Воры в законе
Главная воровская надежда Чечни

В республике ожидают досрочного освобождения из колонии «законника» Ахмеда Шалинского, который намерен сформировать сильный клан гангстеров.

В начале лета из колонии может выйти «вор в законе» Ахмед Домбаев (Ахмед Шалинский) — один из самых заметных «криминальных генералов», родившихся в Чечне. На свободе он будет формировать мощный клан, которому вполне по силам занять лидирующие позиции в гангстерском мире. Проведя почти 10 лет в заключении, Домбаев показал себя лидером преступной среды, способным противостоять самым влиятельным старожилам преступного «цеха». В частности, в колонии в Липецкой области он вышел победителем в конфликте с Тариелом Ониани (Таро).

Как рассказал «Росбалту» источник в правоохранительных органах, Домбаев был осужден на 10 лет за разбойное нападение, и срок заключения у него должен был истечь в 2019 году. Однако выяснилось, что суд немного сократил ему наказание, поэтому Ахмед Шалинский должен освободиться уже в начале лета 2018 года.

«Овощной» ставленник «воров в законе» арестован на дому
Сейчас он сидит в колонии в Челябинской области, а до этого пребывал в «крытой» и строгой колонии в Липецкой области. В этот же момент там находилась целая группа более опытных «законников», из которых в первую очередь выделялся влиятельнейший «криминальный генерал» Тариел Ониани. Однако, по словам собеседника агентства, именно Домбаев «рулил» всеми процессами по воровской линии в колонии, что в какой-то момент перестало нравиться Таро. В результате Ониани начал сложную «закулисную» игру против Домбаева, которая чуть было не закончилась для Таро весьма печально.

Узнав о кознях Тариела, Ахмед счел его поведение недостойным и даже пытался прорваться в камеру к Ониани, чтобы лично с ним расставить все точки над «i». После инцидента администрация перевела Таро в ШИЗО. Да и вообще в колониях к Ониани подступиться сложно. После того, как в Москве снайпер застрелил «вора в законе № 1» Аслана Усояна (Дед Хасан), группа «законников» из клана последнего отправила в исправительные учреждения «маляву», где обвинила Тариела в случившемся и вынесла ему смертный приговор. С тех пор Ониани пребывает в колониях фактически под охраной отдельных представителей ФСИН как лицо, которому грозит опасность быть убитым.

Смертельный день рождения для «вора в законе»
После схватки с Таро Ахмед Шалинский отправился в колонию в Челябинской области как один из лидеров преступной среды. Как полагают наши источники, выйдя на свободу, Домбаев начнет формировать мощную группу из других гангстеров, которая грозит стать заметной силой в преступной среде. Тем более что Ахмед Шалинский может рассчитывать на серьезную поддержку непосредственно из Чечни. Сейчас существует целый ряд «законников», выходцев из этой республики, но каких-то ощутимых успехов в иерархии мафии им добиться не удалось. В первую очередь из-за повального пристрастия к сильнодействующим веществам. Последний фактор сказывается и на охлаждении отношений к этим «законникам» в самой Чечне. Так, один из старожилов воровского цеха Хусейн Ахмадов (Хусейн Слепой) ранее был в республике дорогим гостем, однако осенью прошлого года его задержали в Грозном с наркотиками.

С большим трудом из колонии в Киргизии удалось вытащить и перевезти на частном самолете в Грозный «вора в законе» Азиза Батукаева (Азиз). Предполагалось, что он станет крупной фигурой в воровском мире, однако пока его влияние в основном распространяется на чеченскую диаспору. Это показал и недавний конфликт Азиза с «законником» Надиром Салифовым (Лоту Гули), в котором, по мнению источников «Росбалта», последний выглядел предпочтительнее. Источники «Росбалта» говорят, что Салифов сбавил «обороты» в отношении Батукаева, только когда ему из колонии позвонил Ахмед Домбаев и попросил об этом. В Чечне тоже явно заметно «охлаждение» к персоне Азиза, в том числе и по причине, названной выше. Другое дело спортивный и религиозный Домбаев, который в употреблении различных веселящих препаратов никогда замечен не был.

Стоп-кадр видео
«Вор в законе № 1» получил свой первый срок в России
Ахмед Домбаев почти с юности пребывает в различных колониях. В молодости он был судим за разбой и грабеж, а последний раз оказался за решеткой по весьма громкому делу. Весной 2009 года крупная китайская компания везла в Москву партию обуви, когда четыре фуры остановили сотрудники ДПС. В этот момент к грузовикам подъехали внедорожники с чеченскими номерами, в которых находились десять мужчин, а также сотрудник ФСБ РФ Евгений Журавлев. Контрразведчик объявил, что товар изымается как контрабандный. Фуры отогнали на один из складов, разгрузили, а вскоре он оказался весь распродан.

Первым задержали Журавлева, которого к тому моменту уволили из ФСБ. А потом под стражу взяли и Домбаева, оказавшегося организатором данного преступления. Ахмед был приговорен к 10 годам колонии, во время отсидки его «короновали» в «воры в законе».

Юрий Вершов
Воры в законе

Тюремные нравы
Оперативник о быте арестантов
20.04.2018

«Твой дом — тюрьма» — к этой реплике из фильма «Берегись автомобиля» арестанты относятся без тени иронии и юмора. Это первое, что они усваивают, угодив за решетку. И этот постулат следует уважать, иначе станешь изгоем. Если соблюдать нехитрые житейские правила, то даже в тюрьме жить можно вполне сносно — не так, как показывают в сериалах.

О некоторых особенностях сегодняшнего пребывания в местах заключения «Ленте.ру» рассказал опытный оперативный сотрудник, прослуживший в изоляторах и колониях различных регионов страны не один десяток лет.

Оперчасть — это подразделение в администрации любого пенитенциарного учреждения, отвечающей за контингент. Оперативники помогают раскрывать дополнительные эпизоды серийных преступлений, обеспечивают агентурную работу с заключенными и контролируют микроклимат в колониях, чтобы не случилось акций массового неповиновения и других неприятностей.
Сыщики оперчастей каждый день погружены в уголовный мир. И это на них сказывается.

«Когда с обычными людьми общаешься, иногда проскакивают блатные выражения, довольно сложно перестроиться», — признается Виктор (имя изменено).

«Паспорта для ментов» аннулируют
По словам собеседника «Ленты.ру», субкультура уголовников беднеет. Уходит, например, практика набивания тюремных татуировок. Особенно на открытых участках тела: руки, шея, лицо.

«Представители нового поколения воров в законе и те, кто имеет прямое отношение к криминалу, приходят в наши учреждения без татуировок. По сути, разрисованное тело у арестантов считается "паспортом для ментов" — такое не в почете. Например, решетку на лице (означает очень большой срок — прим. «Ленты.ру») я не встречал уже много лет. Давно не бьют СЛОН ("смерть легавым от ножа"), КЛЕН ("клянусь любить ее навечно"), ИРА ("иду резать актив"). Все это уже история», — говорит Виктор.

Когда расписной арестант попадает в камеру, у него обязательно спросят значение изображений на его коже. Если просто так — для красоты, то ходи себе.

