в исходе дела, а также с родственными или семейными связями (ст. 16-19, 21 ГПК, ст. 62-64 УПК, ст. 21, 22, 24, 26 АПК).

Требования, обеспечивающие субъективную беспристрастность, содержатся и в новом Кодексе судейской этики, утвержденном VI Всероссийским съездом судей 2 февраля 2004 г. (Вестник ВАС РФ. 2005. N 2). Так, часть 2 ст. 4 обязывает судью не допускать влияния на свою профессиональную деятельность кого бы то ни было. Судья при исполнении своих обязанностей не должен проявлять предубеждения расового, полового, религиозного или национального характера.

Объективную беспристрастность, т.е. беспристрастность судейского корпуса в целом, призваны обеспечить следующие меры.

Первое. Государство обязано гарантировать существование такого порядка формирования судейского корпуса или отбора и назначения судьи, который не вызывал бы сомнений в его приверженности только интересам правосудия и исключал бы какие бы то ни было формы дискриминации (п. 10 Основных принципов). В РФ процесс формирования судейского корпуса двухстадиен. Первая стадия - предварительный отбор - осуществляется в рамках судейского сообщества (ст. 1, 5 и 18 Закона о статусе судей) и заключается в: 1) прохождении медицинского освидетельствования кандидатом*(14); 2) проверке достоверности документов и сведений, предоставленных кандидатом на должность судьи в квалификационную коллегию (п. 7 ст. 5 названного Закона), которая реализуется коллегией (результаты проверки могут быть получены и после сдачи квалификационного экзамена; выявление недостоверности документов и сведений препятствует даче квалификационной коллегией судей рекомендации); 3) сдаче претендентом - лицом, соответствующим требованиям, предъявляемым к кандидату на должность судьи статьей 119 Конституции (подробнее см. комм. к ней) и статьей 4 Закона о статусе судей*(15), - квалификационного экзамена на должность судьи; 4) получении заключения о рекомендации соответствующей квалификационной коллегии судей*(16), 5) получении согласия председателя соответствующего суда, которое выражается в направлении представления о назначении Президенту. До недавнего времени существовала еще одна стадия процесса отбора кандидата на должность судьи - согласования с органом законодательной (представительной) власти субъекта Федерации, на территории которого расположен суд (Конституционный Суд в своем Определении от 21 декабря 2000 г. N 252-О в связи с жалобой гр. Юркина С.А. на нарушение его конституционных прав ч. 6 ст. 13 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" и статьей 6 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" выявил конституционно-правовой смысл названных норм, придя к выводу о том, что такое согласование является факультативным. В 2001 г. федеральный законодатель вообще отказался от института согласования кандидатов на должности судей федеральных судов с органами государственной власти субъектов Федерации (СЗ РФ. 2001. N 3. Ст. 273); данная правовая позиция подтверждена в Определении от 4 декабря 2003 г. N 428-О по запросу Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан (ВКС РФ, 2004. N 3).

Вторая стадия процесса формирования судейского корпуса - собственно формирование - реализуется Советом Федерации в отношении судей, а также Председателя и заместителей Председателя Верховного, Высшего и Конституционного судов (см. комм. к п. "ж" ч. 1 ст. 102 и ст. 128) и Президентом в отношении всех иных судей, а также председателей и заместителей председателей федеральных судов (см. комм. к п. "е" ст. 83 и ст. 128, а также к п. "л" ст. 72), а также законодательными (представительными) органами субъектов Федерации в отношении судей судов субъектов Федерации*(17).

С момента вступления в силу Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" (СЗ РФ. 2002. N 11. Ст. 1022; 2003. N 27. ч. 2. Ст. 2710; 2004. N 33. Ст. 3369; 2005. N 15. Ст. 1278) в формировании судейского корпуса на всех уровнях принимает участие и общественность, что можно оценить как попытку дальнейшего движения по формированию гарантий соблюдения конституционного принципа независимости судебной власти. Согласно ст. 11, в состав квалификационных коллегий судей входят не только судьи (отметим: введен также весьма важный запрет на вхождение в состав квалификационных коллегий председателей судов и их заместителей), но и представители общественности: десять членов Высшей квалификационной коллегии судей - представителей общественности назначаются Советом Федерации в соответствии с его Регламентом (гл. 27.1), по четыре представителя общественности в каждой квалификационной коллегии субъектов Федерации назначаются законодательным (представительным) органом государственной власти соответствующего субъекта Федерации. Весьма любопытным является в этом отношении Определение Конституционного Суда от 9 июня 2005 г. N 288-О по жалобе гр. Елсакова А.В. на нарушение его конституционных прав ФЗ "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" (Судебная практика). Заявителю было отказано в даче рекомендации в представители общественности в квалификационной коллегии судей. Этот отказ был обжаловал в суд общей юрисдикции, который, в свою очередь, отказал заявителю в принятии заявления. Последующими судебными решениями решение суда первой инстанции было оставлено в силе. В названном Определении Конституционный Суд еще раз подтвердил сформулированную им фундаментальную позицию: ни одно решение субъекта, наделенного публичными функциями (к каковым относится и квалификационная коллегия судей), если оно затрагивает права и свободы человека и гражданина, не может быть выведено из сферы судебного контроля*(18).

Закон об органах судейского сообщества предусмотрел косвенное участие еще одного субъекта - Президента в процессе отбора кандидата на должность судьи, предоставив ему полномочие направлять по одному представителю в каждую квалификационную коллегию судей (ст. 11).

Таким образом, в процессе формирования судейского корпуса участвуют все три ветви государственной власти (в разных формах и в различной степени), и, соответственно, их возможности давления или иного влияния на существующие механизмы минимизированы. Мировая практика знает различные способы формирования судейского корпуса, но участие трех ветвей государственной власти в этих процессах признается одной из наиболее существенных гарантий объективной беспристрастности (в самых различных формах), при условии что более половины состава органа, который осуществляет процедуру, представлен судьями (п. 1.3 Европейской хартии о статусе судей). С другой стороны, в рассматриваемом процессе обычно принимают участие и наиболее авторитетные представители иных юридических сообществ - адвокатского, научного и т.п. Думается, что существующий сегодня порядок формирования судейского корпуса вполне соответствует общепризнанным стандартам; хотя потенции судейского сообщества и реализуются здесь на первой стадии, но по сути являются решающими.

Второе. Должно быть осуществлено формирование такого порядка приостановления и прекращения полномочий судьи (см. также комм. к ст. 121), который также обеспечивал бы состояние независимости судьи и исключал бы возможность угрозы освобождения от должности не по причине неспособности выполнять свои обязанности судьи или за поведение, делающее его не соответствующим занимаемой должности (п. 17, 18 Основных принципов), при условии сохранения требований п. 1.3 Европейской хартии о статусе судей.

В настоящий момент в РФ действует порядок приостановления и прекращения полномочий судьи, установленный соответственно статьями 13 и 14 Закона о статусе судей. Решение о приостановлении и прекращении полномочий в обоих случаях принимает квалификационная коллегия судей, в состав которой входят судьи различных судов. Решение квалификационной коллегии может быть обжаловано в Высшую квалификационную коллегию судей, последнее - в Верховный Суд. Конституционный Суд подтвердил конституционность данного положения в ряде своих определений, устранив возникшую с принятием новых актов - ФЗ "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" и ГПК - неопределенность (определения от 16 декабря 2004 г. N 394-О по жалобе Генерального прокурора РФ//ВКС РФ. 2005. N 2); от 2 февраля 2006 г. N 45-О по жалобам гр. Семак С.В. и Сокотова В.П; от 2 марта 2006 г. N 59-О в связи с жалобой гр. Литвинова А.В.; от 12 июля 2006 г. N 181-О по запросу Калининградского областного суда//Судебная практика).

Основания для приостановления и прекращения полномочий судьи перечислены в законе исчерпывающим образом - см. ст. 13 и 14 Закона о статусе судей; подробнее см.: комм. к ст. 121).

Третье. Необходимо формирование такого порядка осуществления судьей своей деятельности, который также исключал бы возможность давления на судью в вопросах его перемещения по служебной лестнице, перемещения или перевода в другие суды, а также существование права судьи на отставку или принцип несменяемости судей (подробнее см. комм. к ст. 121).

Четвертое. Необходимо признание государством принципа неприкосновенности (см. комм. к ст. 122) и безопасности судьи. Международные акты связывают эти два понятия. Российские законы рассматривают безопасность судьи в качестве самостоятельной гарантии его независимости. Судьям предоставляются специальные гарантии в форме государственной защиты, осуществляемой в соответствии со специальным законом - ФЗ "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов" (СЗ РФ. 1995. N 17. Ст. 1455; 1999. N 2. Ст. 238; 2000. N 10. Ст. 1067; 2001. N 26. Ст. 2580; N 49. Ст. 4566; 2002. N 50. Ст. 4928; 2003. N 27. Ч. 1. Ст. 2700; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607). Этот Закон предусматривает широкий спектр мер, к которым судья или члены его семьи могут прибегнуть в случае необходимости: а) личная охрана, охрана жилища и имущества; б) выдача оружия, специальных средств индивидуальной защиты и оповещения об опасности; в) временное помещение в безопасное место; г) обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемых лицах; перевод на другую работу (службу), изменение места работы (службы) или учебы; д) переселение на другое место жительства; е) замена документов, изменение внешности (ст. 5). Функцию обеспечения безопасности судей в течение рабочего дня отчасти выполняют и судебные приставы по обеспечению установленного порядка деятельности судов (ст. 11 ФЗ "О судебных приставах"//СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3590; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 46. Ст. 4537). Гарантии безопасности распространяются и на присяжных и арбитражных заседателей (естественно, в тот период времени, когда они осуществляли правосудие, или в связи с таким участием).

Пятое. Государство обязано обеспечить выделение адекватных ресурсов, гарантирующих функционирование судебной системы, включая назначение достаточного числа судей и формирование достаточного числа судов, соотносимых с числом рассматриваемых дел; обеспечение судов необходимым техническим персоналом и оборудованием, обеспечение вознаграждения и жалованья (процедура 5 Эффективных процедур, а также Рекомендация R (86) 12 Комитета Министров Совета Европы относительно мер по недопущению и сокращению чрезмерной нагрузки на суды). К сожалению, ни российская Конституция, ни текущее федеральное законодательство не восприняли этот принцип в полном объеме. Независимость судебной власти и ее конкретного носителя - судьи во многом определяется не только юридическими гарантиями их статуса, но и - а в нашей стране, увы, тем более - гарантиями материального свойства.

Первый, и очень серьезный, аспект - наличие достаточного числа судов и судей. В течение последних 15 лет, с момента принятия Концепции судебной реформы в России (1991 г.), практически каждое решение Совета или Съезда судей России, каждая публикация, каждое выступление, посвященные проблемам судейства, констатируют нехватку как судебных учреждений, так и судей. Этот факт стал, к сожалению, общим местом. Решение данной проблемы связано с существенными затратами ресурсов, что в условиях хронического недостаточного финансирования уже существующих судов неизбежно ставит проблему в ряд трудноразрешимых. Но помимо собственно материальных затрат на строительство новых зданий судов, оборудование их соответствующей техникой и т.п., включение в федеральный бюджет расходов на содержание таких новых зданий и т.д., учреждение соответствующего числа судейских мест и мест работников судов, включение в федеральный бюджет соответствующих расходов и т.п. существует и более сложная проблема, расчет затрат на решение которой не так очевиден. Новые судейские кресла, равно как и рабочие места сотрудников аппарата суда, должен кто-то занять. Следовательно, необходимо подготовить некоторое число юристов, а также обеспечить их практикой (учитывая наличие высоких квалификационных требований, предъявляемых к кандидатам на судейские должности; ст. 119 Конституции) и, кроме того, вероятно, необходимо предусмотреть существенные затраты на повышение уровня содержания судейского корпуса.

Именно на эти параметры была ориентирована Федеральная целевая программа "Развитие судебной системы России на 2001-2006 годы", утвержденная 21 ноября 2001 г. Правительством. На эти же параметры ориентируется и Федеральная целевая программа "Развитие судебной системы России на 2007-2011 гг.", утвержденная Правительством 21 сентября 2006 г. Первые шаги по преодолению этой проблемы, называемой в практике Европейского суда по правам человека проблемой структурного портфеля*(19) нерассмотренных дел институционального характера, уже предприняты: им стало, во-первых, учреждение и постоянное развитие института мировых судей. Несмотря на свое название и несколько отличный от федеральных судей порядок назначения (избрания) на должность, по своей правовой природе это скорее младшие или низшие государственные судьи, а не мировые судьи в классическом понимании института. В настоящий момент вполне успешно действует около 15 тысяч мировых судей, что существенно увеличило "пропускную способность" судебной системы. Однако, представляется, что дальнейший численный рост судейского корпуса и количество судов не лучший способ выхода из сложившейся ситуации, поскольку уже сегодня ощущается дефицит претендентов на судейские должности.

С другой стороны, в 1999 г. учреждена и фактически действует с 2000 г. Российская академия правосудия при Верховном Суде Российской Федерации. Ее деятельность, безусловно, способствует повышению квалификации уже действующих судей и более фундаментальной подготовке кандидатов в судьи, однако и ее "пропускная способность" пока недостаточна. Останавливаться на этих и некоторых других предпринимаемых мерах нельзя. Например, с появлением мировых судей возникла, но пока еще не решена проблема рассмотрения апелляционных жалоб в районных судах не единоличным судьей, но коллегией и т.п. Перспективным в этом смысле представляется и исследование проблем территориальной расположенности судов (Крайний Север и иные труднодоступные территории, мегаполисы, сельские местности), восстановление института выездных сессий (основания для их проведения в законе имеются, но применение практически отсутствует), так называемых гибких, или "резиновых", подходов к организации судебной системы, предполагающих формирование различных конфигураций судов одной инстанции в зависимости от потребностей конкретной территории (наличие или отсутствие специализированных составов или коллегий и т.п.). Своего решения ждет и проблема дальнейшей специализации, например выделение административной, ювенальной, трудовой, пенитенциарной юстиции. Следовало бы более внимательно отнестись и к квазисудебным способам разрешения споров, таких как посредничество, примирительство, третейское разбирательство и иные разновидности альтернативного судебному разбирательства (ADR).

Второй аспект рассматриваемого пакета гарантий составляет принцип достаточного обеспечения судов, судей и сотрудников аппарата судов. Виды обеспечения различаются не только по субъекту, но и по характеру предоставляемых ресурсов: финансовое, материально-техническое, организационное и т.д. Этот принцип нашел отражение в части финансового обеспечения и в нормах российской Конституции - ст. 124 (см. комм. к ней).

Российскому законодательству известна еще одна дополнительная гарантия независимости судьи, выразившаяся в предоставлении мер материального и социального обеспечения и социальной защиты судьи и его семьи (ст. 19, 20 Закона о статусе судей, ст. 29-31 Закона о военных судах, а также нормы ФЗ "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации"//СЗ РФ. 1996. N 3. Ст. 144, 1997. N 30. Ст. 3587; 2000. N 32. Ст. 3341; 2001. N 1. Ч. 1. Ст. 2, N 51. Ч. 1. Ст. 5030; 2002. N 26. Ст. 2522; 2004. N 35. Ст. 3607; п. 2-7 Указа Президента РФ от 7 февраля 2000 г. "Об обеспечении деятельности Конституционного Суда Российской Федерации и о предоставлении социальных гарантий судьям Конституционного Суда Российской Федерации и членам их семей"//СЗ РФ. 2000. N 7. Ст. 795; 2002. N 26. Ст. 2568; 2006. N 25. Ст. 2700). Наличие в таком количестве специальных норм, гарантирующих достаточное обеспечение не только судей, но и членов их семей, порождено, как представляется, конкретно-историческими причинами.

В советский период роль судьи в обществе была незначительна. Судья замыкал цепочку должностных лиц правоохранительных органов, целью деятельности которых была охрана существующего политического и правового порядка. Наличие карательного или обвинительного характера деятельности суда в таких условиях было неизбежным, что, в свою очередь, порождало представление о суде только как о последнем звене, не имеющем самостоятельного значения и тем более не обладающем самостоятельностью в суждениях. Применительно к рассматриваемому вопросу последствия очевидны: денежное содержание судей было меньшее, чем у работников правоохранительных органов, а заработная плата работников аппаратов суда столь ничтожной, что к середине 80-х годов прошлого века аппараты нижестоящих судов были практически разрушены. Естественно, что в таких условиях в момент разработки и принятия Концепции судебной реформы и Закона о статусе судей внимание к вопросам материального и социального обеспечения судей и работников аппарата судов было значительным, а гарантии материального свойства воспринимались как основные. Столь же логичным в этих условиях было распространение гарантий данного вида на членов семей судей. Во-первых, судейская профессия воспринималась и воспринимается, отчасти по отмеченной выше традиции, как сопряженная с опасностью для жизни, что компенсируется дополнительными социальными льготами по аналогии с обеспечением работников правоохранительных органов или военных. Во-вторых, уровень социального обеспечения судьи, особенно в случае ухода его в отставку, выше, чем у обычного пенсионера, что требует его распространения и на семью судьи, особенно в случае потери кормильца и т.п. Третьим фактором, а может быть и определяющим, является состояние российской экономики. Думается, что по мере развития и преодоления негативных экономических явлений этот блок гарантий может прекратить свое существование, хотя необходимо отметить, что в ходе очередного этапа судебной реформы в 2000-2002 гг. (так называемая реформа Д.Н. Козака), равно как и в ходе реформы, направленной на монетизацию мер натурального характера, связанных с дополнительной социальной защитой отдельных категорий граждан, данный блок гарантий конституционно-правового статуса судей не претерпел существенных изменений - напротив, он оказался "защищенным" от реформ. Практически изменения коснулись только вопроса обеспечения судей жилой площадью (п. 3 ст. 19 Закона о статусе судей), финансирование соответствующих расходов непосредственно отнесено к расходам федерального бюджета (а не посредством возврата затраченных сумм местному самоуправлению, которое раньше вначале выделяло необходимую площадь, а затем обращалось к федеральному казначейству за возмещением). Порядок выделения соответствующих средств, который должен быть установлен Правительством РФ, к сожалению, к настоящему моменту отсутствует*(20).