«Нормально сидят и те, кто иероглифы бьет, и даже со свастиками на плечах. Но если есть особенные тюремные татуировки с подтекстом, а он не соответствует заявленному статусу, это без внимания не остается», — объясняет оперативник.

Если там какая-то незначительная глупость, то тату настойчиво попросят «забить», то есть сделать татуировку поверх старой. В довесок могут и поколотить.

«Были случаи — и кожу срезать заставляли, например, за воровские звезды. Вообще, в теории, по их понятиям, за это убивают. Но были и заключенные, которым это прощалось, — слабоумные», — рассказывает сыщик.

Статус вора в законе или смотрящего столь тщательно оберегаются не просто так. Это фигуры, наделенные управленческо-распорядительными функциями, они вершат суд в этом мире.

Слово вора — закон для обитателей тюрьмы. Приговор позже может быть пересмотрен, но воля вора исполняется беспрекословно. Каждое задокументированное решение отправляется в путешествие по камерам — этот циркуляр называется воровским прогоном.

«Эта бумажка должна вернуться в ту камеру, из которой вышла. После прочтения в каждой камере, если вопросов не возникло, ставится отметка ЯП, то есть ясность полная. Если документ пропал — на камере, где "прогон сорвали", вор "ставит крест"».

«Поставить крест» на камере или на человеке, значит, исключить из семьи. Таких заключенных избивают, согласно опять же воровскому прогону. Если крест стоял на камере, то идет разбирательство. Принимают решение по каждому сидельцу.

Самое распространенное наказание за невыполнение воровского слова — избиение.

«На жаргоне — "спросить" с человека. Спрос бывает "по-конски" и "не по-конски". Думаю, разницу объяснять смысла не имеет», — говорит Виктор.

Для граждан, далеких от криминальной тематики, все-таки поясним: речь идет об обычном избиении и тяжком (когда ломают кости).

Вор-казначей
Еще одна фундаментальная функция вора в законе, а иногда и смотрящего — контроль общака, то есть бюджета колонии, который иногда достигает нескольких десятков миллионов рублей в месяц.

«Общак пополняется как извне, так и посредством сбора выплат с арестантов. Солидно спрашивают, например, с такой категории арестантов, как "барыги". Наркосбытчики не в почете в колониях и изоляторах, поэтому, чтобы сиделось без потрясений, они отстегивают в общак серьезные суммы», — рассказывает Виктор.

На эти средства организуется «грев» — закупаются продукты первой необходимости для заключенных.

«Воры, как правило, заботятся, иначе не скажешь, о простых мужиках — часто деревенским арестантам вовсе не приходят передачи. И таких одиноких много. Им в хаты засылают сахар, чай, сигареты из камер, где есть "жирные" (те, у кого с продовольствием и подпиткой со свободы все в порядке)», — объясняет оперативник.

Для этого на воле за деньги нанимают пенсионерок, которые закупают провиант в магазинах, выстаивают очереди у пункта приема посылок для заключенных. Но сейчас стало проще — при СИЗО и колониях есть интернет-магазины, и там посредники не нужны.

Диалог тюремщиков с ворами
Виктор признает, что администрация всегда контактировала с ворами в законе, а также смотрящими. В последние двадцать лет это стало нормой. В общении заинтересованы обе стороны.

«Сегодня практически все воры в законе охотно идут на контакт с представителями ФСИН. По сути, это их работа. Допустим, администрация ждет проверки, а в эти периоды в колонии должно быть особенно тихо, без происшествий и жалоб. Законника просят, чтобы арестанты сделали "серый вид", то есть были покладистыми. Если проверка благополучно убывает, не найдя серьезных нарушений, то вор в законе обычно выдвигает свою просьбу», — говорит офицер.

Как правило, о небольших послаблениях в режиме. В первую очередь воры хлопочут за тех, кто в карцере, — чтобы им, к примеру, курить разрешали, хотя по правилам это запрещено, или продукты какие-нибудь.

«Распространенная просьба — портить поменьше курева, приходящего в посылках. По норме администрация должна ломать минимум 70 процентов сигарет при досмотре, а в идеале — все 100. Понятное дело, потом смолить такой штакет проблематично», — говорит фсиновец.

Вор, способный выхлопотать побольше бонусов, или, как говорят за колючкой «ништяков», пусть и незначительных, пользуется популярностью среди заключенных.

Самая волнующая тема про зону
«Просто так человека ни в СИЗО, ни в зоне не изнасилуют. Такое решение принимается руководителями преступного мира, обычно это длительный процесс. Как в суде — совещаются, проверяют все факты о человеке. И специально подвергают таким мучениям людей крайне редко», — говорит Виктор.

По его словам, если человека изнасиловали (а для арестанта это означает переломанную жизнь, причем не только за решеткой), а позже выяснилось, что поспешили или приняли ошибочное решение, то жестокое наказание, вплоть до смерти, ждет исполнителей.

Единственная категория заключенных, которых можно «опустить» и даже убить без всякой санкции вора, — педофилы.

«Очень проблемная категория — головная боль для сотрудников оперчасти. В СИЗО их приходится прятать в отдельные камеры — обычно сажаем их вместе, если набралось несколько штук. А на зоне клеток нет, там для них настоящий ад. Любая встреча с другими арестантами может окончиться инвалидностью и даже смертью. Изнасилования и унижения для них в тюрьме — норма жизни. Случаи летальные были и на моей памяти. Виновные, как правило, сознаются сами, получают новый срок». — рассказывает оперативник.

«То, что показывают в фильмах, постоянную угрозу изнасилования для обычного арестанта — просто бред. По беспределу такое с человеком могут сделать лишь в колониях для малолетних преступников. 90 процентов "петухов" — оттуда. Такой статус у заключенного — пожизненный. Из этой касты выбраться невозможно», — говорит Виктор.

По его словам, все самое жестокое, страшное, унизительное случается в колониях для малолетних преступников, а там, где сидят взрослые люди, беспредел крайне редок.

«Это просто фабрика искалеченных судеб — там подростки с подачи жестоких сверстников превращаются в "опущенных", в "петухов". По глупости разрисовывают тело корявыми татуировками. С этими "документами" потом и шагают по жизни. Во взрослых тюрьмах наказывают изнасилованием в исключительных случаях. Даже когда, согласно прогону, человека "опускают", то это может выражаться, например, в том, что старший в камере побьет арестанта тапком по лицу», — объясняет собеседник.

Он сравнивает «петухов» с прокаженными. Любое соприкосновение с арестантом низшего статуса может отразиться на том, кто вступил с ним в контакт. Поэтому «петух в хате» — всегда проблема. Разговаривать с ним, есть из одной тарелки и делить что-либо запрещается.

«Случается, опущенный или ранее судимый педофил скрывает свою биографию, или неопытный сотрудник оперчасти поверхностно опрашивает арестанта, после чего тот попадает в общую хату. А там по своим каналам узнают компрометирующие подробности о его прошлом. Если он садился со всеми за "дубок" (стол на уголовном сленге — прим. «Ленты.ру»), то вор как правило на всей камере ставит крест». — рассказывает Виктор.

«Если было неизвестно, что они сели за стол с опущенным, то санкции с людей снимаются есть такое правило — "по незнанке не канает". Если же арестант понимал, что берет добить бычок у "петуха" — он становится "шкварным", попадает в низшее сословие», — говорит тюремщик со стажем.