Конституционный Суд весьма подробно проанализировал гарантии этого вида в своем Постановлении от 19 февраля 2002 г. N 5-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 15 Закона РФ от 26 июня 1992 г. "О статусе судей в Российской Федерации", ст. 2 ФЗ от 21 июня 1995 г. "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и ч. первой ст. 7 ФЗ от 10 января 1996 г. "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" в связи с жалобами ряда граждан - судей и судей в отставке (СЗ РФ. 2002. N 10. Ст. 1015). Предметом рассмотрения стали те нормы законов, которые связывали распространение материальных гарантий только на лиц, ушедших в отставку с должности судьи, но не на их бывших коллег, ушедших с должности судьи, либо до вступления в силу оспариваемых норм, либо ушедших на пенсию хотя и при наличии необходимого судейского стажа и достигших соответствующего возраста, но не с должности судьи. Конституционный Суд подтвердил, что конституционный принцип независимости суда гарантируется не только провозглашением несменяемости и неприкосновенности судей, а также необходимостью предусмотреть в законодательстве их надлежащее материальное содержание (ст. 119-122 и 124 Конституции). При этом конституционный статус судьи является не личной привилегией, а средством, призванным обеспечивать каждому действительную защиту его прав и свобод правосудием (ст. 18 Конституции). А имея в виду положения о единстве конституционно-правового статуса судей, Суд подтвердил и тот факт, что действие оспариваемых норм распространяется на всех судей, ушедших на пенсию с судейской должности по основаниям, совместимым со статусом судьи, либо с истечением срока полномочий вне зависимости от времени такого ухода. Конституционный Суд признал оспариваемые нормы не противоречащими Конституции в их конституционно-правовом смысле, выявленном в Постановлении*(21).

Как правило, в российской юридической литературе выделяется еще одна гарантия независимости судей и подчинения их только Конституции и закону (в аспекте объективной беспристрастности) - установленная законом процедура осуществления правосудия, исключающая постороннее воздействие на судей, заключающаяся в наличии в процессуальном законодательстве соответствующих норм, содержащих запреты подобного вмешательства, с одной стороны, и детализирующих принцип беспристрастности - с другой (например, нормы об оценке доказательств, отводах, о тайне совещательной комнаты и др.). Несмотря на общепринятость этого мнения, полагаем необходимым заметить, что явление "связанности" органа государственной власти нормами материальных и процессуальных законов, исключение постороннего влияния и т.п. имеет универсальный характер в современном правовом государстве. Оно распространяется и на законодателя, и на исполнителя, каждый из которых в силу конституционной конструкции может действовать только в пределах своей компетенции, определенной законом, и в специальном порядке, также установленном законом, а зачастую и собственно Конституцией (например, ст. 111-116 Конституции, ст. 12-29 и др. ФКЗ "О Правительстве Российской Федерации" (СЗ РФ. 1997. N 51. Ст. 5712, 1998. N 1. Ст. 1; 2004. N 25. Ст. 2478; N 45. Ст. 4376; 2005. N 23. Ст. 2197; 2007. N 10. Ст. 1147). Аналогичную роль играют запреты лоббизма, ведомственного и иного давления.

Специфической гарантией состояния независимости судебной власти в РФ является, наконец, и законодательное правило, обеспечивающее существование всех перечисленных выше гарантий, закрепленное в ст. 5 ФКЗ о судебной системе и в ст. 9 Закона о статусе судей: существующие в РФ гарантии независимости судей не могут быть отменены, ограничены или снижены иными нормативными правовыми актами РФ или ее субъектов, что многократно подтверждено Конституционным Судом.

2. Комментируемые нормы обладают существенной новизной. Предшествующие Конституции не действовали непосредственно, и, учитывая общественную значимость функции правосудия, современный конституционный законодатель, видимо, стремился особо подчеркнуть не только право, но и обязанность судьи подчиняться именно Конституции и федеральному закону, дополнительно акцентируя внимание на их верховенстве в системе источников российского права. С другой стороны, конституционная модель правовой системы также сильно отличалась от ранее действовавшей; в частности, были учреждены институты не только федерального законодательства, но и законодательства субъектов Федерации. В этих условиях также имела смысл норма, дополнительно (по отношению к правилам ст. 76 Конституции) раскрывающая конституционный принцип верховенства федерального закона. Однако данная норма на практике потребовала разъяснения ее смысла в сочетании с нормами ч. 2 и особенно ч. 5 ст. 125, ст. 126 и 127 Конституции, являющимися конкретизирующими по отношению к рассматриваемой (см. комм. к ст. 125 в части о разграничении полномочий судов). Пленум Верховного Суда РФ 31 октября 1995 г. в своем Постановлении "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" (о правовой природе разъяснений см. комм. к ст. 126) установил, что суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности когда:

а) закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и другие положения;

б) суд придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории РФ до вступления в силу Конституции, противоречит ей;

в) суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции;

г) закон либо иной нормативный правовой акт, принятый субъектом Федерации по предметам совместного ведения РФ и ее субъектов, противоречит Конституции, а федеральный закон, который должен регулировать рассматриваемые судом правоотношения, отсутствует.

Отметим также, что комментируемая часть 1 ст. 120 содержит упоминание о федеральном законе, а не о законе вообще. Данная позиция корректируется правилом, содержащимся в ч. 2 ст. 120.

Норма, содержащаяся в ч. 2 комментируемой статьи, конкретизирует содержание правил ч. 1. Эта норма, вслед за предыдущей, наделяет суд правом и обязанностью подчиняться только закону, не применяя в конкретном деле подзаконный акт, в случае его несоответствия закону, т.е. и федеральному закону, и закону любого из субъектов Федерации. Таким образом, устраняется некоторая неясность, возникающая при анализе предыдущей нормы.

Действия комментируемой нормы распространяются на все подзаконные акты: от актов Президента до актов органа местного самоуправления или органа юридического лица.

Необходимо также иметь в виду, что реализация данного правила, равно как и положения ч. 1, относительно подчинения только Конституции имеет две принципиально различные формы. Первая заключается в рассмотрении дела судом в порядке абстрактного судебного контроля за конституционностью (конституционные, уставные суды) или законностью, т.е. дела, в котором предметом рассмотрения является вопрос только о соответствии того или иного акта Конституции либо закону. Вторая форма - форма конкретного судебного контроля (значительно более распространенная), напротив, предполагает рассмотрение конкретного гражданского, административного, трудового, жилищного, уголовного и тому подобных дел, в ходе которых встает соответствующий вопрос. Обе формы детально урегулированы судоустройственным и процессуальным законами. Вопрос о характере и пределах судебного контроля был предметом рассмотрения в Конституционном Суде, о чем подробно см. комм. к ст. 125 и постановления Конституционного Суда: от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. 125-127 Конституции (ВКС РФ. 1998. N 5), от 11 апреля 2000 г. N 6-П по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 21 и п. 3 ст. 22 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации" (СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774), от 18 июля 2003 г. N 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 115 и 231 ГПК РСФСР, ст. 1, 21 и 22 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации" (СЗ РФ. 2003. N 30. Ст. 3101); от 27 января 2004 г. N 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ч. первой ст. 27, ч. 1, 2 и 4 ст. 251, ч. 1-3 ст. 253 ГПК (СЗ РФ. 2004. N 5. Ст. 403), а также определения: от 5 ноября 1998 г. 147-О в связи с запросом Иркутского областного суда (ВКС РФ. 1999. N 1), от 2 апреля 2001 г. N 152-О в связи с запросом Верховного Суда Республики Тыва (ВКС РФ. 2001. N 6), от 10 декабря 2002 г. N 283-О по запросу Правительства РФ (СЗ РФ. 2002. N 52. Ст. 5289), от 10 декабря 2002 г. N 284-О по запросу Правительства РФ (там же. Ст. 5290).

Статья 120

     1. Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации
и федеральному закону.
     2. Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного
или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом.

     Комментарий к статье 120

     1. Независимость судей - основной элемент их особого правового статуса,
а также главное условие существования самостоятельной и авторитетной судебной
власти, способной объективно и беспристрастно осуществлять правосудие, защищать
права и законные интересы граждан. Принцип судейской независимости гарантируется
рядом других конституционных положений (см. комментарии к ст. 121, 122, 124).
Значительные гарантии независимости судебной власти предусмотрены федеральными
законами, в частности Законом "О статусе судей в Российской Федерации".
     Сформулированный в ч. 1 ст. 120 принцип состоит из двух неотделимых друг
от друга элементов: 1) судьи независимы и 2) судьи подчиняются только Конституции
и федеральному закону. Независимость судей обусловливается их подчинением
только Конституции и закону, а такое подчинение реально лишь при условии,
что они действительно независимы. Указанием на подчинение судей только Конституции
и закону Конституция дает понять, что посягать на судебную власть не вправе
ни законодательная власть, ни Президент, ни Правительство. Им не позволено
осуществлять контроль за выносимыми судами решениями; ни та, ни другая власть
не вправе давать судам указания или иным образом вмешиваться в судебную деятельность,
равно как и подменять суды при рассмотрении входящих в их компетенцию дел.
     Согласно ч. 2 ст. 80 Конституции Президент Российской Федерации, будучи
гарантом Конституции, обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие
органов государственной власти, а поскольку в силу принципа разделения властей
судебная власть действует независимо от других властей, Президент обязан уважать
ее независимый статус. Однажды выдвинув кандидатов на должность судей или
их назначив, Президент не вправе затем требовать их отставки или досрочного
отзыва, поскольку Президент не вправе оказывать на судей какое-либо влияние
или давление, поскольку судья не несет ответственности за высказанное мнение
и за принятое судом решение (см., например, ч. 4 ст. 15 Федерального конституционного
закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" - СЗ РФ, 1994, N 13,
ст. 1447).
     Воздействие правительственного аппарата на судебную деятельность ограничивается
организационным обеспечением деятельности судов, традиционно осуществляемым
через Министерство юстиции и его территориальные органы. По Закону "О статусе
судей в Российской Федерации" от 26 июня 1992 г. (ВВС, 1992, N 30, ст. 1792)
независимость судей обеспечивается системой органов судейского сообщества,
которые специально созданы для выражения интересов судей. Эти органы рассматривают
актуальные проблемы работы судов, их кадрового, организационного обеспечения,
а также правового и социального положения судей. Органы судейского сообщества
взяли на себя решение ряда вопросов, которые ранее входили в компетенцию Министерства
юстиции, и тем самым судьи стали более независимыми от органа управления,
каким является Минюст.
     Закон "О статусе судей в Российской Федерации", а также Гражданский процессуальный,
Уголовно-процессуальный и Уголовный кодексы РСФСР предусматривают и другие
юридические гарантии независимости судей. Так, суд выносит решение по гражданскому
делу или приговор по уголовному делу в совещательной комнате, в которой могут
находиться только судьи, входящие в состав суда по данному делу. Присутствие
иных лиц не допускается. Судьи не могут разглашать суждения, имевшие место
во время совещания. Из п. 4 ст. 1 Закона "О статусе судей в Российской Федерации"
можно сделать и другие выводы: во-первых, запрет чьего бы то ни было вмешательства
в деятельность по осуществлению правосудия; такое вмешательство преследуется
по закону вплоть до предъявления иска о возмещении морального ущерба, а в
ряде случаев - привлечения к уголовной ответственности; во-вторых, судьи освобождаются
от обязанности отчитываться перед кем бы то ни было, включая и органы, осуществлявшие
их отбор на должность и назначение. Судьи не обязаны давать какие-либо объяснения
по поводу рассмотренных или находящихся в производстве дел, а также представлять
их для ознакомления иначе, как в случаях и порядке, предусмотренных процессуальным
законом. До вступления решения в законную силу дело никем не может быть истребовано
из суда. После вступления решения в законную силу дело вправе истребовать
лишь лица, уполномоченные процессуальным законом принести протест в порядке
надзора.

     Примечание

     Конституционный Суд Российской Федерации специально не рассматривал конкретных
дел, связанных с оказанием на судей и вообще судебную власть какого-либо влияния
или давления. Однако в некоторых из его решений содержится императив о недопустимости
отклонения от принципа разделения властей и о необходимости неукоснительного
соблюдения конституционно закрепленных положений в отношении единства и незыблемости
независимого правового статуса судей на территории всех субъектов Российской
Федерации. Так, 30 сентября 1993 г. Конституционный Суд, проверяя конституционность
Закона Кабардино-Балкарской Республики от 18 мая 1993 г. о статусе судей в
этой республике и постановления ее Верховного Совета от 22 июля 1993 г. о
порядке и сроках проведения выборов судей, постановил признать недействующими
те из положений этих актов, которые вторгаются в сферу исключительной компетенции
Российской Федерации, и в частности изымают судей республики из сфер ведения
органов судейского сообщества, предусмотренных федеральным законом.

     Независимость судьи обеспечивается также его правом на отставку, т.е.
на почетный уход или почетное удаление с должности. За пребывающим в отставке
сохраняются звание судьи, гарантии личной неприкосновенности и принадлежность
к судейскому сообществу. Каждый судья имеет право на отставку по собственному
желанию независимо от возраста. Ушедшему или удаленному в отставку судье выплачивается
пособие не менее шестикратного размера месячной зарплаты по оставляемой должности.
Проработавший не менее 20 лет судья имеет право получать по своему выбору
пенсию на общих основаниях или не облагаемое налогом ежемесячное пожизненное
содержание в размере до 85 процентов заработной платы работающего судьи.
     Кроме того, согласно п. 2 ст. 9 Закона о статусе судей "судья, члены
его семьи и их имущество находятся под особой защитой государства. Органы
внутренних дел обязаны принимать необходимые меры к обеспечению безопасности
судьи, членов его семьи, сохранности принадлежащего им имущества, если от
судьи поступит соответствующее заявление".
     С независимостью судьи тесно связан вопрос о мере его ответственности
за допущенные судебные ошибки и недостойное поведение на службе и в быту.
Исправление допущенных судьей ошибок гарантируется возможностью обжалования
состоявшихся решений в кассационном или надзорном порядке (для арбитражных
решений также и в апелляционном порядке).
     В том, что касается ответственности за совершение поступка, позорящего
честь и достоинство судьи или умаляющего авторитет судебной власти, возникающий
при этом вопрос о прекращении полномочий судьи решается соответствующей квалификационной
коллегией судей с правом обжалования состоявшегося решения в Высшую квалификационную
коллегию судей (см. комментарий к ст. 121).

     2. Часть 2 комментируемой статьи регулирует действия суда, когда он,
рассматривая конкретное дело, приходит к выводу, что подлежащий применению
правовой акт не соответствует закону. Именно принцип подчинения судей только
Конституции и закону, сформулированный в части первой данной статьи, диктует
поведение суда: установив, что правовой акт не соответствует закону, суд игнорирует,
не применяет его, а принимает решение, руководствуясь законом.
     Действие этой конституционной нормы распространяется на любые акты любого
органа или должностного лица: указы Президента Российской Федерации, постановления
палат Федерального Собрания, постановления и распоряжения Правительства Российской
Федерации, приказы и инструкции министерств и ведомств, руководителей учреждений
и предприятий, акты субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления,
исполнительных органов общественных объединений и т.д. Отказываясь от применения
не соответствующего закону акта, суд может одновременно своим определением
(постановлением) обратить внимание органа или должностного лица, издавшего
такой акт, на необходимость привести его в соответствие с законом, изменить
или отменить. В таких действиях суда, в частности, проявляется его юрисдикционно-контрольная
функция за правотворческой и правоприменительной деятельностью в Российской
Федерации.