Кто ты по жизни?
То, кем человек будет отбывать срок или ждать приговора в СИЗО, определяет он сам.

«Бродяги бродят, блатные блатуют, воры воруют. А мужики работают — каждый занимается своим делом. Главное — не совершать бесчестных поступков в отношении других арестантов, не брать на себя много и не бояться — тогда заключение будет протекать спокойно», — подытоживает Виктор.

Тюремные нравы

УДО для пожизненных
ФСИН: Каждый восьмой пожизненно осужденный уже имеет право на УДО
27.04.2018
Игорь Вединяпин
Пресс-служба ФСИН

25 лет назад в России стали применять наказание в виде пожизненного лишения свободы. Сколько таких заключенных уже имеют право просить о досрочном освобождении, есть ли у них шанс выйти на свободу и как меняются условия их содержания — в интервью ТАСС рассказал начальник Управления исполнения приговоров и специального учета ФСИН России генерал-майор внутренней службы Игорь Вединяпин.

— 25 лет назад в России стали применять пожизненное лишение свободы, заменившее смертную казнь. Как оно вводилось в России?

— В законодательстве СССР отсутствовало наказание в виде пожизненного лишения свободы. При этом предусматривалась возможность замены в порядке помилования смертной казни лишением свободы на срок не свыше 20 лет. Законом РСФСР 17 декабря 1992 года в Уголовный кодекс были внесены изменения, в соответствии с которыми исключительная мера наказания — смертная казнь — в порядке помилования могла быть заменена пожизненным лишением свободы. При этом пожизненное лишение свободы тогда не было включено в систему наказаний и поэтому не могло назначаться судом. В качестве самостоятельного наказания пожизненное лишение свободы было введено в Уголовном кодексе Российской Федерации, принятом в декабре 1996 года, однако лишь как альтернатива смертной казни за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь. Назначать пожизненное лишение свободы за совершение отдельных видов преступлений стали с июля 2004 года.

— Куда направляли первых таких осужденных? И сколько таких колоний и осужденных на сегодняшний день?

— В 1987 году единственным учреждением в СССР, где содержались осужденные, которым смертная казнь была заменена определенным сроком лишения свободы, стало исправительное учреждение, расположенное в Свердловской области. В настоящее время оно продолжает оставаться единственным учреждением, где отбывают наказание осужденные, которым смертная казнь в порядке помилования заменена 25 годами лишения свободы. Сейчас там 70 таких осужденных. А с 1992 года в это же учреждение стали направляться осужденные, приговоренные к пожизненному лишению свободы. В 1993 году таких осужденных было 15 человек. В 1994 году для отбывания пожизненного лишения свободы было организовано еще одно учреждение — в Вологодской области. В настоящее время в уголовно-исполнительной системе функционируют семь исправительных колоний для пожизненно осужденных, в которых отбывают наказание 2010 человек.

— Чем отличаются эти учреждения друг от друга? Есть ли что-то особенное в новой колонии в Хабаровском крае?

— Режим содержания одинаков во всех учреждениях для пожизненно осужденных, поэтому отличаются они друг от друга только географическим положением, а соответственно климатическими условиями, и, конечно же, лимитом наполнения. Поэтому существенных отличий с точки зрения функционирования этих учреждений вы не найдете.

— Каков социальный портрет таких осужденных?

— Подавляющее большинство, свыше 94%, отбывают наказание за убийство. Для многих из них это не первая судимость. 23% отбывают наказание второй раз. Примерно 42% осуждены в третий раз и более.

Все осужденные к пожизненному лишению свободы — это мужчины. Такое наказание не назначается женщинам, а также лицам, не достигшим 18 лет, и тем, кому к моменту вынесения судом приговора исполнилось 65 лет. То есть возраст человека, которому суд может назначить наказание в виде пожизненного лишения свободы, варьируется от 18 до 65 лет. На практике же наибольшее количество содержащихся в исправительных колониях для пожизненно осужденных составляют лица в возрасте от 41 до 54 лет.

— Много ли тех, кто отбывает наказание свыше 25 лет, и сколько составил самый продолжительный срок отбывания наказания?

— Сегодня в исправительных колониях для осужденных к пожизненному лишению свободы содержится 267 человек, у которых наступило право на условно-досрочное освобождение, то есть тех, кто отбыл срок свыше 25 лет. Самый продолжительный срок отбывания наказания осужденными к пожизненному лишению свободы составляет 30 лет.

— После первых 25 лет лишения свободы у них появляется право просить об условно-досрочном освобождении. Как часто осужденные пожизненно пользуются таким правом? Сколько таких просьб было за эти годы?

— Хочу заметить, что хотя само наказание в виде пожизненного лишения свободы стало назначаться 25 лет назад, у части осужденных, с учетом ранее вынесенных приговоров, 25-летний срок отбытия наказания истек несколько лет назад. Число таких осужденных растет. Из 267 осужденных, которые уже могут воспользоваться таким правом, подали ходатайство об условно-досрочном освобождении 56 человек. Всем им судом было отказано в удовлетворении ходатайства.

— Были ли случаи переквалификации приговоров для пожизненно осужденных или даже отмены приговора?

— За время существования исправительных колоний для осужденных к пожизненному лишению свободы было освобождено пять осужденных, которым смертная казнь в порядке помилования была заменена пожизненным лишением свободы. Все эти лица при пересмотре приговоров в соответствии с современным уголовным законом и переквалификации уголовных статей, предусмотренных Уголовным кодексом РСФСР, получили определенные сроки лишения свободы и освободились в связи с отбытием ими срока наказания.

— Возможен ли выход на свободу для таких осужденных по состоянию здоровья, препятствующему лишению свободы?

— Теоретически выход на свободу таких осужденных по состоянию здоровья возможен. Осужденные, страдающие болезнями, включенными в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания, подлежат медицинскому освидетельствованию в порядке, установленном постановлением правительства Российской Федерации от 06.02.2004 №54 «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью». Однако принятие решения об освобождении относится к исключительной компетенции суда.

— А может ли теоретически такой осужденный быть освобожден по достижении им 100 лет?

— В настоящее время российским законодательством не предусмотрен предельный возраст нахождения в местах лишения свободы, поэтому, скорее всего, он не сможет выйти на свободу даже по достижении 100 лет. Однако каждый подобный случай, если бы он имел место быть, я думаю, рассматривался бы индивидуально судом, с учетом определенной совокупности условий.

— Есть ли трудовая занятость в колониях для пожизненно осужденных и что там производят?

— Учитывая особенности личности некоторых осужденных и характер совершенного преступления, не каждый из них может быть привлечен к труду. Однако трудовая занятость в таких колониях есть, и практически половина отбывающих пожизненный срок работают. Трудятся они в специально оборудованной рабочей камере, а в некоторых случаях — своей собственной. Осужденные в основном занимаются выпуском швейных изделий и обуви, сувенирной продукции, различных товаров народного потребления и изделий деревообработки.

— Правда ли, что они могут дистанционно получать высшее образование?

— Да, осужденные к пожизненному лишению свободы не ограничены в праве получать образование. По желанию и за свои средства они могут дистанционно обучаться в высших учебных заведениях. Кроме того, в исправительных учреждениях осужденные имеют возможность получить общее образование. Однако пользуются этим правом не так много осужденных. Сегодня в образовательных учреждениях, в том числе дистанционно, обучаются 42 человека.

— Менялись ли порядок и режим содержания пожизненно осужденных за последние 25 лет?

— Требования по размещению осужденных и соблюдению порядка в учреждениях для осужденных к пожизненному лишению свободы наиболее строгие, что обусловлено характером совершения преступлений и личностью преступников. Вместе с тем за время исполнения данного вида наказания требования по размещению осужденных, обеспечению безопасности сотрудников и иных лиц, которым законом предоставлено право посещения данных учреждений, претерпели ряд изменений.

Осужденным, отбывающим наказание в обычных условиях, увеличена продолжительность прогулки с полутора до двух часов, в облегченных условиях — до двух с половиной часов. Кроме того, предусмотрена возможность увеличения на 30 минут времени прогулки при хорошем поведении осужденного.

Введено право на предоставление двух краткосрочных и одного длительного свидания в течение года для осужденных к пожизненному лишению свободы, содержащихся в строгих условиях отбывания наказания.

Также увеличено количество денежных средств, разрешенных к расходованию для приобретения продуктов питания и предметов первой необходимости.

Александр Шашков
УДО для пожизненных

Воры в законе
Воры в законе начали делить «наследство» Шакро Молодого
Шакро Молодой
Валерий Мельников

Оппоненты лидера преступного мира России Захария Калашова, известного в криминальных кругах как Шакро Молодой, приступили к разделу его «наследства». Об этом со ссылкой на источник, знакомый с ситуацией, сообщает «Росбалт».

Причиной для передела сфер влияния между криминальными авторитетами послужил приговор Шакро: 29 марта Никулинский суд Москвы назначил ему за вымогательство наказание в виде 9 лет и 10 месяцев лишения свободы в колонии строгого режима.

По данным «Росбалта», в ближайшее окружение Шакро входят трое воров в законе: Давид Озманов (Дато), Нодар Асоян (Нодар) и Шалва Озманов (Кусо). Их главными сферами влияния всегда были Краснодарский край и Ростовская область.

Между тем в последнее время к бизнесменам из этих регионов (главным образом, армянам и грекам) стали приходить посланники от вора в законе Эдуарда Асатряна (Эдик Осетрина). Предпринимателям говорят, что они, «отказавшись от покровительства Дато, Нодара и Кусо, должны быть под опекой Осетрины».

Как отмечается, эти визиты несколько раз уже едва не перерастали в прямые конфликты. Однако, пока Шакро находится в столичном СИЗО, Осетрина не пойдет на прямое противостояние с ним и его сторонниками.

«Дальше все будет зависеть от условий содержания Калашова в колонии. Если он окажется полностью отрезанным от любого общения с внешним миром (ФСИН это вполне под силу, и в этом направлении принимаются определенные шаги), то руки у Асатряна окажутся фактически развязаны. Тогда ситуация перерастет в настоящую криминальную войну», — резюмирует издание.

Воры в законе

Тюремная медицина
Тюремная медицина: людей доводят до неизлечимого состояния
22.05.2018
Нина КАЙШАУРИ

В тюрьме обостряются все болезни, но ждать помощи приходится месяцами. Через день после операции пациентов везут в СИЗО, зубы вместо лечения удаляют, диагностического оборудования не хватает

«Как-то в больнице “Матросской тишины” мы говорили с человеком, которому жить-то осталось, условно говоря, месяца два-три. Он хотел умереть дома, но его приговор находился на обжаловании, – рассказал “Милосердию.ru” Вадим Горшенин, председатель Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) города Москвы. – Если бы приговор признали законным, его бы освободили. И если бы он все еще был подследственным, его бы тоже освободили».

«Есть два постановления правительства об освобождении тяжелобольных граждан, – объяснил он. – Одно постановление посвящено тем, в отношении кого ведется следствие, второе – тем, чей приговор уже вступил в законную силу. Но в СИЗО есть достаточно большое количество людей, которые находятся «между» этими двумя документами. Если бы было только одно постановление, где говорилось бы о всех людях, которые находятся в пенитенциарной системе, наверное, таких проблем бы не было».

Одна подпись на всех
Как развиваются события, если человек заболел в тюрьме? Сперва нужно написать заявку. В учреждениях Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) есть специальные книги учета просьб о медицинской помощи, составленные по форме, утвержденной Минюстом. Однако проверить, действительно ли больному помогли, довольно сложно.

«Были случаи, когда мы проверяли эти книги, и там под всеми обращениями стояла одна и та же подпись, – говорит Вадим Горшенин. – Там есть графа, где заключенные должны расписываться в том, что они получили медицинскую помощь. Но вместо заключенных в этих книгах расписывался врач».

Если болит зуб, его просто вырвут
«Больше всего жалоб на стоматологию, – рассказывает Игорь Романов, секретарь ОНК Псковской области. – У нас пять колоний в регионе. Например, в Крюках (исправительная колония № 2) полгода назад подали заявку в Санкт-Петербург на материал для пломб, и до сих пор ждут. Поэтому врач либо просто осматривает зубы, либо вырывает их. Другого лечения нет.

Инструментов тоже не хватает. Раньше случалось, что на всю исправительную колонию был только один набор.

Заключенных принимали по очереди, и врач не успевал дезинфицировать инструменты. Многие отказывались лечить зубы после других. Сейчас у стоматологов бывает все-таки по два набора».

Если есть гипертония, это надо доказать
В тюрьме обостряются все хронические заболевания. «Когда человек попадает в места лишения свободы, это большой стресс. Человек не выдерживает всего этого – допросы, следствие, суд. Его жизнь совершенно меняется, когда он туда попадает, и это травмирующая ситуация, которая плохо сказывается на здоровье», – отмечает старший священник Храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме протоиерей Константин Кобелев.

Однако продолжить лечение, назначенное ранее, иногда невозможно. «Человек с гипертонией третьей степени и целым букетом других заболеваний. До помещения в СИЗО он лечился в частных поликлиниках, там ему поставили диагноз. Но данные из его медкарты не входят в общую систему электронного оборота медкарт в Москве.

Для того, чтобы подтвердить его заболевание через государственные клиники, ему нужно пройти полное обследование. В СИЗО такие вещи делают, но это потребует длительного времени и огромных затрат.

А человек нуждается в лечении», – рассказал случай из своей практики Вадим Горшенин.

«Мы уже полгода ставим вопрос о том, чтобы медсанчасть УФСИН Москвы включили в электронную систему медицинских карт», – продолжил он. Сейчас врачи медсанчасти не могут получить эту информацию, даже если пациент лечился в государственных поликлиниках и больницах. Выписку из истории болезни не дают никому, кроме самого пациента, который находится в тюрьме и прийти за ней не может.

«Сыну оказывают помощь, но вылечить не могут»

Далеко не все заболевания можно лечить в условиях СИЗО или колонии. Например, в июне 2017 года в Москве в Боткинской больнице умер подсудимый Денис Морозов, экс-председатель правления банка «Огни Москвы». У него была болезнь Виллебранда-Диана, связанная со свертываемостью крови, при которой постоянно нужно вводить препараты плазмы. В СИЗО переливание крови ему ни разу не делали.