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Именем Российской Федерации

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 30 сентября 1993 г. N 18-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЗАКОНА
КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ОТ 18 МАЯ 1993 ГОДА
"О СТАТУСЕ СУДЕЙ В КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ" И
ПОСТАНОВЛЕНИЯ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ
РЕСПУБЛИКИ ОТ 22 ИЮЛЯ 1993 ГОДА "О ПОРЯДКЕ И СРОКАХ
ПРОВЕДЕНИЯ ВЫБОРОВ СУДЕЙ КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ
РЕСПУБЛИКИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, секретаря Ю.Д. Рудкина, судей Н.Т. Ведерникова, Г.А. Гаджиева, В.О. Лучина, Т.Г. Морщаковой, Н.В. Селезнева, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева,
с участием представителя стороны, обратившейся с ходатайством в Конституционный Суд Российской Федерации, В.И. Радченко - и.о. Председателя Верховного Суда Российской Федерации; представителей Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики как стороны, принявшей подлежащие проверке правовые акты, Х.М. Кармокова - Председателя Верховного Совета Кабардино - Балкарской Республики, И.Б. Бечелова - председателя Комиссии Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики по вопросам законодательства, законности и правопорядка, обращениям граждан и гласности, А.К. Шогенова - правового советника Секретариата Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики,
руководствуясь статьей 165.1 Конституции Российской Федерации, пунктом 1 части второй статьи 1, пунктом 4 части первой и частью второй статьи 57 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации,
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности Закона Кабардино-Балкарской Республики от 18 мая 1993 г. No. 1461-XII-З "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" и Постановления Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики от 22 июля 1993 г. No. 1545-XII-В "О порядке и сроках проведения выборов судей Кабардино-Балкарской Республики".
Поводом к рассмотрению дела, согласно части четвертой статьи 58 и части первой статьи 59 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, явилось ходатайство Верховного Суда Российской Федерации, в котором содержится требование признать названные правовые акты не соответствующими Конституции Российской Федерации.
Основанием к рассмотрению дела, согласно части третьей статьи 58 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли проверяемые акты Конституции Российской Федерации с точки зрения закрепленного ею разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и республиками в составе Российской Федерации.
Заслушав выступление судьи - докладчика Т.Г. Морщаковой, объяснения сторон, изучив представленные письменные заключения и другие документы, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь частью четвертой статьи 1 и статьей 32 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, установил:
1. Закон Кабардино-Балкарской Республики от 18 мая 1993 года "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" регулирует основополагающие институты судебной власти, в том числе гарантии ее исключительности и независимости, порядок формирования судейского корпуса, сроки судейских полномочий, а также основания и порядок их приостановления и прекращения. Названные вопросы являются предметом конституционного регулирования, которое конкретизируется в соответствии с Конституцией Российской Федерации в федеральном законодательстве, в частности в Законе Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации".
Правовой статус судей - один из важнейших вопросов отраслевого законодательства о судоустройстве. Согласно Федеративному договору (Договору о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации) правовое регулирование судоустройства отнесено как к исключительной компетенции Российской Федерации (пункт "о" части первой статьи I), так и к совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти республик в составе Российской Федерации (пункт "к" части первой статьи II).
На конституционном федеральном уровне провозглашен принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, определена судебная система, закреплены независимость, неприкосновенность и несменяемость судей; установлено, что регулирование гарантий независимости и неприкосновенности судей, а также определение сроков их полномочий осуществляются только федеральным законом (статьи 163, 164, 165, 167 Конституции Российской Федерации).
Эти конституционные положения, устанавливая основы единого правового статуса судей в Российской Федерации, определяют ту сферу в правовом регулировании судоустройства, которая согласно Федеративному договору относится к исключительному ведению Российской Федерации.
Кроме того, названные конституционные принципы обеспечивают действенную роль судебной власти как гаранта прав и свобод граждан. Регулирование же прав и свобод граждан согласно пункту "в" части первой статьи 72 Конституции Российской Федерации и пункту "в" части первой статьи I Федеративного договора также отнесено к ведению федеральных органов государственной власти.
В области исключительной компетенции федеральных органов государственной власти принимаются только федеральные законы, которые согласно части первой статьи V и части первой статьи VI Федеративного договора подлежат исполнению органами власти республики в составе Российской Федерации в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. Республики в составе Российской Федерации не могут принимать законодательные акты в сфере исключительных федеральных полномочий, а, регулируя в области судоустройства вопросы, отнесенные к совместному ведению федеральных органов государственной власти и органов государственной власти республик, должны обеспечивать соответствие своих нормативных актов Конституции Российской Федерации и тем федеральным законам, которые реализуют исключительную компетенцию Российской Федерации. При этом не соответствует установленному на основе Федеративного договора разграничению предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и республиками в ее составе положение, при котором республиканский законодатель воспроизводит в республиканских законодательных актах федеральные законы, принятые в сфере ведения Российской Федерации. Они действуют непосредственно и подлежат применению на всей территории Российской Федерации, в том числе на территории республик в ее составе, что вытекает из статьи 81 Конституции Российской Федерации, части первой статьи V и части первой статьи VI Федеративного договора. Распространение действия федеральных законов на территории республик специальными законодательными актами республик противоречит понятию исключительного федерального ведения и, кроме того, излишне с точки зрения экономии законодательных усилий и законодательной техники.
2. Закон Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" регулирует в основном именно вопросы, отнесенные к сфере ведения Российской Федерации. Многие его положения прямо повторяют нормы федерального законодательства. Однако при этом не обеспечено соответствие ряда содержащихся в нем решений Конституции Российской Федерации и Закону Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации". Согласно Конституции Российской Федерации (часть восьмая статьи 164 в редакции Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 года "Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Российской Федерации - России") полномочия судей в Российской Федерации не ограничены определенным сроком, если иное не установлено Конституцией и законами Российской Федерации, т.е. любое ограничение сроков полномочий судей относится к сфере исключительного ведения Российской Федерации и может быть осуществлено только федеральным законом.
Конституция Российской Федерации (часть третья статьи 164) ограничила пятилетним сроком полномочия мировых судей. Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в редакции от 14 апреля 1993 года установил такой же пятилетний срок полномочий для судей районных (городских) народных судов, впервые избираемых на судейскую должность.
В противоречие с этими нормами статья 11 Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" вводит дополнительные случаи ограничения сроков полномочий судей: установлены предельный возраст для пребывания в судейской должности (60 лет), а также пятилетний срок полномочий для судей, впервые избираемых в соответствии с данным республиканским Законом. Последнее означает, что срок полномочий всех судей, избранных на судейские должности после принятия этого Закона, будет ограничен пятью годами, что противоречит принципу несменяемости судей, закрепленному в части восьмой статьи 164 Конституции Российской Федерации и статье 12 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации".
Указанные нормы Закона Кабардино-Балкарской Республики приняты в нарушение федеральных конституционных положений о том, что ограничение срока судейских полномочий является исключительной прерогативой федерального законодателя, т.е. противоречат установленному Конституцией Российской Федерации разграничению полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации. Подобные законодательные акты не имеют юридической силы, так как согласно части первой статьи VI Федеративного договора в случае издания органами власти республики в составе Российской Федерации законов по вопросам, отнесенным к исключительному ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации, применяются федеральные законы.
3. В части первой статьи 167 Конституции Российской Федерации провозглашено, что судьи независимы и подчиняются только закону. В части четвертой статьи 1 Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" говорится, что "судьи в своей деятельности по осуществлению правосудия (при рассмотрении конкретных дел и материалов) независимы, подчиняются только закону и никому не подотчетны". Отступая от текста Конституции Российской Федерации, такая формулировка сужает содержание конституционного принципа независимости судей, ограничивает его действие лишь временем рассмотрения конкретных дел и материалов, не содержит запрета вмешательства в судебную деятельность за пределами судебного разбирательства и не исключает подотчетности судей вне судебного процесса.
Часть третья статьи 167 Конституции Российской Федерации определяет, что гарантии независимости судей устанавливаются законодательными актами Российской Федерации. Это обязывает законодателя республики в составе Российской Федерации сохранять тот уровень гарантий, который предусмотрен федеральным законом.
Специальным актом, регулирующим эти гарантии, является Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации". В развитие части третьей статьи 167 Конституции в нем прямо указано, что гарантии независимости судей, установленные данным Законом, распространяются на всех судей в Российской Федерации и не могут быть отменены или снижены иными нормативными актами, принимаемыми федеральным или республиканским законодателем (часть четвертая статьи 9 Закона).
Часть четвертая статьи I Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике", содержащая отличную от конституционной формулировку принципа независимости судей, является отступлением от указанного запрета.
4. Объем установленных Законом Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" гарантий независимости судей ограничивается и в ряде других положений рассматриваемого Закона Кабардино-Балкарской Республики.
Существенно сужены пределы судейской неприкосновенности, закрепленной в статье 16 федерального Закона. Допускается привлечение судей к административной ответственности; правом возбудить уголовное дело в отношении судьи, а также принять решение о его аресте наделен Прокурор республики, в то время как согласно федеральному Закону это - исключительная прерогатива Генерального прокурора Российской Федерации; судья лишен права требовать рассмотрения возбужденного в отношении него уголовного дела Верховным Судом Российской Федерации (части вторая, третья, четвертая, седьмая статьи 16 Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике").
5. Не соответствуют Закону Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и положения статей рассматриваемого Закона Кабардино-Балкарской Республики, закрепляющих основания и порядок приостановления и прекращения судейских полномочий, а также компетенцию органов судейского сообщества - квалификационных коллегий судей. Эти институты согласно федеральному законодательству также относятся к системе правовых гарантий независимости судей, что прямо закреплено в статье 9 федерального Закона, и, следовательно, не могут быть изменены республиканским законодателем в сторону, уменьшающую объем указанных гарантий.
Между тем рассматриваемый Закон Кабардино-Балкарской Республики вводит такое дополнительное основание прекращения полномочий судьи, как обнаружившаяся профессиональная непригодность (пункт 11 части первой статьи 14), и предоставляет право принимать решение о прекращении полномочий судьи не органам судейского сообщества, каковыми являются квалификационные коллегии судей, как это предусмотрено статьей 14 федерального Закона, а Верховному Совету Кабардино-Балкарской Республики (часть вторая статьи 14). Предусматривается также новое основание для приостановления полномочий судьи, а именно невозможность их выполнения по уважительным причинам (пункт 5 части первой статьи 13). Данный Закон лишает судью предоставленного федеральным Законом права обжаловать решение о приостановлении судейских полномочий в Высшую квалификационную коллегию судей, а решение о прекращении полномочий судьи и о прекращении его отставки - в Верховный Суд Российской Федерации (часть четвертая статьи 13, часть вторая статьи 14, часть седьмая статьи 15 Закона Кабардино-Балкарской Республики, соответственно - часть четвертая статьи 13, часть четвертая статьи 14 и часть седьмая статьи 15 Закона Российской Федерации).
6. Непосредственно нарушают принцип независимости судей, сужают объем ее гарантий и не соответствуют Закону Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" также часть третья статьи 5 рассматриваемого Закона Кабардино-Балкарской Республики, согласно которой персональный состав экзаменационной комиссии для кандидатов на судейские должности утверждается не органами судейского сообщества - квалификационными коллегиями судей, а Президиумом Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики; часть вторая статьи 8 Закона, устанавливающая, что судьи приносят присягу Верховному Совету Кабардино-Балкарской Республики. Такое расширение полномочий органов законодательной власти по отношению к судебной власти не соответствует закрепленному Конституцией Российской Федерации независимому положению последней в системе разделения властей и не может быть предметом правового регулирования на республиканском уровне, поскольку непосредственно связано с гарантиями судейской независимости.
7. Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", обеспечивая в сфере исключительной компетенции федерации единое правовое регулирование статуса судей, выделяет также вопросы, подлежащие решению в законодательных актах республик. В частности, относительно определения статуса судей установлено, что судьи судов республик в составе Российской Федерации наделяются полномочиями в порядке, предусмотренном законодательными актами этих республик (часть шестая статьи 6 Закона).
Согласно положениям статьи 6 федерального Закона порядок наделения судей полномочиями охватывает представление кандидатов и определение тех органов, которые осуществляют избрание на судейские должности. Рассматриваемый Закон Кабардино-Балкарской Республики устанавливает некоторые особые правила представления кандидатов на должность судьи. Согласно части третьей его статьи 6 право представлять кандидатов на должности народных судей предоставлено министру юстиции, а не председателю вышестоящего суда, как это предусмотрено в федеральном Законе.
Регулирование данного вопроса республиканскими законодательными актами не противоречит установленному статьями 72 и 81.1 Конституции Российской Федерации и Федеративным договором разграничению компетенции федеральных органов государственной власти и органов государственной власти республик. Оценка же его по другим основаниям, предусмотренным частью первой статьи 58 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку согласно части третьей той же статьи конституционность нормативных актов высших государственных органов республик в составе Российской Федерации проверяется исключительно с точки зрения их соответствия закрепленному Конституцией разграничению предметов ведения между Российской Федерацией и республиками в составе Российской Федерации. Проверка по другим основаниям конституционности нормативных актов высших органов государственной власти республик в составе Российской Федерации является прерогативой органов конституционного судебного контроля республик в составе Российской Федерации. Конституционный суд Кабардино-Балкарской Республики вправе проверить конституционность и других положений Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике", содержащих иное, нежели в федеральном Законе, регулирование по вопросам, не относящимся к исключительному ведению Российской Федерации.
8. В ходатайстве Верховного Суда Российской Федерации по данному делу поставлен вопрос о признании неконституционным Постановления Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики "О порядке и сроках проведения выборов судей Кабардино-Балкарской Республики". Согласно этому Постановлению на очередной сессии Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики подлежат переизбранию в соответствии с Законом Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" все судьи республики независимо от того, истек ли установленный законом срок их полномочий.
Выборы действующего судейского корпуса в Кабардино-Балкарской Республике были проведены в соответствии с Законом СССР от 4 августа 1989 года "О статусе судей в СССР", который устанавливал десятилетний срок полномочий судей. Эти выборы состоялись в 1990 году, и десятилетний срок полномочий судей Кабардино - Балкарской Республики к настоящему моменту не истек.
Часть восьмая статьи 164 Конституции Российской Федерации относит определение сроков полномочий судей к сфере ведения Российской Федерации. Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" не предусматривает в исчерпывающем перечне оснований прекращения полномочий судьи такого основания, как введение законодателем нового регулирования статуса судей.
В соответствии с постановлением Верховного Совета Российской Федерации о введении в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" статья 11 данного Закона в ее редакции от 14 апреля 1993 года, устанавливающая сроки полномочий судей, подлежит применению к судьям, избранным после внесения в Конституцию Российской Федерации изменений от 9 декабря 1992 года. Ни в одном из этих актов не предусмотрено досрочное переизбрание судей, получивших свои полномочия в законном порядке на основе ранее действовавшего законодательства. Новые выборы судей в соответствии с Законом Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" проводятся только на должности тех судей, срок полномочий которых, установленный законом, действовавшим на момент их избрания, истек (пункт 57 Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 года "Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Российской Федерации - России").
Регулирование сроков полномочий судей согласно Конституции Российской Федерации относится к сфере исключительного ведения Российской Федерации и не может быть изменено республиканскими законодательными актами. Досрочное назначение выборов судей существенно ограничивает гарантии независимости судей, установление которых также относится согласно части третьей статьи 167 Конституции Российской Федерации к прерогативам федерального законодателя.
Постановление Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики от 22 июля 1993 г. No. 1545-XII-В, которым в противоречие с федеральным законодательством назначены досрочные выборы судей, не соответствует Конституции Российской Федерации с точки зрения разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти республик в составе Российской Федерации.
На основании изложенного и руководствуясь статьей 165.1 Конституции Российской Федерации, частью третьей статьи 58, пунктом 2 части первой и частью второй статьи 64 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать не соответствующими пунктам "г", "о" части первой статьи 72, статьям 81, 81.5, части восьмой статьи 164, частям первой и третьей статьи 167 Конституции Российской Федерации, пунктам "г", "о" части первой статьи I, части первой статьи V и части первой статьи VI Федеративного договора (Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органам власти суверенных республик в составе Российской Федерации) с точки зрения разграничения предметов ведения между Российской Федерации и республиками в составе Российской Федерации следующие положения Закона Кабардино-Балкарской Республики от 18 мая 1993 года "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике": часть четвертую статьи 1, часть третью статьи 5, часть вторую статьи 8, статью 11, пункт 5 части первой и часть четвертую статьи 13, пункты 2, 11 части первой и часть вторую статьи 14, часть седьмую статьи 15, части вторую, третью, четвертую и седьмую статьи 16 в той части, в какой названные положения противоречат Закону Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации" в редакции от 14 апреля 1993 года.
2. Признать Постановление Верховного Совета Кабардино - Балкарской Республики от 22 июля 1993 года "О порядке и сроках проведения выборов судей Кабардино-Балкарской Республики" не соответствующим части восьмой статьи 164 Конституции Российской Федерации с точки зрения разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и республиками в составе Российской Федерации.
3. Согласно статье 65 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации с момента вступления в силу настоящего Постановления указанные в его пункте 1 положения Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" и Постановление Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики "О порядке и сроках проведения выборов судей Кабардино-Балкарской Республики" считаются недействующими, а Постановление Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики "О порядке введения в действие Закона Кабардино-Балкарской Республики "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике" в части, касающейся положений названного Закона, признанных не соответствующими Конституции Российской Федерации, утрачивает силу.
4. Признать, что положения Закона Кабардино-Балкарской Республики от 18 мая 1993 года "О статусе судей в Кабардино-Балкарской Республике", воспроизводящие те нормы Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации" в редакции от 14 апреля 1993 года, принятие которых согласно Конституции Российской Федерации и Федеративному договору относится к исключительному ведению Российской Федерации, не имеют самостоятельного юридического значения, поскольку Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в этой части действует непосредственно на всей территории Российской Федерации.
5. Исходя из Федеративного договора (Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации) обратить внимание федеральных органов государственной власти на необходимость разработки механизма согласования правового регулирования по вопросам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов.
6. Согласно статьям 49 и 50 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации настоящее Постановление вступает в силу немедленно после его провозглашения, является окончательным и обжалованию не подлежит.
7. Согласно части первой статьи 84 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации настоящее Постановление подлежит опубликованию в "Российской газете".

Председатель Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН

Секретарь Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.Д.РУДКИН

Постановление Конституционного Суда РФ от 23.01.2007 N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева"

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 23 января 2007 г. N 1-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ПОЛОЖЕНИЙ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 779 И ПУНКТА 1 СТАТЬИ 781
ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СВЯЗИ
С ЖАЛОБАМИ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ
"АГЕНТСТВО КОРПОРАТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ"
И ГРАЖДАНИНА В.В. МАКЕЕВА

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н.С. Бондаря, судей Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Ю.Д. Рудкина, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

с участием представителей ООО "Агентство корпоративной безопасности" - генерального директора Н.Ю. Стрекозовой и кандидата юридических наук С.И. Ковалева, гражданина В.В. Макеева и его представителей - адвокатов М.М. Захариной и Ю.А. Ларина, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е.Б. Мизулиной, представителя Совета Федерации - доктора юридических наук Е.В. Виноградовой, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явились жалобы ООО "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 1 статьи 779 и пунктом 1 статьи 781 ГК Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.

Поскольку обе жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", соединил дела по этим жалобам в одном производстве.

Заслушав сообщение судьи-докладчика А.Л. Кононова, мнение специалиста - кандидата юридических наук Д.И. Степанова, выступления приглашенных в заседание представителей: от Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации - заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации В.Л. Слесарева, от Федеральной палаты адвокатов - адвоката К.И. Скловского, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

установил:

1. В соответствии с пунктом 1 статьи 779 и пунктом 1 статьи 781 ГК Российской Федерации по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг.

1.1. Конституционность названных законоположений оспаривается в жалобе ООО "Агентство корпоративной безопасности", которому решением Арбитражного суда города Москвы от 11 августа 2004 года, оставленным без изменения Постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа от 21 декабря 2004 года, было отказано во взыскании с администрации поселка "Восход" Истринского района Московской области денежных средств, причитавшихся ему как исполнителю по договору возмездного оказания услуг за услуги по представлению интересов администрации в Арбитражном суде Московской области, а именно невыплаченной части вознаграждения, сумма которого определялась договором в размере 3 процентов от суммы выигранного иска и которое подлежало выплате в случае принятия судом решения в пользу заказчика.

Арбитражный суд города Москвы исходил из того, что не подлежит удовлетворению требование исполнителя по договору возмездного оказания услуг о выплате вознаграждения, если оно обосновывается условием договора, ставящим размер и обязанность оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем.

ООО "Агентство корпоративной безопасности" просит признать примененные в его деле положения пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации - с учетом смысла, придаваемого им правоприменительной практикой, - нарушающими права и свободы, гарантированные статьями 8, 19 (часть 1), 34 (часть 1), 35, 46 (часть 1) и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

1.2. Аналогичное требование содержится в жалобе гражданина В.В. Макеева. Как следует из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов, Арбитражный суд города Москвы решением от 24 декабря 2002 года удовлетворил иск Московской городской коллегии адвокатов к Управлению делами Президента Российской Федерации о взыскании задолженности за оказание правовой помощи по договору возмездного оказания услуг. В качестве третьего лица по делу суд привлек адвоката В.В. Макеева, которому было поручено правовое обслуживание по договору.

Апелляционная инстанция того же суда, придя к выводу о том, что суд первой инстанции не дал правовую оценку ряду положений договора, ставящих оплату части услуг в зависимость от решений, которые будут приняты в будущем, Постановлением от 25 марта 2003 года признала сделку в этой части недействительной на основании статьи 168 ГК Российской Федерации и со ссылкой на пункт 1 статьи 779 и пункт 1 статьи 781 ГК Российской Федерации в иске отказала.

Федеральный арбитражный суд Московского округа, рассмотрев дело в кассационном порядке, Постановлением от 27 июня 2003 года отменил постановление апелляционной инстанции, а решение суда первой инстанции оставил в силе.

Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации отменил решение суда первой инстанции и постановление суда кассационной инстанции и оставил в силе постановление суда апелляционной инстанции, указав, что правовая природа отношений, возникающих из договора возмездного оказания услуг, не предполагает удовлетворение требования исполнителя о выплате вознаграждения, если данное требование обосновывается условием договора, ставящим размер, а равно обязанность оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем (Постановление от 2 декабря 2003 года).

1.3. Как следует из статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам граждан и объединений граждан на нарушение конституционных прав и свобод проверяет конституционность являющихся предметом обращения нормативных положений лишь в той части, в какой они были применены в деле заявителя и затрагивают его конституционные права и свободы; при этом Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемых нормативных положений, так и смысл, придаваемый им сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм.

Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу являются положения пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации, предусматривающие, что по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг, как не предполагающие - по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, - удовлетворения требований исполнителя о выплате вознаграждения, если его размер поставлен в зависимость от судебного решения, которое будет принято в будущем.

2. В соответствии с Конституцией Российской Федерации в Российской Федерации гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина; каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45); каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (статья 46); суды реализуют функцию осуществления правосудия на основе принципов независимости и подчинения только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 118, часть 1; статья 120, часть 1).

Важной гарантией осуществления и защиты прав и свобод человека и гражданина является закрепленное Конституцией Российской Федерации право каждого на получение квалифицированной юридической помощи (статья 48, часть 1), которому корреспондирует обязанность государства обеспечить надлежащие условия, в том числе нормативно-правового характера, с тем чтобы каждый в случае необходимости имел возможность обратиться за юридической помощью для защиты и отстаивания своих прав и законных интересов. В силу названных конституционных положений во взаимосвязи с положениями статей 71 (пункт "в") и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации, определяющими полномочия Российской Федерации по регулированию прав и свобод человека и гражданина, в компетенцию федерального законодателя входит регламентация отношений, связанных с оказанием юридической помощи. При этом согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной им в Постановлении от 19 мая 1998 года N 15-П, Конституция Российской Федерации, закрепляя в статьях 45 (часть 1) и 48 (часть 1) обязанность государства гарантировать защиту прав и свобод, в том числе права на получение квалифицированной юридической помощи, не ограничивает законодателя в выборе путей выполнения данной обязанности.

Реализуя свои полномочия в указанной сфере, федеральный законодатель располагает достаточной свободой усмотрения в выборе конкретной модели правового регулирования оказания юридической помощи, включая определение вида соответствующего гражданско-правового договора и его существенных условий. При этом он не может действовать произвольно и во всяком случае связан необходимостью обеспечения соблюдения принципов и норм, составляющих конституционно-правовую основу регулирования общественных отношений, складывающихся в данной сфере. Кроме того, он должен применять адекватные специфическому характеру отношений способы и методы правового воздействия, в том числе учитывать закрепленный в Гражданском кодексе Российской Федерации принцип свободы договора.

2.1. Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи находятся во взаимосвязи с реализацией соответствующими субъектами конституционной обязанности государства по обеспечению надлежащих гарантий доступа каждого к правовым услугам и возможности привлечения каждым лицом, заинтересованным в совершении юридически значимых действий, квалифицированных специалистов в области права, - именно поэтому они воплощают в себе публичный интерес, а оказание юридических услуг имеет публично-правовое значение. Данный вывод Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно подтверждал в своих решениях, в частности применительно к деятельности адвокатов, на которых в соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" возложена обязанность обеспечивать на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (Постановление от 23 декабря 1999 года N 18-П, Определение от 21 декабря 2000 года N 282-О).

Публичные начала в природе отношений по оказанию юридической помощи обусловлены также тем, что, возникая в связи с реализацией права на судебную защиту, они протекают во взаимосвязи с функционированием институтов судебной власти. Соответственно, право на получение квалифицированной юридической помощи, выступая гарантией защиты прав, свобод и законных интересов, одновременно является одной из предпосылок надлежащего осуществления правосудия, обеспечивая его состязательный характер и равноправие сторон (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации).

2.2. В то же время в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования лица, заинтересованные в получении юридической помощи, вправе самостоятельно решать вопрос о возможности и необходимости заключения договора возмездного оказания правовых услуг, избирая для себя оптимальные формы получения такой помощи и - поскольку иное не установлено Конституцией Российской Федерации и законом - путем согласованного волеизъявления сторон определяя взаимоприемлемые условия ее оплаты.

Свобода гражданско-правовых договоров в ее конституционно-правовом смысле, как неоднократно отмечалось в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, в частности в его Постановлениях от 6 июня 2000 года N 9-П и от 1 апреля 2003 года N 4-П, предполагает соблюдение принципов равенства и согласования воли сторон. Следовательно, регулируемые гражданским законодательством договорные обязательства должны быть основаны на равенстве сторон, автономии их воли и имущественной самостоятельности, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Субъекты гражданского права свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (пункты 1 и 2 статьи 1 ГК Российской Федерации).

В то же время Конституционный Суд Российской Федерации подчеркивал, что конституционно защищаемая свобода договора не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина; она не является абсолютной и может быть ограничена, однако как сама возможность ограничений, так и их характер должны определяться на основе Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, части 1 и 3).

Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, речь идет о недопустимости распространения договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц.

Применительно к сфере реализации судебной власти это обусловливается, помимо прочего, принципами ее самостоятельности и независимости (статья 10; статья 11, часть 1; статьи 118 и 120 Конституции Российской Федерации, статья 1 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации"): правосудие в Российской Федерации согласно Конституции Российской Федерации осуществляется только судом, который рассматривает и разрешает в судебном заседании конкретные дела в строгом соответствии с установленными законом процедурами конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (статья 118, части 1 и 2) на основе свободной оценки доказательств судьей по своему внутреннему убеждению и в условиях действия принципа состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации), предопределяющего, что функция правосудия в любой его форме отделена от функций спорящих перед судом сторон.

2.3. Следовательно, законодательное регулирование общественных отношений по оказанию юридической помощи должно осуществляться с соблюдением надлежащего баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как гарантирование квалифицированной и доступной (в том числе в ряде случаев - бесплатной) юридической помощи, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договорного определения прав и обязанностей сторон в рамках гражданско-правовых отношений по оказанию юридической помощи, включая возможность установления справедливого размера ее оплаты.

Это предполагает обеспечение законодателем разумного баланса диспозитивного и императивного методов правового воздействия в данной сфере, сочетания частных и публичных интересов, адекватного их юридической природе. Достижение названной цели правового регулирования общественных отношений должно, однако, осуществляться с учетом условий конкретного этапа развития российской государственности, состояния ее правовой и судебной систем.

3. Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи в качестве обособленного предмета правового регулирования в действующем законодательстве не выделены, - они регламентируются рядом нормативных правовых актов, в систему которых входят нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, в частности его главы 39, касающиеся обязательств по договору возмездного оказания услуг.

3.1. По смыслу положений данной главы Гражданского кодекса Российской Федерации, договором возмездного оказания услуг могут охватываться разнообразные услуги, среди которых (в зависимости от характера деятельности услугодателя - исполнителя услуг) выделяют услуги связи, медицинские, консультационные, аудиторские, информационные, образовательные и некоторые другие.

С учетом конкретных особенностей отдельных видов услуг осуществляется дальнейшая нормативная регламентация порядка их предоставления как в специальных законах, так и в принимаемых в соответствии с ними Правительством Российской Федерации правилах оказания отдельных видов услуг.

Давая нормативную дефиницию договора возмездного оказания услуг, федеральный законодатель в пределах предоставленной ему компетенции и с целью определения специфических особенностей данного вида договоров, которые позволяли бы отграничить его от других, в пункте 1 статьи 779 ГК Российской Федерации предметом данного договора называет совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности исполнителем.

Определяя исчерпывающим образом такое существенное условие договора, как его предмет, федеральный законодатель не включил в понятие предмета договора возмездного оказания услуг достижение результата, ради которого он заключается. Выделение в качестве предмета данного договора совершения определенных действий или осуществления определенной деятельности обусловлено тем, что даже в рамках одного вида услуг результат, ради которого заключается договор, в каждом конкретном случае не всегда достижим, в том числе в силу объективных причин.

Следовательно, заключая договор возмездного оказания услуг, стороны, будучи свободны в определении цены договора, сроков его исполнения, порядка и размера оплаты, вместе с тем не вправе изменять императивное требование закона о предмете данного договора.

3.2. Одним из распространенных видов услуг, оказание которых регулируется главой 39 ГК Российской Федерации, являются правовые услуги, к которым относятся предоставление устных и письменных консультаций, составление юридических документов (исковых заявлений, отзывов, апелляционных и кассационных жалоб и т.д.), экспертных заключений, участие в разбирательстве судебных споров и т.д. Соответствующий договор может быть заключен как с адвокатским образованием (статьи 20 и 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"), так и с иными субъектами, которые согласно действующему законодательству вправе оказывать возмездные правовые услуги.

Спецификой договора возмездного оказания правовых услуг, в частности, является то, что в соответствии с этим договором "совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности" направлено на отстаивание интересов услугополучателя в судах и иных государственных (юрисдикционных) органах, обязанных, как правило, принять решение в отношении заявленного требования. Поэтому интересы заказчика, зачастую не ограничиваясь предоставлением собственно правовых услуг исполнителем, заключаются в достижении положительного результата его деятельности (удовлетворение иска, жалобы, получение иного благоприятного решения), что выходит за предмет регулирования по договору.

На практике, как об этом свидетельствуют в том числе материалы настоящего дела, это приводит к включению в договор условий, в соответствии с которыми при вынесении положительного решения в пользу доверителя (заказчика) последний обязуется выплатить услугополучателю (исполнителю) определенную сумму, исчисляемую в процентном отношении к удовлетворенной судом сумме иска.

Ставя перед Конституционным Судом Российской Федерации вопрос о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации, заявители, по существу, также исходят из того, что при оказании правовых услуг оплате подлежат не только сами действия (деятельность) исполнителя, но и тот специфический результат, для достижения которого заключается соответствующий договор, а именно вынесение решения суда в пользу заявителя. Между тем подобная цель - в том смысле, в каком цель того или иного заключаемого договора определена в Гражданском кодексе Российской Федерации либо выявлена из содержания договора при его истолковании в соответствии с частью второй статьи 431 ГК Российской Федерации, - не может рассматриваться как отвечающая требованиям, вытекающим из содержания главы 39 ГК Российской Федерации.

Материалы, представленные заявителями по настоящему делу в Конституционный Суд Российской Федерации, свидетельствуют о том, что арбитражные суды при рассмотрении конкретных дел исходят, как правило, из того, что природа отношений по поводу оказания правовых услуг не предполагает удовлетворения требования исполнителя о выплате вознаграждения за вынесенное в пользу заказчика решение, если данное требование обосновывается исполнителем ссылкой на условие договора, ставящее размер оплаты правовых услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем. Эту позицию разделяет и Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (информационное письмо от 29 сентября 1999 года N 48 "О некоторых вопросах судебной практики, возникающих при рассмотрении споров, связанных с договорами на оказание правовых услуг").

3.3. Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений (Постановления от 23 декабря 1997 года N 21-П, от 23 февраля 1999 года N 4-П, от 28 марта 2000 года N 5-П и др.).

Реализация рассматриваемых в настоящем деле положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации, регламентирующих комплекс общественных отношений по поводу возмездного оказания услуг, как норм общего характера обеспечивается в том числе конкретизацией и детализацией в иных нормативных правовых актах. В отсутствие же специального, конкретизирующего правового регулирования индивидуализация их нормативного содержания применительно к отдельным видам договоров должна обеспечиваться в правоприменительной практике, в том числе на основе конституционных принципов и основных начал гражданского законодательства, с соблюдением основ публичного правопорядка.

В частности, казуальное истолкование и применение названных законоположений, которые напрямую не предусматривают критерии ограничений и запретов на определение размера оплаты юридических услуг, должно осуществляться в общей системе конституционно-правового и гражданско-правового регулирования соответствующих отношений на основе конституционных принципов, обладающих, как подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации в ряде решений, высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяющих содержание конституционных прав человека и отраслевых прав граждан, носящих универсальный характер и в связи с этим оказывающих регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений (Постановления от 27 января 1993 года N 1-П, от 10 апреля 2003 года N 5-П).

В силу конституционных принципов и норм, в частности принципов свободы договора, доступности правосудия, независимости и самостоятельности судебной власти, состязательности и равноправия сторон, предполагается, что стороны в договоре об оказании правовых услуг, будучи вправе в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования свободно определять наиболее оптимальные условия оплаты оказанных услуг, в том числе самостоятельно устанавливать порядок и сроки внесения платежей (уплата аванса, предварительные платежи, рассрочка платежа, предоставление кредита, почасовая оплата, исчисление размера вознаграждения в процентах от цены иска и т.д.), не могут, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения: в системе действующего правового регулирования, в том числе положений гражданского законодательства, судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав (статья 128 ГК Российской Федерации), ни предметом какого-либо гражданско-правового договора (статья 432 ГК Российской Федерации).

Включение же в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству (пункт 2 статьи 1 ГК Российской Федерации), поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом, предмета договора. Кроме того, в этом случае не учитывается, что по смыслу пункта 1 статьи 423 ГК Российской Федерации плата по договору за оказание правовых услуг, как и по всякому возмездному договору, производится за исполнение своих обязанностей.

3.4. Таким образом, положения пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации, как не предполагающие в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг удовлетворение требования исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем, не могут рассматриваться как противоречащие Конституции Российской Федерации.

Этим не исключается право федерального законодателя с учетом конкретных условий развития правовой системы и исходя из конституционных принципов правосудия предусмотреть возможность иного правового регулирования, в частности в рамках специального законодательства о порядке и условиях реализации права на квалифицированную юридическую помощь.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать положения пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг ими не предполагается удовлетворение требования исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем.

2. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Российской газете" и "Собрании законодательства Российской Федерации". Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

Определение Конституционного Суда РФ от 04.12.2003 N 428-О "По запросу Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан о проверке конституционности положений пункта 3 статьи 6 и пунктов 6 и 7 статьи 6.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации"

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 4 декабря 2003 г. N 428-О

ПО ЗАПРОСУ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОБРАНИЯ - КУРУЛТАЯ
РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ПОЛОЖЕНИЙ ПУНКТА 3 СТАТЬИ 6 И ПУНКТОВ 6 И 7 СТАТЬИ
6.1 ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ "О СТАТУСЕ
СУДЕЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей М.В. Баглая, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, В.О. Лучина, Ю.Д. Рудкина, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н.С. Бондаря, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение запроса Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан,

установил:

1. В запросе Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан оспаривается конституционность положений Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации" (в редакции от 15 декабря 2001 года), в соответствии с которыми судьи федеральных судов общей юрисдикции и арбитражных судов, действующие на территории субъектов Российской Федерации, назначаются Президентом Российской Федерации по представлению соответственно Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (пункт 3 статьи 6); председатели, заместители председателей верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, суда автономной области, судов автономных округов, военных судов, а также председатели, заместители председателей федеральных арбитражных судов округов, арбитражных судов субъектов Российской Федерации назначаются в том же порядке при наличии положительного заключения Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации (пункты 6 и 7 статьи 6.1).

По мнению заявителя, названные положения, как исключающие участие субъекта Российской Федерации в процедуре назначения указанных лиц на должность, противоречат пункту "л" части 1 статьи 72 Конституции Российской Федерации, согласно которому кадры судебных органов находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов.

2. Конституция Российской Федерации относит к ведению Российской Федерации как судоустройство (статья 71, пункт "о") и установление системы федеральных органов судебной власти, порядка их организации и деятельности (статья 71, пункт "г"), так и установление судебной системы Российской Федерации в целом, которая в силу статьи 118 (часть 3) определяется исключительно Конституцией Российской Федерации и федеральными конституционными законами.

Вопрос о разграничении компетенции в области установления судебной системы в Российской Федерации, таким образом, однозначно решен Конституцией Российской Федерации, не предполагающей в этой области делегирование полномочий Российской Федерации ее субъектам. В рамках закрепления конституционных основ статуса федеральных судей Конституция Российской Федерации предусматривает в том числе порядок назначения всех судей федеральных судов - они назначаются Президентом Российской Федерации, кроме тех, назначение которых осуществляется Советом Федерации по представлению Президента Российской Федерации (статья 83, пункт "е"). Конкретный же порядок такого назначения согласно статье 128 (часть 2) Конституции Российской Федерации устанавливается федеральным законом.

Реализация закрепленного в Конституции Российской Федерации полномочия Президента Российской Федерации назначать судей федеральных судов не может быть обусловлена согласием или несогласием субъекта Российской Федерации с назначением конкретного лица на должность. Иное означало бы сужение компетенции Российской Федерации в решении вопросов, отнесенных к ее ведению статьей 71 (пункт "о") Конституции Российской Федерации, а также ограничение предусмотренного статьями 83 (пункт "е") и 128 (часть 2) Конституции Российской Федерации полномочия Президента Российской Федерации. Данная правовая позиция получила закрепление в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 7 июня 2000 года по делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", а также в определениях Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия - Алания и Республики Татарстан, от 6 марта 2003 года по запросам Государственного Собрания Республики Башкортостан и Государственного Совета Республики Татарстан о проверке конституционности части 1 статьи 27 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации".