«В изоляторах нет врачей специалистов, и даже те врачи, которые есть, недостаточно компетентны, их лечение не дает результата, если серьезные проблемы возникают со здоровьем. И еще нет возможности у них провести диагностику, нет оборудования. Моему сыну оказывают помощь… но вылечить не могут, что сами врачи и не отрицают», – пишет в комментариях в Facebook Ольга Ай.

«Врачи не идут в колонии, – отметила в интервью “Милосердию.ru” Кира Ипатова, психолог Региональной благотворительной общественной организации “Имена+” и член ОНК при Общественной палате РФ. – Видимо, там нет привлекательных условий. В женской колонии, например, находится более 890 девушек, и только полставки гинеколога.

В другой колонии вроде бы все есть – и стоматологический кабинет, и врач-психиатр, и врач-нарколог, и инфекционист – а терапевта нет. Время от времени вызывают из других колоний.

Допустим, врач приехал сегодня, и кто смог, тот к нему и попал. А кто не успел, тот ждет следующего приезда врача.

Конечно, выездной терапевт выпишет все необходимые рецепты и направления, но это не то же самое, что регулярное ведение “своих” пациентов. Он просто за пять минут знакомится с документацией».

Впрочем, отметила Кира Ипатова, за двадцать лет работы РБОО «Имена+», условия содержания заключенных значительно улучшились, а профилактические мероприятия стали более качественными и регулярными.

Через сутки после операции – обратно в тюрьму
В Москве, по словам Вадима Горшенина, арестованные в первую очередь жалуются на нехватку узких специалистов: урологов, маммологов, флебологов. «Вчера ко мне обратился заключенный, который ждет предоставления помощи офтальмолога с 12 марта. Я спрашиваю начальника учреждения, почему помощь не предоставили, а он отвечает: в порядке очереди», – рассказывает председатель московской ОНК.

«Штат УФСИН недостаточно большой для того, чтобы возить в массовом порядке заключенных на медицинские обследования, – объясняет он. – Для сопровождения таких пациентов необходим конвой. Если человек находится в больнице сутки или больше, четыре конвойных находятся там с ним. Это означает, что их снимают с этажей, где они обычно дежурят, в результате задерживается оказание помощи другим заключенным».

Недостаток конвойных – одна из причин того, что после операций пациенты не задерживаются в клинике.

«При выполнении сложнейших операций больницы стараются как можно скорей освободиться от своих пациентов, – пишет Вадим Горшенин в Facebook. – И человека чуть ли не на следующий день в автозаке, всего шитого-перешитого, везут в “Матросскую тишину”. А там – как можно быстрей отправляют обратно в колонию. Элементарный постельный режим в таких случаях не соблюдается».

По его словам, женщины после родов тоже проводят в больнице не более суток.

Недостаток мест в стационарах – еще одна причина поспешной выписки пациентов, прибывших из колоний и СИЗО.

На все колонии региона – один аппарат МРТ

«В областной больнице им. Ф.П.Гааза УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области могут одновременно лечиться до 350 человек. Но для 16 исправительных учреждений (колоний и СИЗО) региона этого недостаточно, – говорит Кира Ипатова. – Создается очередь из людей, которым необходимо сделать операцию, пройти обследование или медицинское освидетельствование для получения инвалидности, получить назначение антиретровирусной терапии.

Многие из них в тяжелом состоянии, имеют по несколько хронических заболеваний, гепатиты в запущенной стадии, туберкулез, психические и поведенческие расстройства из-за наркотиков. До сих пор встречаются тяжелые формы ВИЧ – СПИД, ввиду отсутствия у этих пациентов приверженности к лечению».

«Конечно, в критических случаях человека обязаны госпитализировать немедленно. Но, например, аппарат МРТ – один на все колонии и СИЗО области», – отметила Кира Ипатова.

Тяжелобольной в наручниках – это реальность
В специальных блоках городских больниц, предназначенных для заключенных, мест и того меньше. Да и не всегда визит в «гражданскую» клинику под конвоем приводит к качественному обследованию и лечению.

«Когда это делается бесплатно, человека привозят, а врач даже его не смотрит, пишет, что состояние удовлетворительное, и отправляет», – утверждает Ольга Ай.

Кроме того, как показал инцидент с Алексеем Малобродским, конвой может «подстраховаться» и приковать тяжелобольного заключенного наручниками к кровати.

«Это не первый случай, когда мне приходится слышать о том, что заключенного, находящегося в больнице, приковывают к кровати наручниками.

У нас были непроверенные слухи о том, что осужденные женщины рожали в наручниках.

Я, честно говоря, отказывался этому верить. Но случай с Малобродским показал, что это реальность», – заявил Михаил Федотов.

«Приговор равносилен смертной казни»

Для человека, заключенного в СИЗО, выходом могло бы стать изменение меры пресечения по состоянию здоровья, то есть домашний арест. Но суды не идут на это, ссылаясь на справки, полученные из медико-санитарных частей.

«Медчасть во всех справках пишет, что пациент находится под диспансерным наблюдением и состояние удовлетворительное. Медчасть не пишет, что нет врачей специалистов, что не может вывозить в больницу из-за нехватки конвоя, что не могут лечить, потому что нужен специализированный стационар и другие врачи», – пишет Ольга Ай.

В результате, «людей доводят до тяжелого, неизлечимого состояния».

«Если человека осудили на небольшой срок, но у него есть тяжелое заболевание, он может погибнуть, приговор равносилен смертной казни», – считает она.

Промедление с обследованием особенно опасно, когда речь идет об онкологическом заболевании. От появления первых жалоб у заключенного до постановки диагноза может пройти такое количество времени, что помочь ему будет уже невозможно.

«Оборудования-то нет, надо вывозить заключенного либо в областную больницу, либо в онкоцентр, а это дополнительные расходы на сопровождение», – отметил Игорь Романов.

«Если рак был в почке, а ее удалили, значит, рака нет»
Если у осужденного выявлен рак в последней стадии, он может претендовать на освобождение. Однако Екатерине Нусаловой, у которой был диагностирован рак груди в IV стадии с метастазами в других органах, Смольнинский суд Санкт-Петербурга в марте 2016 года отказал в этом праве. Свой отказ суд обосновал тем, что он может, но не обязан применять статью 81 Уголовного кодекса об освобождении тяжелобольных заключенных.

Находясь в больнице им. Гааза, женщина получала только обезболивание, поскольку лицензии на лечение онкологических заболеваний у клиники не было.

После апелляции и обращения адвоката в Европейский суд по правам человека Екатерину Нусалову освободили, но «гражданские» медики, имеющие необходимую лицензию, ничего сделать уже не смогли. Вскоре она умерла.

В Свердловской области был случай, когда судья отказывалась освободить заключенного с раком в последней стадии на том основании, что правую почку, в которой была обнаружена опухоль, ему уже удалили.

Если рак был в почке, а ее удалили, значит, рака нет, – так передает логику суда руководитель правозащитного проекта «Зона права» Сергей Петряков. Адвокатам удалось добиться освобождения этого заключенного, но далеко не с первого раза.