Определение статуса федеральных судей, условий и порядка занятия должности федерального судьи, исходя из Конституции Российской Федерации, является исключительным правом федерального законодателя и не предполагает, вопреки утверждению заявителя, обязательное участие субъектов Российской Федерации в правовом регулировании в данной сфере, не считая участия их представителей в законодательной деятельности Федерального Собрания, а также в определении своими законами на основе федерального законодательства порядка наделения полномочиями мировых судей и судей конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации. Последнее, в единстве с правом субъектов Российской Федерации формировать состав этих судебных органов субъектов Российской Федерации, и является подтверждением действия положения пункта "л" части 1 статьи 72 Конституции Российской Федерации.

Кроме того, в настоящее время законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации наделены федеральным законодателем полномочиями по назначению представителей общественности в квалификационные коллегии судей субъектов Российской Федерации, на которые в том числе возложена обязанность давать заключения о рекомендациях на должности судей. Возможность установления определенных форм участия законодательных (представительных) органов власти субъектов Российской Федерации в формировании судейского корпуса является правом (но не обязанностью) федерального законодателя. Данное право, исходя из положений Конституции Российской Федерации, было реализовано им путем принятия Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" и других федеральных законов.

3. Согласно части второй статьи 36 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" основанием к рассмотрению дела Конституционным Судом Российской Федерации является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые в обращении нормы.

Поскольку в данном случае неопределенность в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации пункта 3 статьи 6 и пунктов 6 и 7 статьи 6.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" отсутствует, запрос Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан не может быть принят Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению запроса Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми обращение в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимым.

2. Определение по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

3. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 16 декабря 2004 г. N 394-О

ПО ЖАЛОБЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА НАРУШЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ
ГРАЖДАН ПУНКТОМ 3 СТАТЬИ 26 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА
"ОБ ОРГАНАХ СУДЕЙСКОГО СООБЩЕСТВА
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева,
заслушав в пленарном заседании заключение судьи О.С. Хохряковой, проводившей на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы Генерального прокурора Российской Федерации,

установил:

1. В соответствии со статьей 26 Федерального закона от 14 марта 2002 года "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации", регламентирующей обжалование решений квалификационных коллегий судей, такое решение может быть обжаловано в судебном порядке лицом, в отношении которого оно принято (пункт 1); решения Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации и квалификационных коллегий судей субъектов Российской Федерации о приостановлении либо прекращении полномочий судьи, привлечении его к дисциплинарной ответственности, об отставке судьи и о ее приостановлении, а также об отказе в рекомендации на должность судьи могут быть обжалованы заинтересованным лицом в течение десяти дней со дня получения копии соответствующего решения. Указанные решения Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации могут быть обжалованы в Верховный Суд Российской Федерации, а квалификационных коллегий судей субъектов Российской Федерации - в соответствующие верховные суды республик, краевые, областные суды, суды городов федерального значения, суд автономной области и суды автономных округов (пункт 2); иные решения квалификационных коллегий судей могут быть обжалованы в том же порядке лишь по мотивам нарушения процедуры их вынесения (пункт 3).
Генеральный прокурор Российской Федерации на основании пункта 6 статьи 35 Федерального закона "О прокуратуре в Российской Федерации" обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой, в которой просит проверить конституционность пункта 3 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации", поскольку полагает, что содержащейся в нем нормой, примененной в конкретном деле, нарушаются конституционные права и свободы граждан.
Из жалобы и представленных материалов следует, что в ходе расследования прокуратурой Верхне-Услонского района Республики Татарстан уголовного дела, возбужденного по факту дорожно-транспортного происшествия, в результате которого погиб мировой судья Верхне-Услонского района С.В. Евстафьев, было установлено, что данное дорожно-транспортное происшествие произошло вследствие грубого нарушения Правил дорожного движения Российской Федерации гражданином Э.Р. Бариевым, управлявшим транспортным средством.
Поскольку Э.Р. Бариев является судьей Кайбицкого районного суда Республики Татарстан, Генеральный прокурор Российской Федерации в соответствии с пунктом 5 части первой статьи 448 УПК Российской Федерации и пунктом 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" обратился в Верховный Суд Республики Татарстан с представлением о даче заключения о наличии в его действиях признаков преступления, предусмотренного частью второй статьи 264 УК Российской Федерации, а затем, на основании полученного положительного заключения, - в квалификационную коллегию судей Республики Татарстан с представлением о даче согласия на его привлечение к уголовной ответственности.
Квалификационная коллегия судей Республики Татарстан решением от 11 сентября 2002 года в удовлетворении представления Генерального прокурора Российской Федерации отказала, мотивировав свой отказ тем, что смерть мирового судьи С.В. Евстафьева наступила в результате стечения случайных обстоятельств, при которых пострадал и сам Э.Р. Бариев, и что хотя неосторожные действия Э.Р. Бариева в совокупности с виктимологическим поведением других участников дорожно-транспортного происшествия формально подпадают под действие части второй статьи 264 УК Российской Федерации, осуществление в отношении него уголовного преследования - исходя из общих принципов Уголовного кодекса Российской Федерации и с учетом личности судьи Э.Р. Бариева, который по работе и в быту характеризуется исключительно с положительной стороны, - нецелесообразно.
Верховный Суд Республики Татарстан, куда Генеральный прокурор Российской Федерации обжаловал решение квалификационной коллегии судей Республики Татарстан, в удовлетворении жалобы отказал. Надзорные представления Генерального прокурора Российской Федерации на решение Верховного Суда Республики Татарстан в Верховный Суд Российской Федерации, равно как и его обращение к Председателю Верховного Суда Российской Федерации о принесении в порядке статьи 389 ГПК Российской Федерации представления в Президиум Верховного Суда Российской Федерации о пересмотре этого решения, также были оставлены без удовлетворения. В обоснование своих отказов судебные инстанции указывали, что доводы, касающиеся существа вынесенного квалификационной коллегией судей Республики Татарстан решения, не подлежат проверке как основания для его отмены, поскольку в силу пункта 3 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества" решения квалификационных коллегий судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи и на привлечение судьи к уголовной ответственности могут быть обжалованы в судебном порядке лишь по мотивам нарушения процедуры их вынесения, а таких нарушений квалификационной коллегией судей Республики Татарстан при вынесении решения допущено не было.
По мнению Генерального прокурора Российской Федерации, пункт 3 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества", не позволяя обжаловать указанные решения квалификационных коллегий судей по существу, нарушает права и свободы граждан, гарантированные статьями 19, 46 и 52 Конституции Российской Федерации, а также противоречит требованиям ее статьи 55 (части 2 и 3), не допускающей издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина, статьи 56 (часть 3), в силу которой права и свободы, закрепленные статьями 49 - 54 Конституции Российской Федерации, не подлежат ограничению, и статьи 123 (часть 3) об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.
2. В соответствии со статьей 122 Конституции Российской Федерации судьи неприкосновенны; судья не может быть привлечен к уголовной ответственности иначе как в порядке, определяемом федеральным законом.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 7 марта 1996 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", судейская неприкосновенность является определенным исключением из принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации) и по своему содержанию выходит за пределы личной неприкосновенности (статья 22 Конституции Российской Федерации). Это обусловлено тем, что общество и государство, предъявляя к судье и его профессиональной деятельности высокие требования, вправе и обязаны обеспечить ему дополнительные гарантии надлежащего осуществления функции отправления правосудия.
К числу установленных в федеральном законодательстве гарантий неприкосновенности и независимости судей относится содержащееся в пункте 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и пункте 5 части первой статьи 448 УПК Российской Федерации правило, согласно которому решение о возбуждении уголовного дела в отношении судьи или о привлечении его в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, может быть принято лишь на основе заключения судебной коллегии в составе трех судей о наличии в действиях судьи признаков преступления и при условии согласия на возбуждение уголовного дела соответствующей квалификационной коллегии судей.
Такой усложненный по сравнению с обычным порядок возбуждения уголовного дела в отношении судей и привлечения их в качестве обвиняемых по уголовному делу выступает, однако, лишь в качестве одного из элементов процедурного механизма осуществления уголовного преследования в отношении судей и способа обеспечения их неприкосновенности и независимости. Он не предполагает ограждение судьи от ответственности в случае совершения им преступления. Иное приводило бы к искажению конституционного смысла судейского иммунитета, а также к нарушению конституционных прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью (статья 52 Конституции Российской Федерации).
Рассмотрение квалификационной коллегией судей вопроса о даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение его к уголовной ответственности призвано определить, имеется ли связь между уголовным преследованием и деятельностью судьи по осуществлению им своих полномочий, включая его позицию при разрешении того или иного дела, и не является ли такое преследование попыткой оказать давление на судью с целью повлиять на выносимые им решения. Установив, что действия органов уголовного преследования обусловлены позицией, занимаемой судьей в связи с осуществлением им судейских полномочий, квалификационная коллегия судей, как это следует из пункта 8 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", отказывает в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение его к уголовной ответственности.
3. Придание решению квалификационной коллегии судей, являющейся одним из органов судейского сообщества, обеспечивающим реализацию законодательства о статусе судей и выражение интересов судей как носителей судебной власти, значения обязательного условия, без которого невозможно рассмотрение вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении судьи или о его привлечении в качестве обвиняемого, не выходит за рамки необходимых и достаточных гарантий судейской неприкосновенности (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 марта 1996 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации").
Вместе с тем решение квалификационной коллегии судей существенным образом затрагивает права и интересы не только судьи, в отношении которого оно принято, но и тех граждан, которые пострадали или могли пострадать в результате его противоправных действий и которые настаивают на возбуждении в отношении судьи уголовного дела. В случае вынесения квалификационной коллегией судей решения об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение судьи в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному в отношении иных лиц либо по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, исключается возможность поступления уголовного дела в суд, а потерпевший лишается возможности получить судебную защиту нарушенных преступлением прав и законных интересов в процедуре уголовного судопроизводства.
Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно подтверждал необходимость создания таких законодательных условий, при которых в полной мере были бы реализованы положения не только статьи 46 Конституции Российской Федерации, но и ее статьи 52, в соответствии с которой права потерпевших от преступлений охраняются законом, а государство обеспечивает им свободный доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (Постановления от 15 января 1999 года по делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 295 УПК РСФСР, от 8 октября 2003 года по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК Российской Федерации, Определение от 15 декабря 2000 года по запросу Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы о проверке конституционности части второй статьи 53 и пункта 1 части второй статьи 120 УПК РСФСР и др.).
Конституционный Суд Российской Федерации констатировал, что потерпевший имеет в уголовном судопроизводстве свои собственные интересы, не сводимые исключительно к получению возмещения причиненного вреда, для защиты которых он наделен правами стороны в процессе, в частности, он вправе заявлять о совершенном в отношении него преступлении и приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, в том числе на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и о прекращении уголовного дела или уголовного преследования (Постановление от 8 октября 2003 года по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК Российской Федерации).
Такой подход к регламентации прав потерпевшего корреспондирует положениям Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (утверждена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН N 40/39 от 29 ноября 1985 года), предусматривающей, что лица, которым в результате преступного деяния причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав, должны иметь право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный ущерб в соответствии с национальным законодательством (пункт 4); государства - члены ООН должны содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали интересам защиты жертв преступлений, в том числе путем обеспечения возможности изложения и рассмотрения мнений и пожеланий на соответствующих этапах судебного разбирательства в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, без ущерба для обвиняемых и согласно соответствующей национальной системе уголовного правосудия.
4. В соответствии со статьей 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации действия и решения государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, в результате которых нарушены права и свободы гражданина или созданы препятствия для осуществления гражданином его прав и свобод, в том числе права на доступ к правосудию, могут быть обжалованы в суд. Никаких исключений из этого конституционного принципа, как уже неоднократно указывалось в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, ни Конституция Российской Федерации, ни законодательство Российской Федерации не допускают (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 года по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, от 13 ноября 1995 года по делу о проверке конституционности статьи 209 УПК РСФСР и др.).
Исходя из данного принципа, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 7 марта 1996 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" подтвердил возможность обжалования в суд и решения квалификационной коллегии судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи. Отмечая, что наличие такой возможности служит реальной гарантией осуществления права каждого на судебную защиту (статья 46, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации), а также прав, закрепленных статьями 52 и 53 Конституции Российской Федерации, и придя к выводу, что положения пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" не могут быть истолкованы как исключающие возможность обжалования в судебном порядке решения квалификационной коллегии судей и препятствующие осуществлению гражданами их прав на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба, Конституционный Суд Российской Федерации вместе с тем указал на необходимость конкретизации федеральным законодателем порядка такого обжалования. При этом, по смыслу названного Постановления, не предполагалась возможность какого-либо ограничения самого объема права граждан, пострадавших от противоправных действий судьи, на судебную защиту своих прав и законных интересов, в том числе путем лишения их возможности обжаловать решения квалификационных коллегий судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи по тем или иным основаниям и мотивам.
5. В соответствии со статьей 6 и частью второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" сформулированные в сохраняющих свою силу Постановлениях от 7 марта 1996 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", от 15 января 1999 года по делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 295 УПК РСФСР, от 8 октября 2003 года по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК Российской Федерации и в Определении от 15 декабря 2000 года по запросу Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы о проверке конституционности части второй статьи 53 и пункта 1 части второй статьи 120 УПК РСФСР правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации имеют общеобязательное значение и не могут быть преодолены путем принятия новых нормативных актов.
В силу указанных правовых позиций положение пункта 3 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации", согласно которому решения квалификационных коллегий судей, за исключением решений о приостановлении либо прекращении полномочий судьи, привлечении его к дисциплинарной ответственности, об отставке судьи и о ее приостановлении, а также об отказе в рекомендации на должность судьи, могут быть обжалованы в суд лишь по мотивам нарушения процедуры их вынесения, не может служить препятствием для судебного обжалования гражданами, пострадавшими от противоправных действий судьи, решений квалификационных коллегий судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение его в качестве обвиняемого по уголовному делу по мотивам, касающимся существа таких решений.
Этим не исключается возможность дополнительного урегулирования в федеральном законодательстве процедуры судебного оспаривания указанных решений квалификационных коллегий судей.
Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 6, пунктом 3 части первой статьи 43 и частями первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Пункт 3 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации", исходя из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом Российской Федерации в ранее принятых им и сохраняющих свою силу решениях, не может служить препятствием к осуществлению гражданами, пострадавшими от противоправных действий судьи, судебного обжалования решений квалификационных коллегий судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или на привлечение его в качестве обвиняемого по уголовному делу по мотивам, касающимся существа таких решений.
2. Признать жалобу Генерального прокурора Российской Федерации не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного в ней вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.
3. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
4. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ

Определение Конституционного Суда РФ от 02.03.2006 N 59-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Литвинова Александра Владимировича на нарушение его конституционных прав подпунктом 8 пункта 13 Положения о квалификационных коллегиях судей и Положениями статьи 21, пункта 1 статьи 22 и абзаца второго пункта 2 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации"

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 2 марта 2006 г. N 59-О

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ
К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ ГРАЖДАНИНА
ЛИТВИНОВА АЛЕКСАНДРА ВЛАДИМИРОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ
ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПОДПУНКТОМ 8 ПУНКТА 13
ПОЛОЖЕНИЯ О КВАЛИФИКАЦИОННЫХ КОЛЛЕГИЯХ СУДЕЙ
И ПОЛОЖЕНИЯМИ СТАТЬИ 21, ПУНКТА 1 СТАТЬИ 22
И АБЗАЦА ВТОРОГО ПУНКТА 2 СТАТЬИ 26 ФЕДЕРАЛЬНОГО
ЗАКОНА "ОБ ОРГАНАХ СУДЕЙСКОГО СООБЩЕСТВА
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи В.Г. Ярославцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина А.В. Литвинова,

установил:

1. Председатель Верховного Суда Российской Федерации на основании подпункта 8 пункта 13 Положения о квалификационных коллегиях судей 28 сентября 2000 года обратился в Высшую квалификационную коллегию судей Российской Федерации с просьбой о пересмотре решения Квалификационной коллегии судей Амурской области от 30 июня 2000 года, отказавшей в прекращении полномочий заместителя председателя Благовещенского городского суда А.В. Литвинова. Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации 17 октября 2000 года отменила названное решение и прекратила полномочия А.В. Литвинова с 17 октября 2000 года, руководствуясь пунктом 13 Положения о квалификационных коллегиях судей и на основании подпункта 9 пункта 1 статьи 14 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 21 июня 1995 года) в связи с совершением поступков, позорящих честь и достоинство судьи или умаляющих авторитет судебной власти.

Верховный Суд Российской Федерации решением от 6 декабря 2000 года и Кассационная коллегия Верховного Суда Российской Федерации определением от 22 февраля 2001 года оставили жалобы А.В. Литвинова на решение Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации без удовлетворения. Определением Верховного Суда Российской Федерации от 3 марта 2004 года было отказано в передаче дела по жалобе А.В. Литвинова для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.В. Литвинов утверждает, что подпункт 8 пункта 13 Положения о квалификационных коллегиях судей нарушает его права на судебную защиту и на справедливое судебное разбирательство на основе состязательности и равноправия сторон и просит признать его не соответствующим статьям 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Кроме того, А.В. Литвинов оспаривает конституционность статьи 21, пункта 1 статьи 22 и абзаца второго пункта 2 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" на том основании, что, будучи аналогичными по содержанию нормам утратившего силу Положения о квалификационных коллегиях судей, они в настоящее время препятствуют восстановлению его прав.

2. Согласно статье 121 (часть 2) Конституции Российской Федерации полномочия судьи могут быть прекращены не иначе как в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом. Таким законом является Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", статья 12.1 которого в качестве одного из оснований прекращения полномочий судьи предусматривает совершение им дисциплинарного проступка (нарушение норм данного Закона, а также положений Кодекса судейской этики) и закрепляет, что решение о наложении на судью дисциплинарного взыскания принимается квалификационной коллегией судей, к компетенции которой относится рассмотрение вопроса о прекращении полномочий этого судьи на момент принятия решения.

Специальный порядок рассмотрения дел о прекращении полномочий судьи представителями судейского сообщества, установленный частью 2 статьи 15 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", статьей 12.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и статьями 21 - 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации", обусловлен особым правовым статусом судей и служит обеспечению их независимости.

Статус судьи в Российской Федерации определяется Конституцией Российской Федерации, ее статьями 119, 120, 121, 122 и 124, с тем чтобы гарантировать осуществление правосудия независимым и беспристрастным судом, и подлежит конституционно-правовой защите. Предусматривая в то же время возможность досрочного прекращения полномочий судьи, Конституция Российской Федерации (статья 121, часть 2) устанавливает, по сути, основы конституционно-правовой ответственности судьи, конкретные основания и порядок привлечения к которой регламентируются федеральным законом. Особенности возникающих при этом правоотношений, связанных с оценкой поступков и деятельности, несовместимых с должностью судьи, позорящих его честь и достоинство или умаляющих авторитет судебной власти, предопределяют и особенности процедуры отрешения судьи от должности.

Данная процедура предусматривает и ряд прав судьи, в отношении которого начато производство квалификационной коллегией судей: право знакомиться с имеющимися в квалификационной коллегии судей материалами и представить свои возражения и замечания, право быть своевременно извещенным о времени и месте проведения заседания коллегии, право письменно обратиться в коллегию с просьбой об ознакомлении с протоколом заседания коллегии, ознакомиться с ним и подать свои замечания, которые подлежат приобщению к протоколу, право обжаловать решение коллегии в суд (пункты 2 и 3 статьи 21, пункт 2 статьи 24 и пункт 2 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации"). Таким образом, производству в квалификационной коллегии судей присущи определенные признаки состязательности - принципа, который Конституция Российской Федерации (статья 123, часть 3) связывает с осуществлением судопроизводства.

3. Действовавшее до вступления в силу Федерального закона от 14 марта 2002 года "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" Положение о квалификационных коллегиях судей закрепляло в подпункте 8 пункта 13 полномочие Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации рассматривать представление Председателя Верховного Суда Российской Федерации, ряда других должностных лиц о пересмотре решений квалификационных коллегий судей, отказавших в прекращении полномочий судьи.

Вопрос о конституционности подпункта 8 пункта 13 Положения о квалификационных коллегиях судей и ряда положений Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" уже ставился перед Конституционным Судом Российской Федерации. В определениях от 6 июня 2002 года N 131-О по жалобе гражданина Ю.А. Демченко, от 24 мая 2005 года N 251-О по жалобе гражданина Д.М. Кудрякова Конституционный Суд Российской Федерации указал на то, что сам факт обращения Председателя Верховного Суда Российской Федерации в Высшую квалификационную коллегию судей Российской Федерации с представлением о пересмотре решения квалификационной коллегии судей, отказавшей в прекращении полномочий судьи, непосредственно не затрагивал чьи-либо конституционные права и свободы и не предопределял решение Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации, которая рассматривала данное представление на общих основаниях с другими обращениями и в силу своих дискреционных полномочий могла как удовлетворить представление, так и отказать в его удовлетворении.

Кроме того, статья 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" предусматривает возможность обжалования решений квалификационных коллегий судей. Этой возможностью А.В. Литвинов воспользовался, обжаловав решение о прекращении своих полномочий, принятое Высшей квалификационной коллегией судей Российской Федерации, в Верховный Суд Российской Федерации. Верховный Суд Российской Федерации и его Кассационная коллегия, исследовав фактические обстоятельства, подтвердили обоснованность применения к заявителю указанной меры ответственности.

Таким образом, ни подпунктом 8 пункта 13 Положения о квалификационных коллегиях судей, ни положениями статьи 21, пункта 1 статьи 22 и абзаца второго пункта 2 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" конституционные права и свободы заявителя, гарантированные статьями 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации и примененные в конкретном деле, нарушены не были, а его жалоба, по смыслу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не является допустимой и не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Литвинова Александра Владимировича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ ОТ 19.02.2002 N 5-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ СТАТЬИ 15 ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТ 26 ИЮНЯ 1992 ГОДА "О СТАТУСЕ СУДЕЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ", СТАТЬИ 2 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА ОТ 21 ИЮНЯ 1995 ГОДА "О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ И ДОПОЛНЕНИЙ В ЗАКОН РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ "О СТАТУСЕ СУДЕЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" И ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 7 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА ОТ 10 ЯНВАРЯ 1996 ГОДА "О ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ГАРАНТИЯХ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ СУДЕЙ И РАБОТНИКОВ АППАРАТОВ СУДОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ РЯДА ГРАЖДАН - СУДЕЙ И СУДЕЙ В ОТСТАВКЕ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Ю.Д. Рудкина, судей Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой, А.Я. Сливы, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

с участием заявителей - Н.И. Бердисовой, Т.Н. Большаковой, А.А. Каныгина и Ю.Ф. Наумова, а также постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В.В. Лазарева, представителя Совета Федерации - адвоката Ю.С. Пилипенко и полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.А. Митюкова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 96, 97, 99 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений статьи 15 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации", статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации".

Поводом и основанием к рассмотрению дела явились жалобы Н.И. Бердисовой, Т.Н. Большаковой, А.А. Каныгина, В.И. Колчиной, Н.Ф. Нарожней, Ю.Ф. Наумова, В.Н. Рогачевой и И.Ф. Сушкова на нарушение закрепленных статьями 19 и 39 Конституции Российской Федерации прав, обусловленное неопределенностью содержания указанных положений в их истолковании правоприменительной практикой.

Учитывая, что все жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", соединил дела по этим жалобам в одном производстве.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.В. Витрука, объяснения представителей сторон, выступления приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации - первого заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.И. Радченко, от Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации - заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации О.В. Бойкова, от Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации - Г.Г. Никитиной, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

1. Заявители Н.И. Бердисова, Ю.Ф. Наумов и И.Ф. Сушков оспаривают конституционность части первой статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", в силу которой, как указывается в жалобах, назначение судье, находящемуся на пенсии, ежемесячного пожизненного содержания, положенного судье в отставке, возможно только в случае, если он ушел на пенсию с должности судьи.

Как следует из представленных материалов, в июле 1999 года на основании данной нормы была прекращена выплата ежемесячного пожизненного содержания Н.И. Бердисовой, ушедшей на пенсию по возрасту с должности юрисконсульта в январе 1996 года и имевшей стаж работы судьей 17 лет, и И.Ф. Сушкову, которому ежемесячное пожизненное содержание было назначено в мае 1997 года с учетом шестилетнего судейского стажа и работы на государственных должностях по юридическим профессиям до и после работы судьей. Управление судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации в Алтайском крае, прекращая указанные выплаты, и судебные инстанции, отказывая Н.И. Бердисовой и И.Ф. Сушкову в восстановлении права на ежемесячное пожизненное содержание, исходили из того, что заявители ушли на пенсию не с должности судьи. На том же основании в назначении ежемесячного пожизненного содержания было отказано и Ю.Ф. Наумову, имевшему стаж работы судьей 16 лет.

Как полагают заявители, примененной в их делах частью первой статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" нарушаются конституционное право на социальное обеспечение, а также принципы равенства и справедливости. Кроме того, по мнению И.Ф. Сушкова, равенство судей перед законом нарушается пунктом 1 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", в котором отставка судьи определяется как почетный уход или почетное удаление судьи с должности, и пунктом 5 той же статьи, в котором излагаются условия назначения ежемесячного пожизненного содержания, а по мнению Ю.Ф. Наумова, часть первая статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" неправомерно распространила действие абзацев первого и третьего пункта 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" на судей, ушедших с этой должности лишь на пенсию по старости, не учитывая того, что судья мог находиться на пенсии по инвалидности.

Заявители Т.Н. Большакова и В.И. Колчина - судьи в отставке, В.Н. Рогачева - заместитель председателя Орловского областного суда, А.А. Каныгин - председатель Свердловского районного суда Орловской области и Н.Ф. Нарожняя, освобожденная от должности судьи по состоянию здоровья, просят проверить конституционность части первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации", в силу которой в стаж работы в качестве судьи Российской Федерации при его исчислении для назначения всех выплат при выходе в отставку включается, в частности, время работы в органах юстиции на должностях, для замещения которых необходимо высшее юридическое образование.

По мнению заявителей, истолкование названной нормы, данное в пункте 1 постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 19 марта 1997 года "О порядке применения статей 2, 7 Федерального закона "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" и абзаце четвертом пункта 3.1 Инструкции о порядке назначения и выплаты ежемесячного пожизненного содержания судьям федеральных судов общей юрисдикции и федеральных арбитражных судов (утверждена 5 августа 1999 года Председателем Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и 17 августа 1999 года - Председателем Верховного Суда Российской Федерации), неадекватно ее реальному содержанию, поскольку правоприменители не включают в судейский стаж, необходимый для назначения ежемесячного пожизненного содержания, время работы в качестве государственного нотариуса до избрания (назначения) на должность судьи, что приводит к необоснованному ограничению права судей на получение при выходе в отставку ежемесячного пожизненного содержания и тем самым - к нарушению принципа равенства прав и свобод граждан (статья 19, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации).

2. В соответствии со статьями 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам граждан проверяет конституционность нормативного акта или отдельных его положений лишь в той части, в какой они были применены в деле заявителя, и принимает постановление только по предмету, указанному в обращении, оценивая при этом как буквальный смысл оспариваемых положений, так и смысл, придаваемый им сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм.

Согласно статье 9 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" независимость судьи, закрепленная в статье 120 Конституции Российской Федерации, обеспечивается в том числе правом судьи на отставку, а также предоставлением судье за счет государства материального и социального обеспечения, соответствующего его высокому статусу. Именно эта гарантия конституционного статуса судьи, включающая и право на ежемесячное пожизненное содержание судьи в отставке, регулируемое пунктами 1 и 5 статьи 15 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О статусе судей в Российской Федерации", частью первой статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и частью первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации", составляет предмет рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу.

3. Статус судьи в Российской Федерации определяется Конституцией Российской Федерации, с тем чтобы гарантировать осуществление правосудия независимым и беспристрастным судом; в этих целях провозглашается несменяемость и неприкосновенность судей, а также предусматривается их надлежащее материальное содержание (статьи 119, 120, 121, 122 и 124 Конституции Российской Федерации). Конституционный статус судьи является не личной привилегией, а средством, призван обеспечивать каждому действительную защиту его прав и свобод правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации). Тем самым статус судьи служит гарантией общего конституционного статуса личности и в качестве таковой подлежит конституционно-правовой защите, уровень которой не должен снижаться по отношению к уже достигнутому. Это вытекает из требований статьи 55 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации о недопустимости отмены или умаления провозглашенных Конституцией Российской Федерации прав и свобод и прямо закреплено в Федеральном конституционном законе "О судебной системе Российской Федерации", согласно части 4 статьи 5 которого во взаимосвязи со статьей 11 в Российской Федерации не могут издаваться законы и иные нормативные правовые акты, отменяющие или умаляющие самостоятельность судов, независимость судей, в том числе гарантии их материального обеспечения.

Конституционный статус судьи включает и предоставление ему в будущем особого статуса судьи в отставке, что также служит гарантией надлежащего осуществления правосудия, дает основания для предъявления к судьям высоких требований и позволяет сохранять доверие к их компетентности, независимости и беспристрастности. Из этого исходит и Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", положения которого во взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" являются базовыми и, следовательно, исключают в ходе их последующей конкретизации и развития ограничение законодательных гарантий статуса судьи или снижение их уровня. Аналогичная рекомендация содержится в отражающей современные тенденции Европейской хартии о законодательном регулировании статуса судей (1998 год), согласно пункту 1.2 которой основные принципы статуса судей должны излагаться во внутригосударственных нормах высшего уровня, с тем чтобы ими определялось все содержание законодательства в данной области.

Согласно статье 124 Конституции Российской Федерации финансирование судов должно обеспечивать возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом. Данному конституционному требованию также корреспондируют положения указанной Европейской хартии, предусматривающие, что судьи, действующие в профессиональном качестве, имеют право на вознаграждение, уровень которого должен быть таким, чтобы они были защищены от давления, имеющего целью повлиять на их позицию в судопроизводстве и на существо принимаемых решений (пункт 6.1); в связи с этим и размер выплат, получаемых судьей, достигшим предусмотренного законом для выхода в отставку возраста и исполнявшим судейские обязанности в течение определенного срока, должен быть как можно ближе к размеру его последней заработной платы в должности судьи (пункт 6.4).

Следовательно, во всяком случае для судей, пребывающих в отставке, снижение материальных гарантий по сравнению с изначально установленными законом недопустимо.

4. Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", его статья 15, отставкой судьи признает почетный уход или почетное удаление судьи с должности, при котором за лицом, пребывающим в отставке, сохраняется звание судьи, гарантии личной неприкосновенности и принадлежность к судейскому сообществу; судья считается ушедшим или удаленным в отставку, только если его полномочия прекращены по определенным, предусмотренным федеральным законом основаниям, при этом назначение судье, пребывающему в отставке, ежемесячного пожизненного содержания обусловлено рядом предпосылок.

Само по себе установление такого рода правил не нарушает гарантии независимости судьи и его особый конституционный статус, поскольку эти правила являются едиными для всех судей, и, следовательно, вопреки утверждению заявителя И.Ф. Сушкова, не противоречит принципу равенства перед законом как действующих, так и уходящих в отставку судей.

5. Исходя из специфики публично-правового - конституционного - статуса судьи, рода и характера его деятельности, право судьи, пребывающего в отставке, на ежемесячное пожизненное содержание представляет собой гарантию независимости действующих судей, поскольку служит обеспечению их надлежащего материального содержания при уходе в отставку.

Базовым положением, закрепляющим право на ежемесячное пожизненное содержание, является абзац первый пункта 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", согласно которому пребывающему в отставке судье, имеющему стаж работы в должности судьи не менее 20 лет, выплачивается по его выбору пенсия на общих основаниях или не облагаемое налогом ежемесячное пожизненное содержание в размере восьмидесяти процентов заработной платы работающего на соответствующей должности судьи. Данная норма ставит, таким образом, реализацию права на ежемесячное пожизненное содержание в зависимость лишь от стажа работы в судейской должности и не предусматривает каких-либо иных условий, в том числе связанных с моментом ухода на пенсию. Исходя из этого в постановлении Верховного Совета Российской Федерации от 26 июня 1992 года "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" разъяснялось, что предписание о выплате вместо пенсии ежемесячного пожизненного содержания в полном размере распространяется на судей, ушедших с должности до принятия данного Закона в связи с истечением срока полномочий или на пенсию.

Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 20 мая 1993 года "О некоторых вопросах, связанных с применением Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" устанавливалось, что выплата вместо пенсии ежемесячного пожизненного содержания, исчисляемого пропорционально количеству полных лет, отработанных в должности судьи, предусмотренная тем же абзацем первым пункта 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" для имеющих менее 20 лет стажа работы в должности судьи и достигших возраста 50 (для женщин) или 55 (для мужчин) лет, может производиться при стаже судебной работы не менее 10 лет.

Статьей 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" специально оговорено, что действие статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" распространяется на судей, ушедших на пенсию с этой должности, независимо от времени ухода на пенсию. Тем самым федеральный законодатель приравнял к судьям, пребывающим в отставке, всех тех судей, чьи полномочия были прекращены в связи с истечением срока или в связи с уходом на пенсию по основаниям, совместимым со статусом судьи, придав, таким образом, институту отставки обратную силу.

Одновременно тем же Федеральным законом в пункт 1 статьи 19 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" было внесено дополнение, согласно которому судья, достигший возраста 55 лет (для женщин) или 60 лет (для мужчин), при стаже работы по юридической профессии не менее 25 лет, в том числе не менее 10 лет работы судьей, вправе, уходя в отставку, получать ежемесячное пожизненное содержание в полном размере, а в учитываемый при его исчислении стаж работы включается время работы как в должности судьи, так и в должностях по юридической профессии в государственных организациях, для замещения которых необходимо высшее юридическое образование, а также время работы адвокатом до назначения его на должность судьи.

В результате осуществленное в течение 1992-1995 годов регулирование породило неопределенность в истолковании права на получение ежемесячного пожизненного содержания судьей в отставке, не достигшим возраста 50 лет (для женщин) или 55 лет (для мужчин) и ушедшим с судейской должности по основаниям, совместимым со статусом судьи в отставке, в том числе если до достижения указанного возраста они занимались иной оплачиваемой деятельностью.

6. По смыслу статьи 124 Конституции Российской Федерации и статьи 33 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", финансирование судов, которым должна обеспечиваться возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом, предполагает и финансирование пожизненного содержания, назначаемого пребывающим в отставке судьям, за счет федерального бюджета, а не из средств социальных фондов.

В целях реализации названного конституционного требования статьей 2 Федерального закона от 30 марта 1998 года "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" установлено, что начиная с 1998 года для обеспечения соответствующего финансирования необходимо увеличение расходов на содержание федеральной судебной системы, т. е. имеющееся финансирование признавалось недостаточным. Поэтому, в частности, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 17 июля 1998 года признал неконституционными положения Федерального закона "О федеральном бюджете на 1998 год", позволявшие Правительству Российской Федерации сокращать расходы федерального бюджета на судебную систему без учета конституционных гарантий ее финансирования, к числу которых относится и материальное содержание судей, в том числе судей, пребывающих в отставке.

Таким образом, какое-либо снижение уровня этих гарантий противоречит конституционному требованию о необходимости полного обеспечения независимого правосудия. Законодатель не может преследовать цель сужения круга имеющих право на ежемесячное пожизненное содержание судей, которые, согласно установлениям Федерального закона "О статусе судей в Российской Федерации", должны были получать такое материальное содержание независимо от момента прекращения полномочий судьи и ухода в отставку.

Неопределенность регулирования, возникшая в результате принятия Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", может быть, однако, преодолена путем истолкования - на основе норм Конституции Российской Федерации - конституционного смысла базовых положений Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" во взаимосвязи с Федеральным конституционным законом "О судебной системе Российской Федерации". Названными актами исключается снижение уровня гарантий статуса судей, пребывающих в отставке, в том числе в отношении ежемесячного пожизненного содержания тех судей, которые ушли на пенсию до введения института отставки, при наличии у них предусмотренного законом стажа работы в качестве судьи, а также по другим юридическим профессиям. Иное приводило бы к дискриминации как в отношении судей, пребывающих в отставке, так и в отношении находящихся на должности судьи, и в то же время означало бы признание за законодателем права не только определять будущий статус судьи, но и изменять статус, которым действующие судьи уже обладают, что, однако, как и снижение гарантий, несовместимо с независимостью и самостоятельностью судебной власти.