Инсулин нужен сегодня, а его пришлют через месяц

Отдельная тема – снабжение больных заключенных лекарствами. «Бывает, человек с диагнозом попадает в СИЗО, а там препарат не закуплен, потому что никто не предполагал, что он понадобится. Пока лекарство придет, человека уже могут осудить и отправить в колонию», – говорит Игорь Романов.

Например, больным с сахарным диабетом приходится неделями ждать инсулина.

«Из Псковской области заявки направляются в Санкт-Петербург, но там они рассматриваются слишком долго и удовлетворяются по остаточному принципу. То есть инсулин нужен сегодня, а его пришлют, допустим, через месяц», – объясняет эксперт.

В ОНК Республики Мордовия оценивают ситуацию с лекарствами иначе. «По моему личному мнению, лекарственное обеспечение в учреждениях ФСИН лучше, чем в большинстве гражданских больниц, – сказал в интервью “Милосердию.ru” член комиссии, врач Вадим Самылин. – Мы посещали недавно ЛИУ-21 в Барашево, заглядывали во все дыры, осматривали склады, изучали документацию. Все ведется в разы дисциплинированнее, чем “на гражданке”. Там прекрасная лаборатория, и я не понимаю, почему за пределами ЛИУ не могут построить такие же. Тем, кто считает ЛИУ (лечебно-исправительные учреждения) плохо укомплектованными и оснащенными, надо просто сходить в обычную больницу».

«Недели три он сидел без калоприемников»
Инвалидам, оказавшимся за решеткой, предоставляются технические средства реабилитации, положенные по ИПРА. «Мы сопровождали 74 инвалида, и ни один из них не получил отказ в получении ТСР. Но иногда человеку приходится ждать», – говорит Кира Ипатова.

Она рассказала о таком случае: «Онкобольной, у него была операция на кишечнике, в связи с этим у него вывели кишечник наружу и ему нужны калоприемники. Он ходатайствовал о том, чтобы его отпустили, но суд отказал. Калоприемники – очень дорогое удовольствие. Ему выделили их определенное количество, он их использовал, возможно, слишком быстро.

Недели три он сидел без калоприемников. На некоторое время ему помогла наша общественная организация».

«Гепатит С прогрессирует быстрее, чем ВИЧ»

По словам Киры Ипатовой, лечение заключенных с ВИЧ налажено достаточно хорошо. «В системе ФСИН существует порядка пяти схем антиретровирусной терапии. Но, как правило, из-за импортозамещения это препараты отечественного производства, а наши клиенты привыкли к разнообразию, – говорит она. – Они могут отказываться от тех лекарств, что им предлагают, говорить: вы хотите меня погубить. Хотя у нас в Санкт-Петербурге новую схему лечения для заключенных разрабатывает специальная медицинская комиссия. Она собирается каждую среду, так что больным не приходится долго ждать».

Существует и такая проблема, как ВИЧ-диссидентство. «Недавно к нам подходил молодой человек, у него была очень сильно воспалена рука. Оказалось, что у него ВИЧ-инфекция, а он отказывается от терапии. Ему каждый день делают укол антибиотика, но это не работает, потому что основная причина болезни – то, что иммунитет не справляется», – рассказала Кира Ипатова.

В отличие от пациентов с ВИЧ, больные гепатитом С не получают необходимой медицинской помощи.

«Гепатит С есть у многих осужденных, он прогрессирует быстрее, чем ВИЧ-инфекция, ведет к циррозу печени и ранней смертности. Но система ФСИН пока не способна организовать его диагностику и лечение, потому что оно дорогостоящее, да и на свободе его пока бесплатно не лечат», – отметила Кира Ипатова.

Паника в замкнутом пространстве
«Люди, которые находятся в камерах и неожиданно заболевают, боятся. Представьте, в условиях замкнутого пространства они не знают, что с ними происходит», – говорит Вадим Горшенин.

В московском СИЗО № 6, по его словам, заключенные запаниковали, когда в первой половине мая там началась вспышка кори.

Это учреждение, где содержатся в основном женщины. Некоторые из них – с малолетними детьми. Собственно, первым заболевшим стал как раз ребенок одной из арестованных, побывавший до этого в детской больнице.

В 16-ти многоместных камерах, в каждой из которых обычно находится примерно 40 заключенных, был объявлен карантин. По эпидемиологическим соображениям в этих камерах отключили вентиляцию, и жара переносилась очень тяжело.

По данным ОНК, корью заразились примерно 50 человек. Руководство изолятора не было виновно во вспышке заболевания, однако ему следовало лучше разъяснять заключенным и их родственникам, что происходит, считает Вадим Горшенин.

Наверное, любая болезнь при невозможности получить помощь может вызвать панику – по крайней мере, у самого заболевшего.

Справка
Общественная наблюдательная комиссия (ОНК) – региональный общественный орган, контролирующих соблюдение прав человека в местах принудительного содержания.

Больные и инвалиды/, Заключенные, Здоровье, Здравоохранение и медицина, Онкология, Помощь заключенным, Рак, СПИД, Тюрьма
Тюремная медицина

Феня мусор
«Мусора»: почему уголовники так называли советских милиционеров

Жаргонное слово «мусор», обозначающее милиционера, чаще используется в уголовной среде и имеет негативно-уничижительную окраску. Из-за своей популярности уже несколько десятилетий назад оно вошло и в лексикон законопослушных граждан, никакого отношения не имеющих к преступному миру, тюрьме или воровским «понятиям». «Мусором» милиционера могут называть только за глаза, поскольку сейчас это жаргонное словечко является прямым оскорблением представителя закона. Российская версия происхождения слова Слово «мусор», использующееся как пренебрежительное наименование милиционера, не всегда было оскорблением. Оно возникло еще в дореволюционной России и являлось всего лишь аббревиатурой сыскной полиции Москвы: Московский Уголовный Сыск — МУС. Полицейские даже представлялись «МУСор Иванов» или «МУСор Сидоров». Ничего оскорбительного в этих словах не было. Сыскное отделение в Москве существовало с 1866-го вплоть до самой революции. Служащие этого учреждения занимались поиском пропавших, раскрытием убийств, похищений и других уголовных преступлений. После 1917-го МУС был расформирован. Его место заняла новая организация — Московский Уголовный Розыск. Более известна аббревиатура этого названия — МУР. Несмотря на смену наименований и личного состава на слуху у граждан все еще оставались слова «МУС» и «МУСор». Во время разгула преступности в постреволюционный период слово «мусор» стало означать ищейку, подлого человека, способного пойти на любую низость, чтобы выслужиться перед начальством и получить повышение по службе. Закреплению этого значения сильно поспособствовала полная фонетическая идентичность со словом «мусор», которое используется для обозначения бытовых отходов, грязи, сора. Блатная феня — родом из Одессы Исследователи русского языка давно установили, что огромный пласт жаргонной лексики сформировался в среде мошенников и воров еврейского происхождения из Одессы. Именно в этом городе России (а позднее и Советского Союза) существовали многочисленные преступные группировки, основную часть которых составляли представители еврейского народа. Вполне естественно, что все эти люди часто употребляли в своей обычной разговорной речи много слов из родного языка. Со временем все эти колоритные словечки так прижились, что легли в основу воровского жаргона, или «блатной фени». Такие слова, как «фраер», «шмон», «ништяк» и «бугор», происходят из идиша и иврита. То же самое касается и понятия «мусор». Оно образовано от древнееврейского слова «мосер», или «мосэр» (muser). Последнее буквально означало доносчика, человека, который кляузничал властям на своих соседей и знакомых. Поскольку в российской полиции, а затем и милиции часто пользовались услугами доносчиков (стукачей), то и слово muser быстро стало соотноситься именно с этой средой и самими представителями власти. Популярный синоним слова «мусор» Еще одним оскорбительным наименованием представителя милиции стало слово «мент». Оно является синонимом слова «мусор», но происходит из польского языка. В Польше тюремные надзиратели носили специальные плотные плащ-палатки, которые назывались «ментиками». Постепенно это слово стало применяться к самим людям, их носившим, и было позаимствовано русской воровской средой. Тюремный сленг исключительно обширен. Он включает много уничижительных наименований представителей власти в погонах, которых любой преступник считал (и считает до сих пор) своими главными врагами. «Менты» и «мусора» — лишь самые известные из них. За многие десятилетия некой романтизации преступного мира эти слова прочно вошли в лексикон основной части населения многомиллионной страны.

«Мусора»: почему уголовники так называли советских милиционеров
Феня мусор

Воры в законе
"Он крышевал Алтай": как вор в законе Чкадуа построил криминальную империю
15.06.2018
Мамука Чкадуа
ИА "Прайм Крайм"

МОСКВА, 15 июн — РИА Новости, Виктор Званцев. На днях вступил в силу приговор Алтайского краевого суда в отношении вора в законе Мамуки Чкадуа по кличке Мамука Гальский. Он стал первым осужденным по статье "Организация преступного сообщества лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии". О том, чем занималась группировка Гальского и как бандиты пытались помешать расследованию, — в материале РИА Новости.

Убийство авторитета

В июне 2013-го в центре Барнаула восемь неизвестных с обрезами охотничьих ружей и травматическими пистолетами напали на автомобиль местного криминального авторитета Ахмеда Габибова. Он чудом выжил в перестрелке, однако погиб его водитель Жабоев. Громкое убийство поставило на ноги все силовые структуры города. Через пару дней в полицию пришел представитель конкурирующей преступной группировки и написал явку с повинной, указав, что действовал в целях самообороны.

СУ СКР по Алтайскому краю
Участники ОПС Мамуки Гальского

Оперативники не поверили и отправили стрелка в СИЗО. Вскоре там оказались еще пять участников нападения. Задержания продолжались целый год. Последним за решетку попал вор в законе Мамука Чкадуа, лично отдавший приказ на устранение Габибова. Его арест поставил жирную точку в крупной спецоперации по ликвидации организованного преступного сообщества, действовавшего в регионе.

Счетчик для бизнесменов

Интерес к алтайским бизнесменам уроженец Абхазии и житель столицы Мамука Чкадуа проявил, когда в Удмуртской колонии скончался вор в законе Нурахман Мамыров по кличке Мутай, главенствовавший в криминальной иерархии края с начала 1990-х. Чкадуа назначил отвественным за регион ближайшего подчиненного Шерали Хатамова по кличке Саша Узбек.

Массовая драка на Хованском кладбище в Москве
РИА Новости
Максим Блинов
Бои без правил: самые массовые "разборки" российских ОПГ

"Преступное сообщество Мамуки Гальского специализировалось на вымогательстве и делилось на две организованные преступные группы. В первую входили так называемые торпеды — спортивные молодые люди, накачанные воровской романтикой. Они обеспечивали прикрытие второй группировки, — рассказывает РИА Новости следователь по особо важным делам первого отдела СУ СКР по Алтайскому краю майор юстиции Алексей Вдовенко. — В ней состояли приближенные Саши Узбека. Сначала они поставили на счетчик всех бизнесменов Барнаула, осуществляющих грузовые и пассажирские перевозки. В дальнейшем подмяли под себя предпринимателей в других крупных городах региона".

Бандиты назначали "таксу", а также время и место передачи денег. Собранные средства уходили на нужды сообщества и в так называемый общак. Если кто-то из коммерсантов не хотел платить или вмешивались представители других группировок, то к решению вопроса подключали "торпед". Те пускали в дело кулаки, ножи, бейсбольные биты и огнестрельное оружие. Нескольких криминальных авторитетов и непокорных коммерсантов расстреляли из травматики и избили арматурой. Нередко разборки происходили на глазах у горожан и перерастали в массовые погромы.

СУ СКР по Алтайскому краю
Члены ОПС Мамуки Гальского
Промывка мозгов

ОПС несколько лет разрабатывали оперативники из отдела по борьбе с организованной преступностью и следователи краевого управления. Аресты начались летом 2013-го. "После убийства Жабоева за решетку угодили сразу пятеро "торпед", но ОПС продолжало преступную деятельность, — объясняет Вдовенко. — Тогда мы проанализировали все собранные материалы: детализировали звонки, агентурные сведения, номера банковских карт и вышли на остальных участников преступного сообщества, в том числе и на Чкадуа. Его задержали на воровской сходке в Москве в июне 2014-го".

Масштаб группировки Мамуки Гальского произвел впечатление даже на опытных силовиков. По их данным, сообщество насчитывало более ста человек. Бандиты ежедневно получали дань с коммерсантов всего региона.

К примеру, с одного из бизнесменов они требовали 45 миллионов рублей. Каждую неделю львиная доля средств уходила в Москву и оседала в кармане Чкадуа. Причем сами "торпеды" практически ничего не получали. Их лишь бесплатно кормили в столовой, заправляли им автомобили и давали по паре тысяч на личные расходы. Все сливки снимали Чкадуа, Саша Узбек и их приближенные.

Следователи отмечают, что Мамука Гальский умело обрабатывал участников сообщества психологически, прививая им блатную романтику. "Были случаи, когда Хатамов включал телефон на громкую связь, и Чкадуа из Москвы лично общался с подчиненными, называл их братьями и объяснял, что от них требовалось. После такой промывки мозгов убедить кого-то дать показания на вора в законе было крайне непросто. Приходилось рассказывать, что кроме блатной есть и другая жизнь — нормальная. На сделку со следствием пошли всего несколько человек. Их допрашивали в строгой секретности, ведь в криминальной среде сдавших вора в законе запросто могут убить, — вспоминает следователь СК. — Еще сложнее было разговорить потерпевших — многие члены ОПС оставались на свободе и оказывали следствию серьезное сопротивление. Я сам один раз серьезно перепугался, когда свидетелю, давшему показания, разбили машину. Ведь мы тогда не смогли его защитить".

СУ СКР по Алтайскому краю
ОПС Мамуки Гальского

В итоге следователям все-таки удалось убедить 48 пострадавших рассказать о вымогательствах. Благодаря этому на нары отправили 21 человека, в том числе и Мамуку Гальского. Уголовное дело составило более 120 томов. Суд признал Чкадуа виновным по статье 210 часть 4 УК РФ "Организация преступного сообщества лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии" и назначил 17 лет колонии строгого режима, хотя ему грозило пожизненное. Подсудимый обжаловал это решение, но безуспешно. На днях приговор вступил в законную силу.