По смыслу пунктов 1 и 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в их нормативном единстве со статьей 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", законодатель в качестве предпосылки для получения ежемесячного пожизненного содержания не требует на момент ухода судьи в отставку достижения им возраста 50 лет (для женщин) и 55 лет (для мужчин), поскольку приобретение статуса судьи в отставке связывается не с возрастом, а лишь с установленными законом основаниями отставки. При ином истолковании те судьи, которые, имея на момент ухода в отставку необходимый стаж работы в должности судьи, не достигли возраста 50 или 55 лет соответственно, оказывались бы в неравном положении с другими - имеющими такой же судейский стаж - в отношении приобретения права на ежемесячное пожизненное содержание, т. е. подвергались бы дискриминации в зависимости от возраста на момент ухода в отставку. Тем самым судьи, ушедшие в отставку до достижения указанного возраста, лишались бы и предоставленного законом права выбора между пенсией и пожизненным содержанием, что также нарушало бы и закрепленный в статье 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации принцип равенства, и предписания статьи 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, согласно которым в Российской Федерации не могут издаваться законы, отменяющие, умаляющие или неоправданно ограничивающие права и свободы человека и гражданина.

Правоприменители, разъясняя и применяя пункты 1 и 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" во взаимосвязи с положениями статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", по сути, лишили заявителей, чьи полномочия в качестве судей ранее были прекращены вследствие истечения их срока, права на получение - по достижении возраста 50 лет (для женщин) или 55 лет (для мужчин) - ежемесячного пожизненного содержания пропорционально установленному законом и имеющемуся у них стажу работы в должности судьи. Такое правоприменение, однако, будучи дискриминационным, противоречащим статье 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, а также нарушающим запреты, содержащиеся в ее статье 55 (части 2 и 3), ни в коей мере не обусловлено конституционным смыслом норм, закрепленных в пунктах 1 и 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации".

Конституционное истолкование данных норм может быть обеспечено лишь при том условии, что за судьями, ушедшими с должности судьи в связи с истечением срока полномочий или на пенсию по основаниям, совместимым со статусом судьи, также признается право на получение ежемесячного пожизненного содержания при наличии таких необходимых предпосылок, как стаж работы в должности судьи не менее 10 лет и достижение, в том числе после ухода с судейской должности, 50-летнего (для женщин) или 55-летнего (для мужчин) возраста, чему не препятствует и то обстоятельство, что до достижения указанного возраста ушедший с судейской должности мог заниматься иной оплачиваемой деятельностью.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Правоприменители не вправе придавать рассматриваемым нормам какое-либо иное значение, расходящееся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Постановлении.

7. Законодатель, устанавливая право на получение ежемесячного пожизненного содержания для ушедших с должности судьи на пенсию, не рассматривает в связи с этим получение судьей наряду с заработной платой в период исполнения полномочий пенсии по инвалидности в качестве обстоятельства, юридически значимого для назначения ежемесячного пожизненного содержания. Именно исходя из этого, в пункте 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 21 июня 1995 года) подчеркивается, что пребывающие в отставке судьи, ставшие инвалидами вследствие военной травмы, имеют право на получение как пенсии по инвалидности, так и ежемесячного пожизненного содержания.

Следовательно, самой по себе нормой, содержащейся в пункте 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", не нарушается право на ежемесячное пожизненное содержание, в частности, заявителя Ю.Ф. Наумова - инвалида Великой Отечественной войны, получавшего пенсию по инвалидности и ушедшего с должности судьи по истечении срока полномочий. Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений, на основании которых ему было отказано в назначении ежемесячного пожизненного содержания, должна быть осуществлена в установленном порядке.

8. Закрепляя в абзаце втором пункта 1 статьи 19 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 21 июня 1995 года) правила исчисления стажа работы для установления ежемесячного пожизненного содержания при выходе в отставку, законодатель справедливо и правомерно включал в него время работы как в должности судьи, так и по другим юридическим профессиям в государственных организациях, исходя из учета характера и природы этой деятельности. Впоследствии, детализируя данные правила, он частично изменил указанный общий подход, установив в части первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации", что в стаж, дающий право на назначение ежемесячного пожизненного содержания, включается время работы в судах и органах юстиции на должностях, для замещения которых необходимо высшее юридическое образование, а также в качестве прокурора, следователя, адвоката.

Названное положение получило неоднозначную трактовку при решении вопроса, какие профессии (должности), связанные с функционированием органов юстиции, должны учитываться при исчислении стажа работы по юридической профессии в государственных организациях, что, в частности, позволяло не включать в него работу имевших высшее юридическое образование государственных нотариусов. Тем самым гарантии, введенные Законом Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", предполагавшие включение в стаж работы для установления ежемесячного пожизненного содержания времени работы по юридическим профессиям в государственных организациях, в отношении этих лиц ограничивались.

Однако такое ограничение, расходящееся с конституционно-правовым смыслом абзаца второго пункта 1 статьи 19 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 7 Федерального закона "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации", не может быть признано вытекающим из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, тем более что деятельность государственных нотариусов осуществляется от имени государства, носит публично-правовой характер и служит защите прав и свобод граждан, их законных интересов, поддержанию правопорядка и нормальному функционированию правосудия ( Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 1998 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате).

Правоприменители не вправе придавать части первой статьи 7 Федерального закона "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" иное значение, поскольку это приводило бы к различиям в правовом статусе судей, работавших ранее в государственных организациях по юридической профессии (при наличии высшего юридического образования), которые не вытекают из рода и характера занятий, и, следовательно, к дискриминации, а фактически - к лишению и умалению такой гарантии независимости судей, как право на ежемесячное пожизненное содержание в связи с отставкой (статья 19, часть 1; статья 55, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации).

При этом для законодателя не исключается возможность осуществить определенное и непротиворечивое регулирование рассматриваемых отношений в соответствии с конституционно-правовым смыслом действующих норм, выявленным в настоящем Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, решение которого не может быть преодолено при принятии нового акта.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации:

взаимосвязанные положения статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и пункта 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", поскольку они - в их конституционно-правовом смысле, выявленном в настоящем Постановлении, - не могут служить основанием для отказа судьям, имеющим стаж работы в должности судьи не менее 10 лет и ушедшим с должности судьи в связи с истечением срока полномочий или на пенсию по основаниям, совместимым со статусом судьи, в праве на получение ежемесячного пожизненного содержания по достижении ими, в том числе после ухода с судейской должности, 50- или 55-летнего возраста (соответственно для женщин и мужчин), чему не препятствует и то, что до достижения указанного возраста ушедший с судейской должности мог заниматься иной оплачиваемой деятельностью;

взаимосвязанные положения части первой статьи 7 Федерального закона "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" и пункта 5 статьи 15 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", поскольку в нормативном единстве с абзацем вторым пункта 1 статьи 19 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" они - согласно их конституционно-правовому смыслу, выявленному в настоящем Постановлении, - означают, что предшествовавшая судейской деятельности работа в должности государственного нотариуса при наличии высшего юридического образования засчитывается в стаж, необходимый для назначения ежемесячного пожизненного содержания судьи в отставке.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" выявленный в настоящем Постановлении конституционно-правовой смысл указанных положений является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

2. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения и действует непосредственно.

3. В соответствии с частью второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дела граждан Н.И. Бердисовой, Т.Н. Большаковой, А.А. Каныгина, В.И. Колчиной, Н.Ф. Нарожней, Ю.Ф. Наумова и В.Н. Рогачевой подлежат пересмотру в установленном порядке.

4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в " Российской газете" и " Собрании законодательства Российской Федерации". Постановление должно быть опубликовано также в " Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 11 апреля 2000 г. No. 6-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ОТДЕЛЬНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ ПУНКТА 2 СТАТЬИ 1,
ПУНКТА 1 СТАТЬИ 21 И ПУНКТА 3 СТАТЬИ 22 ФЕДЕРАЛЬНОГО
ЗАКОНА "О ПРОКУРАТУРЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" В СВЯЗИ
С ЗАПРОСОМ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ
ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя М.В. Баглая, судей Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, В.Д. Зорькина, А.Л. Кононова, В.О. Лучина, Т.Г. Морщаковой, Ю.Д. Рудкина, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.И. Тиунова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
с участием председателя состава Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации В.П. Кнышева, депутата Государственной Думы С.А. Попова, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В.В. Лазарева, представителя Совета Федерации Ю.А. Костанова и полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.А. Митюкова,
руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, частью первой статьи 21, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 101, 102 и 104 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации".
Поводом к рассмотрению дела явился запрос Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые в запросе положения Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации".
Заслушав сообщение судей - докладчиков Г.А. Гаджиева и Г.А. Жилина, объяснения представителей сторон, выступление приглашенного в заседание представителя от прокуратуры Российской Федерации - В.П. Рябцева, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

установил:

1. Согласно Федеральному закону от 17 января 1992 года "О прокуратуре Российской Федерации" (в редакции Федеральных законов от 17 ноября 1995 года и от 10 февраля 1999 года) прокуратура Российской Федерации в целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства осуществляет надзор за соответствием законам правовых актов, издаваемых представительными (законодательными) органами субъектов Российской Федерации (абзацы первый и второй пункта 2 статьи 1); соответствие законам правовых актов, издаваемых представительными (законодательными) органами субъектов Российской Федерации, является предметом надзора (пункт 1 статьи 21); прокурор или его заместитель опротестовывает противоречащие закону правовые акты, обращается в суд или арбитражный суд с требованием о признании таких актов недействительными (абзацы первый и третий пункта 3 статьи 22).
Исходя из закрепленных в этих положениях полномочий прокурора и суда, Кемеровский областной суд 12 ноября 1998 года удовлетворил заявление прокурора Кемеровской области о признании Закона Кемеровской области "О ценовой политике в Кемеровской области" недействительным как противоречащего федеральному законодательству, применив тем самым и названные нормы Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации".
Администрация Кемеровской области обжаловала решение Кемеровского областного суда в Верховный Суд Российской Федерации, полагая, что оно подлежит отмене, поскольку в соответствии с Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 1998 года по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации рассмотрение возникшего спора относится к исключительной компетенции Конституционного Суда Российской Федерации.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении дела в кассационном порядке приостановила производство и обратилась в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности названных положений, содержащихся в пункте 2 статьи 1, пункте 1 статьи 21 и пункте 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации".
2. Конституционный Суд Российской Федерации в силу статей 74, 101 и 102 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" по запросам судов проверяет конституционность закона или отдельных его положений лишь в той части, в какой они применены или подлежат, по мнению суда, применению в рассматриваемом им конкретном деле, и принимает постановление только по предмету, указанному в запросе.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации ставит вопрос о том, вправе ли прокурор, осуществляя надзор, обращаться в суд общей юрисдикции с требованием о признании недействительным такого правового акта, как закон субъекта Российской Федерации, если он противоречит федеральному закону, и управомочен ли суд рассматривать данные дела и, соответственно, признавать закон субъекта Российской Федерации недействительным. При этом заявитель ходатайствует о проверке конституционности оспариваемых норм как по форме закрепляющего их акта с точки зрения требований статьи 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации, так и по содержанию - с точки зрения требований статей 18, 46 (часть 2) и 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации, предъявляемых к оспариванию нормативных правовых актов.
Следовательно, положения абзацев первого и второго пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и абзацев первого и третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" являются предметом рассмотрения по настоящему делу в той части, в какой на их основании прокурор, осуществляя надзор, может обращаться в суд общей юрисдикции с требованием о признании недействительным закона субъекта Российской Федерации, противоречащего федеральному закону, а суд - разрешать такого рода дела. Названные законоположения в части, касающейся иных правовых актов, в том числе конституций и уставов субъектов Российской Федерации, а также в части, касающейся полномочий арбитражных судов, предметом проверки по настоящему делу не являются.
3. Рассматриваемые положения Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" определяют как полномочия прокурора, так и полномочия суда.
Согласно статье 129 (часть 5) Конституции Российской Федерации полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом. Осуществляя соответствующее регулирование и руководствуясь статьями 4 (часть 2), 5 (часть 3), 15 (части 1 и 2), 18, 45 (часть 1), 46 (части 1 и 2) и 71 (пункты "в" и "о") Конституции Российской Федерации, федеральный законодатель в целях обеспечения верховенства федеральных законов на всей территории Российской Федерации, исходя из ее федеративного устройства и необходимости государственной защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства, может наделить прокурора полномочием обращаться в суд, в том числе с заявлением о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону. При этом, однако, реализация указанного полномочия прокурором не должна приводить к подмене функций органов законодательной, исполнительной и судебной власти, а также местного самоуправления.
Устанавливая полномочие прокурора обращаться в суд с заявлением о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону и тем самым подтверждая соответствующее полномочие суда, Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" не определяет при этом порядок его осуществления судом.
4. Конституция Российской Федерации непосредственно не предусматривает полномочие судов общей юрисдикции рассматривать дела о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону - вне связи с рассмотрением какого-либо другого конкретного дела - и принимать решения, которые влекут правовые последствия, связанные с лишением закона субъекта Российской Федерации юридической силы.
Верховенство Конституции Российской Федерации и верховенство федеральных законов как составные части единого принципа, образующего одну из основ конституционного строя (статья 4, часть 2, Конституции Российской Федерации), вместе с тем имеют относительно самостоятельное значение и обеспечиваются правосудием не только в конституционном, но и в других видах судопроизводства, что следует из статей 118 (часть 2), 120 и 126 Конституции Российской Федерации.
Согласно статье 125 Конституции Российской Федерации проверка конституционности нормативных актов и лишение их юридической силы в случае противоречия Конституции Российской Федерации осуществляются в порядке конституционного судопроизводства, что является юридической гарантией высшей юридической силы Конституции Российской Федерации, провозглашенной в ее статье 15 (часть 1). Соответствие же федеральному закону законов субъектов Российской Федерации, если при этом не затрагивается вопрос об их конституционности, проверяется судами общей юрисдикции, которые гарантируют верховенство федеральных законов в правоприменительной деятельности, основываясь на положениях статей 4 (часть 2), 5 (часть 3) и 76 (части 5 и 6) Конституции Российской Федерации.
Как следует из данных статей во взаимосвязи со статьями 66 (части 1 и 2), 125 и 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации, проверка актов, определяющих конституционный статус субъектов Российской Федерации, может быть осуществлена только в порядке конституционного, а не административного или гражданского судопроизводства. Не допуская проверки судами общей юрисдикции конституций (уставов) субъектов Российской Федерации, Конституция Российской Федерации, однако, не исключает возможность наделения судов общей юрисдикции на основании федерального конституционного закона полномочием проверять вне связи с рассмотрением какого-либо иного дела соответствие законов субъекта Российской Федерации федеральному закону и в случае противоречия признавать их недействующими именно на этом основании.
Федеральный законодатель может предусмотреть осуществление судами общей юрисдикции - вне связи с рассмотрением какого-либо другого конкретного дела - проверки соответствия перечисленных в статье 125 (пункты "а" и "б" части 2) Конституции Российской Федерации нормативных актов ниже уровня федерального закона (в том числе, следовательно, и законов субъектов Российской Федерации) иному, имеющему большую юридическую силу акту, кроме Конституции Российской Федерации. Данная правовая позиция была изложена в Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 1998 года по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации и от 30 апреля 1997 года по делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 2 марта 1996 года No. 315 "О порядке переноса срока выборов в законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации", а также в определении от 5 ноября 1998 года No. 147-О по запросу Иркутского областного суда о проверке конституционности ряда положений Закона Иркутской области "О статусе депутата Законодательного собрания Иркутской области".
Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, суды общей юрисдикции, по смыслу статей 76, 118, 120, 125, 126, 127 и 128 Конституции Российской Федерации, не могут признавать законы субъектов Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации и на этом основании утрачивающими юридическую силу. Данное полномочие в силу статьи 125 Конституции Российской Федерации относится к компетенции только Конституционного Суда Российской Федерации.
Суд общей юрисдикции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации закона субъекта Российской Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке его конституционности. Данная обязанность, по смыслу статьи 125 (части 2 и 4) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 2, 15, 18, 19, 47, 118 и 120, существует независимо от того, было ли дело, рассматриваемое судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона, разрешено на основе непосредственно действующих норм Конституции Российской Федерации. Однако такой подход к разграничению компетенции в области нормоконтроля между Конституционным Судом Российской Федерации и другими судами не отрицает правомочия судов общей юрисдикции подтверждать недействительность законов субъекта Российской Федерации, содержащих такие же положения, какие уже были признаны неконституционными Конституционным Судом Российской Федерации, т.е. основывать свое решение на соответствующем решении Конституционного Суда Российской Федерации, что вытекает из части второй статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 года No. 147-О).
5. Согласно статье 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации полномочия, порядок образования и деятельности федеральных судов устанавливаются федеральным конституционным законом. Такие законы отсутствовали в правовой системе до вступления в силу Конституции Российской Федерации. Вместе с тем, согласно ее "Заключительным и переходным положениям", в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации, применяются законы и другие правовые акты, действовавшие ранее на территории Российской Федерации (пункты 1 и 2).
Именно поэтому, в частности, статьей 86 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предусмотрено, что проверка конституционности нормативных актов органов государственной власти, принятых до вступления в силу Конституции Российской Федерации, производится Конституционным Судом Российской Федерации только по содержанию норм, и, следовательно, Конституционный Суд Российской Федерации не устанавливает соответствие таких актов Конституции Российской Федерации по форме, в том числе в зависимости от того, являются ли они федеральными или федеральными конституционными законами.
Отсюда следует, что принятый до вступления в силу Конституции Российской Федерации закон, исходя из которого судом общей юрисдикции осуществляется то или иное полномочие, не может быть признан неконституционным лишь на том основании, что по форме он не является федеральным конституционным законом.
Таким образом, если полномочие судов общей юрисдикции по проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону основано на законе, принятом до вступления в силу Конституции Российской Федерации, то оно не может быть аннулировано лишь по той причине, что отсутствует (не принят) соответствующий федеральный конституционный закон. Вместе с тем закон, регулирующий это полномочие, подлежит применению лишь в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации, и, следовательно, его конституционность по содержанию норм может быть проверена Конституционным Судом Российской Федерации.
6. Конституционно - правовой смысл рассматриваемых положений Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" выявляется только во взаимосвязи с другими предписаниями данного Федерального закона, а также с иными законодательными актами, которые устанавливают полномочие прокурора обращаться в суд с заявлением о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону и полномочие судов общей юрисдикции разрешать такого рода дела.
Согласно Федеральному закону "О прокуратуре Российской Федерации" прокурор обращается в суд и участвует в рассмотрении дел в случаях и порядке, предусмотренных процессуальным законодательством Российской Федерации (пункт 1 статьи 23 и пункт 1 статьи 35), в том числе он вправе обратиться в суд с заявлением или вступить в дело в любой стадии процесса, если этого требует защита прав граждан и охраняемых законом интересов общества или государства (пункт 3 статьи 35). Данное полномочие прокурора и соответствующее полномочие суда основаны на положениях принятого в 1964 году Гражданского процессуального кодекса РСФСР, которые содержатся в части третьей статьи 10, статье 41, пункте 2 части первой и части второй статьи 231, статьях 239.1 - 239.8 (в редакции Закона Российской Федерации от 28 апреля 1993 года), а также на положениях Закона Российской Федерации от 27 апреля 1993 года "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (статьи 3 и 6).
Следовательно, рассматриваемые положения Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" лишь подтверждают нормативные положения о полномочии прокурора обращаться в суд с заявлением о проверке нормативных актов представительных органов субъекта Российской Федерации и соответствующем полномочии судов общей юрисдикции, которые до вступления в силу Конституции Российской Федерации уже были предусмотрены названным процессуальным законодательством. Сложившаяся на его основе правоприменительная практика также исходит из того, что суд по заявлению прокурора может вне связи с каким-либо другим гражданско - правовым или административно - правовым спором проверить закон субъекта Российской Федерации и признать его противоречащим федеральному закону в порядке, установленном для рассмотрения дел, возникающих из административно - правовых отношений, с теми особенностями, которые дополнительно к общим правилам, в том числе допускающим возможность использования аналогии процессуального закона и аналогии процессуального права, предусмотрены для этой категории дел в Гражданском процессуальном кодексе РСФСР.
Указанный процессуально - правовой механизм осуществления данного полномочия, как закрепленный не в Федеральном законе "О прокуратуре Российской Федерации", не является предметом рассмотрения и не подлежит проверке и оценке Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем деле. Это относится не только к инстанционной подсудности таких дел, но и к вопросам о подведомственности, о субъектах, управомоченных обращаться в суд с требованием проверки законности актов, о составе суда по таким делам, о порядке исполнения решений и т.д.
7. Абзац третий пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", как по его буквальному смыслу, так и по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой и официальными разъяснениями Верховного Суда Российской Федерации, позволяет суду республики, краевому, областному суду, рассмотрев дело по заявлению прокурора, признать правовой акт, в том числе закон субъекта Российской Федерации, недействительным, утрачивающим силу, не порождающим правовых последствий со дня издания и, следовательно, не требующим отмены органом, его принявшим.
Однако это выходит за пределы установленных Гражданским процессуальным кодексом РСФСР, в том числе его главой 24.1, правил, на основании которых осуществляется производство по делам о признании нормативных актов субъектов Российской Федерации противоречащими федеральному закону. В соответствии со статьей 239.8 Гражданского процессуального кодекса РСФСР решение суда, вступившее в законную силу, обязательно для государственного органа, общественной организации, должностного лица, которых оно касается (часть первая); решение суда направляется государственному органу, общественной организации, должностному лицу, а также гражданину не позднее десяти дней после вступления данного решения в законную силу (часть вторая); с момента вступления в законную силу решения суда о признании индивидуального или нормативного акта либо отдельной его части незаконными этот акт или его отдельная часть считаются недействующими (часть третья); об исполнении решения должно быть сообщено суду и гражданину не позднее чем в месячный срок со дня получения решения суда (часть четвертая).
Утрата законом юридической силы, как следует из статьи 125 (часть 6) Конституции Российской Федерации и конкретизирующих ее статей 79 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", возможна лишь в результате признания его неконституционным. Такое решение, вынесенное в порядке конституционного судопроизводства, действует непосредственно, и потому отмена не соответствующего Конституции Российской Федерации закона органом, его принявшим, не требуется, так как этот закон считается отмененным, т.е. недействительным, с момента оглашения постановления Конституционного Суда Российской Федерации.
Различия в юридических последствиях признания закона субъекта Российской Федерации недействительным и признания закона субъекта Российской Федерации недействующим обусловлены различиями между его несоответствием Конституции Российской Федерации и несоответствием федеральному закону.
Рассмотрение судом общей юрисдикции дела о проверке закона субъекта Российской Федерации, в результате которой он может быть признан противоречащим федеральному закону, не исключает последующей проверки его конституционности в порядке конституционного судопроизводства. Следовательно, решение суда общей юрисдикции, которым закон субъекта Российской Федерации признан противоречащим федеральному закону, по своей природе не является подтверждением недействительности закона, его отмены самим судом, тем более лишения его юридической силы с момента издания, а означает лишь признание его недействующим и, следовательно, с момента вступления решения суда в силу не подлежащим применению; как любое судебное решение, оно обязательно к исполнению всеми субъектами, которых оно касается. Лишение же акта юридической силы возможно только по решению самого законодательного органа, издавшего акт, или в предусмотренном Конституцией Российской Федерации порядке конституционного судопроизводства.
Таким образом, положения абзацев первого и второго пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и абзацев первого и третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" не противоречат Конституции Российской Федерации, поскольку на их основании во взаимосвязи с частью третьей статьи 10, статьей 41, статьями 231, 239.1 - 239.8 Гражданского процессуального кодекса РСФСР прокурор, осуществляя надзор, обращается в суд общей юрисдикции с требованием о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону, а суд по правилам, установленным Гражданским процессуальным кодексом РСФСР, может признать закон субъекта Российской Федерации противоречащим федеральному закону и, следовательно, недействующим, не подлежащим применению, что влечет необходимость его приведения в соответствие с федеральным законом законодательным (представительным) органом субъекта Российской Федерации.
Между тем положение абзаца третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" предполагает, что в случае противоречия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону суд общей юрисдикции по заявлению прокурора признает закон субъекта Российской Федерации недействительным, что не согласуется с закрепленными Конституцией Российской Федерации принципами осуществления народовластия через законодательные (представительные) органы, разделения властей, обеспечения правосудием верховенства Конституции Российской Федерации и закона и потому не соответствует ее статьям 3 (часть 2), 10, 11, 15 (части 1 и 2), 120 и 125 (части 2, 3 и 6).
8. Статьи 5 (часть 3) и 66 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, закрепляющие принципы федеративного устройства, основанного в том числе на разграничении предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами (статьи 71, 72 и 73), во взаимосвязи со статьями 15 и 76 Конституции Российской Федерации обосновывают соответствующую иерархию законов в Российской Федерации, исходя из которой решается вопрос о том, в каких случаях закон субъекта Российской Федерации признается противоречащим федеральному закону и действует федеральный закон, а в каких случаях противоречие между ними не может служить основанием для признания закона субъекта Российской Федерации недействующим.
Согласно статье 72 (пункт "а" части 1) обеспечение соответствия законов субъектов Российской Федерации федеральным законам относится к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. Из федеративной природы их взаимоотношений вытекает также недопустимость произвольного присвоения органами государственной власти Российской Федерации всей полноты полномочий по предметам совместного ведения, т.е. без учета интересов субъектов Российской Федерации и места их органов власти в системе публичной власти. Разрешение публично - правовых споров между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации в области разграничения нормотворческой компетенции должно основываться прежде всего на толковании компетенционных норм Конституции Российской Федерации в порядке конституционного судопроизводства.
Признание судами общей юрисдикции законов субъектов Российской Федерации недействительными не согласуется с конституционным полномочием обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации с требованием о подтверждении конституционности закона субъекта Российской Федерации, как принятого в соответствии с установленным Конституцией Российской Федерации разграничением предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, или о проверке конституционности федерального закона. Принятое же судом общей юрисдикции решение о том, что закон субъекта Российской Федерации не подлежит применению, не препятствует возможности проверки Конституционным Судом Российской Федерации конституционности федерального закона и закона субъекта Российской Федерации, в том числе если заявитель вопреки решению суда общей юрисдикции считает закон субъекта Российской Федерации подлежащим действию.
Конституционный Суд Российской Федерации вправе рассматривать такие дела как по инициативе соответствующих органов государственной власти субъектов Российской Федерации - в соответствии со статьей 125 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, так и по запросам судов, а также по жалобам граждан, когда публично - правовой спор о разграничении компетенции между различными уровнями государственной власти затрагивает конституционные права и свободы, - в соответствии со статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации. При этом Конституционный Суд Российской Федерации, принимающий в силу прямого указания Конституции Российской Федерации решение, на основании которого признанные неконституционными акты законодательных (представительных) органов субъектов Российской Федерации утрачивают юридическую силу, выступает в качестве судебной инстанции, окончательно разрешающей такие публично - правовые споры.
В то же время при наличии указанной конституционной компетенции Конституционного Суда Российской Федерации законодатель может, соблюдая требования статьи 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации и исходя из предписаний статьи 72 (пункт "а" части 1) Конституции Российской Федерации, а также в развитие статьи 27 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" дополнительно урегулировать в федеральном конституционном законе полномочия не только судов общей юрисдикции, но и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации по проверке соответствия федеральному закону законов субъектов Российской Федерации.
Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75, 85, 100 и 104 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения абзацев первого и второго пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и абзацев первого и третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", поскольку во взаимосвязи с частью третьей статьи 10, статьей 41, статьями 231 и 239.1 - 239.8 Гражданского процессуального кодекса РСФСР они означают, что на их основании прокурор, осуществляя надзор, обращается в суд общей юрисдикции с требованием о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону, а суд, разрешая такого рода дела по правилам, установленным Гражданским процессуальным кодексом РСФСР, вправе признавать закон субъекта Российской Федерации противоречащим федеральному закону и, следовательно, недействующим, не подлежащим применению, что влечет необходимость его приведения в соответствие с федеральным законом законодательным (представительным) органом субъекта Российской Федерации.
Этим не затрагивается право соответствующих органов и лиц на основании статьи 125 Конституции Российской Федерации обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации с требованием о проверке конституционности федерального закона или закона субъекта Российской Федерации.
2. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 10, 11, 15 (части 1 и 2) и 125 (части 2, 3 и 6), положение абзаца третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в части, наделяющей суды общей юрисдикции полномочием признавать закон субъекта Российской Федерации, противоречащий федеральному закону, недействительным и утрачивающим юридическую силу.
3. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Российской газете". Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

ОСОБОЕ МНЕНИЕ
СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ Г.А. ЖИЛИНА ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ
КОНСТИТУЦИОННОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ ПУНКТА 2
СТАТЬИ 1, ПУНКТА 1 СТАТЬИ 21 И ПУНКТА 3 СТАТЬИ 22
ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА "О ПРОКУРАТУРЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
В СВЯЗИ С ЗАПРОСОМ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО ГРАЖДАНСКИМ
ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Разделяя выраженную в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 11 апреля 2000 года позицию о непротиворечии Конституции Российской Федерации положений законодательства о полномочии прокурора обращаться в суд с требованием о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону и полномочии суда разрешать такие дела по правилам ГПК РСФСР, излагаю свое мнение по поводу отдельных аргументов, касающихся некоторых иных выводов Постановления.
Признавая неконституционным положение абзаца третьего пункта 3 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в части, наделяющей суды общей юрисдикции полномочием признавать закон субъекта Российской Федерации, противоречащий федеральному закону, недействительным и утрачивающим юридическую силу, Конституционный Суд Российской Федерации сослался на статьи 10, 11, 15 (части 1 и 2) и 125 (части 2, 3 и 6) Конституции Российской Федерации. Однако ни одна из приведенных норм не дает оснований для такого вывода.
Так, статья 10 Конституции Российской Федерации, устанавливающая принцип разделения государственной власти и самостоятельности ее ветвей, не исключает возможности осуществления в соответствующей процессуальной форме судебной проверки нормативных актов органов законодательной власти, включая законы субъектов Российской Федерации.
Ни прямо, ни косвенно из нее нельзя вывести положение о том, что в делах о проверке законов субъектов Российской Федерации на предмет их соответствия федеральным законам, по сравнению с другими категориями дел, суды как самостоятельные и независимые органы судебной власти ограничены в реализации целей гражданского судопроизводства, приоритетной из которых в соответствии со статьями 2, 17, 18 и 46 Конституции Российской Федерации является защита прав и свобод человека и гражданина. Сохранение юридической силы закона субъекта Российской Федерации, признанного вступившим в законную силу решением суда противоречащим федеральному закону, не соответствует не только названной главной конституционной цели правосудия, но и целям охраны государственных и общественных интересов, укрепления законности и правопорядка, предупреждения правонарушений, формирования уважительного отношения к праву и суду.
Статья 11 Конституции Российской Федерации, устанавливая общие положения о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, также не содержит запрета федеральным судам осуществлять такой контроль за решениями и действиями органов власти субъектов Российской Федерации в целях обеспечения верховенства федерального закона (статья 76, часть 2, и статья 120 Конституции Российской Федерации).
Признание судом общей юрисдикции закона субъекта Российской Федерации не соответствующим федеральному закону и в связи с этим не имеющим юридической силы не находится в противоречии и с положениями статьи 15 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, провозглашающей ее высшую юридическую силу и прямое действие, обязательность Конституции и законов на всей территории Российской Федерации для всех субъектов правоотношений. Более того, такие судебные решения являются одним из способов реализации названных конституционных положений.
Что касается статьи 125 (части 2, 3 и 6) Конституции Российской Федерации, устанавливающей полномочия Конституционного Суда Российской Федерации, то она не имеет отношения к вопросу о последствиях признания судом общей юрисдикции закона субъекта Российской Федерации противоречащим федеральному закону. Такого рода дела суды общей юрисдикции рассматривают не в порядке конституционного судопроизводства, а по правилам ГПК РСФСР, не вторгаясь при этом в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации.
Отсутствие у суда общей юрисдикции полномочий признавать закон субъекта Российской Федерации утратившим юридическую силу в Постановлении выводится из придания понятиям "признание закона недействующим" и "признание закона недействительным" различного содержания, которое усматривается в том, что первое отражает противоречие закона субъекта Российской Федерации федеральному закону, а второе - несоответствие Конституции Российской Федерации, что может признать лишь Конституционный Суд Российской Федерации. На самом же деле приведенные понятия выражают одно и то же явление при его рассмотрении в процессуально - правовом и материально - правовом аспектах.
Согласно части третьей статьи 239.8 ГПК РСФСР с момента вступления в законную силу решения суда о признании нормативного акта (к числу которых относится и закон субъекта Российской Федерации) незаконным этот акт считается недействующим. Из этого следует, что данная процессуальная норма устанавливает последствия вступления в законную силу решения суда о признании нормативного акта незаконным, которое в силу своей специфики не требует каких-либо действий по принудительному исполнению. Как и все другие вступившие в законную силу решения судов, оно является обязательным для всех без исключения органов государственной власти и других субъектов правоотношений и не нуждается в каком-либо их подтверждении. Это вытекает из положений статей 10, 118 и 120 Конституции Российской Федерации, закрепляющих самостоятельность и независимость судебной власти, и конкретизирующих их положений статей 1 (часть 2), 5 (части 1 и 3) и 6 (часть 1) Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", а также статьи 13 ГПК РСФСР. Реализация данных положений возможна лишь при условии, что закон субъекта Российской Федерации, признанный не соответствующим федеральному закону, с момента вступления решения в законную силу утрачивает юридическую силу.
В связи с этим нельзя согласиться и с пунктом 1 резолютивной части Постановления, где указывается на приведение закона субъекта Российской Федерации в соответствие с федеральным законом представительным (законодательным) органом, его принявшим, как на обязательное последствие вступления в законную силу решения суда о признании закона субъекта Российской Федерации недействующим. Это умаляет авторитет судебной власти, ее самостоятельность и независимость, вводит дополнительные условия для сохранения юридической силы за актами, признанными судом незаконными.
Обязательность и неопровержимость вступившего в законную силу решения суда о признании закона субъекта Российской Федерации полностью или в части противоречащим федеральному закону не допускает выбора вариантов для законодательного (представительного) органа субъекта Российской Федерации - признавать или не признавать такое решение. Между тем законодательный (представительный) орган принимает свое решение большинством голосов, что предполагает юридическую оценку вступившего в законную силу решения суда и возможность выбора варианта неисполнения такого судебного решения, которое по своей правовой сути не требует специальных действий по исполнению.
Что касается понятия недействительности нормативных актов, к числу которых относятся и законы субъектов Российской Федерации, то оно характеризует не процессуальные вопросы вступления решения суда в законную силу, а его материально - правовые последствия для защиты субъективных прав, нарушенных незаконным актом. Согласно части второй статьи 13 Гражданского кодекса Российской Федерации в случае признания судом нормативного акта недействительным нарушенное право подлежит восстановлению либо защите иными способами, предусмотренными законом.
Решение суда о признании закона субъекта Российской Федерации противоречащим федеральному закону не может затрагивать полномочия соответствующих органов законодательной и исполнительной власти субъекта Российской Федерации обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности федерального закона, послужившего основанием для вынесения решения (статья 125, пункт "б" части 2, Конституции Российской Федерации). Последствием признания данного федерального закона неконституционным является пересмотр принятого судом решения в установленном порядке. Указанные обстоятельства являются бесспорными, они не являлись предметом запроса Верховного Суда Российской Федерации, поэтому не имелось необходимости указывать на это полномочие в абзаце втором пункта 1 резолютивной части Постановления.
В полномочия суда общей юрисдикции не входит признание закона субъекта Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации, а вступление в законную силу его решения о признании данного нормативного акта противоречащим федеральному закону должно иметь своим последствием утрату им юридической силы. Поэтому не соответствует статье 85 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" положение абзаца второго пункта 1 резолютивной части Постановления о полномочиях управомоченных субъектов на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с ходатайством о подтверждении конституционности закона субъекта Российской Федерации, признанного противоречащим федеральному закону. Тем самым Конституционный Суд Российской Федерации взял на себя функции дополнительной инстанции по проверке вступивших в законную силу решений судов общей юрисдикции, что не соответствует положениям статей 125 и 126 Конституции Российской Федерации, статьям 1, 4, 5 и 19 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", статьям 1, 3 и 36 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".