"Королевский статус"

"Вор в законе — высшая ступень в преступной иерархии. Этот статус подкрепляется многим: манерой общения с подчиненными, взаимодействием с другими ворами и выполнением определенных функций, — объясняет Вдовенко. — Мы получили достаточно сведений, подтверждающих авторитет Чкадуа: так называемые прогоны с зон от других воров, переписки в соцсетях, банковские счета, куда приходили крупные суммы денег из разных источников, и так далее. Словом, нам удалось доказать, что обвиняемый, используя свое положение, создал преступное сообщество".

По словам следователя, 47-летнего Чкадуа, имеющего несколько судимостей за хранение наркотиков, короновали еще в 1990-х. Один срок он отбывал на Алтае, вероятно, поэтому впоследствии и решил подмять под себя этот регион. "Во время следствия Чкадуа вел себя очень уверенно: вину не признавал, от сотрудничества отказывался, но в то же время не дерзил и не хамил, — резюмирует следователь. — Любой жулик понимает, что он преступник, поэтому с силовиками общается нормально. Были моменты, когда Чкадуа с подачи адвоката пытался схитрить и затянуть следствие, но им это не удалось".

Мамука Чкадуа

Приговор Мамуке Гальскому, вынесенный по статье "Организация преступного сообщества лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии", — первый в России. Аналогичная статья сначала фигурировала в уголовном деле другого преступного авторитета — Шакро Молодого, однако в итоге следствие ограничилось обвинением в вымогательстве.

ПРОИСШЕСТВИЯ
#Москва #Алтайский край
Воры в законе

Как выжить в СИЗО
Как выжить в СИЗО: памятка от юристов «Команды 29»

В 2017 году ФСИН сообщила, что особым направлением работы службы является «обеспечение стандартов обращения с заключенными и осужденными», а также обеспечение их правом на медицинскую помощь. Тем не менее последние новости доказывают несостоятельность этих заявлений: например, 55-летний бизнесмен, обвиняемый в мошенничестве, похудел в СИЗО на 48 килограммов, но суд Москвы отказался перевести его в тюремную больницу; в СИЗО погиб предприниматель Валерий Пшеничный — адвокаты уверены, что его пытали, насиловали, а потом задушили.

Несмотря на то что в СИЗО сидят люди, еще не признанные виновными, условия в изоляторах чаще всего нельзя назвать иначе как бесчеловечными — об этом заявили эксперты в ходе обсуждения июньских поправок в Уголовный кодекс.

Юристы и адвокаты «Команды 29» совместно со своим подзащитным Сахибом Алиевым, который уже год находится в СИЗО, подготовили памятку о том, как правильно вести себя, попав в пенитенциарную систему. «Такие дела» публикуют полный текст материала с разрешения команды проекта.

Что происходит при задержании? Есть ли шанс успеть собрать вещи?
Зависит от тех, кто задерживает, и их намерений. Если стоит задача подавить и напугать, то задержание будет жестким, вещи собрать вряд ли получится. Если попадутся адекватные люди, все пройдет мягко.

Правоохранители иногда относятся с пониманием и позволяют собраться, но часто задержание проходит не дома. Тогда родным нужно успеть передать вещи до избрания меры пресечения.

Как общаться с теми, кто задерживает?
Ведите себя спокойно. Постарайтесь настоять на том, чтобы ваш адвокат присутствовал на всех мероприятиях. Ничего не делайте, не подписывайте никаких бумаг, не торопитесь давать показания, пока не понимаете до конца сути происходящего. В начале дела легко совершить опрометчивый шаг.

Бесполезно спорить и ругаться во время задержания, вряд ли это принесет желаемый результат. Но не стоит и позволять нарушать ваши права: как минимум, информацию о любых нарушениях вы можете внести в протокол и обжаловать.

Где сидят задержанные до суда по избранию меры пресечения?
Сразу после задержания направляют к следователю, после этого могут отправить в отдел полиции, изолятор временного содержания (ИВС) или СИЗО.

Когда получится связаться с родными? Они смогут передать вещи?
Родные могут передать вещи и продукты через следователя, отдать их конвою на суде по избранию меры пресечения или передать в ИВС. Чаще всего до суда задержанный находится в изоляторе временного содержания, там с ним может встретиться адвокат.

До суда вся связь возможна только с разрешения следователя. Он может дать свой телефон, по закону у вас есть право на один телефонный звонок.

Что будет на первом суде по избранию меры?
Суд по избранию меры обычно проходит на второй день после задержания. На заседании рассмотрят ходатайство следователя, который попросит суд избрать в качестве меры пресечения содержание под стражей. Скорее всего, суд не откажет.

На суде должен присутствовать адвокат, но к этому моменту не все успевают его найти, поэтому часто дают адвоката по назначению. После решения суда задержанного под конвоем везут в СИЗО.

Когда получится встретиться с адвокатом? Что ему говорить?
Встретиться с адвокатом можно до суда, у следователя или в ИВС. В СИЗО адвокат, как правило, приходит сам. Вызвать его затруднительно, так как нет никаких средств связи, кроме писем. Адвокат не может приходить часто: в СИЗО очереди. Защитник может простоять целые сутки и не попасть к своему подзащитному.

Беседа с адвокатом не регламентирована. Она проходит один на один. Сотрудники СИЗО и правоохранительных органов не ведут аудиозапись этой беседы. Адвокат может фиксировать беседу как угодно. Время беседы ограничено рабочим временем.

Что происходит в камере? Сколько там человек? Как общаться? Правда ли, что говорят «на фене»?
В камере могут находиться от двух до 200—300 человек. Чаще всего сидят 4—8 человек. Закон запрещает содержать в камере «первоходов» — тех, кто сидит впервые, —со «второходами», это обычно соблюдают.

Но и «первоходы» в СИЗО тоже могут вести себя странно: кто-то начинает «по фене» говорить, кто-то — какие-то воровские понятия прививать. Все зависит от камеры: если попались нормальные люди, то все как на свободе. Если приблатненные, вас могут начать разводить на разговор о вашем уголовном деле.

Подзащитный «Команды 29» Сахиб Алиев советует, не вмешиваться в дело другого человека. Можно выяснить, что за статья и в чем суть, но не более. О себе можно что-то рассказать, но нет никаких правил, по которым вы должны раскрыть свое дело в деталях. Всегда можно помочь: кому-то вещами, кому-то советом. Но нужно помнить, что иногда доброту могут принять за слабость. В любом случае будьте внимательны, так как вас могут посадить с кем-то, кто «будет работать с вами», пытаясь склонить вас, например, дать признательные показания и согласиться со всем, что есть в деле, даже если это неправда.

Легко могут перевести в другую камеру: просто так, в попытке воздействовать на подследственного, из-за сокамерников. Переводы обычно объясняют в общих словах.

Как часто приходят с проверками?
Каждое утро всех выводят и проверяют наличие телесных повреждений. Если оперативники подозревают, что в камере есть что-то запрещенное, проверки могут проводить несколько раз в день, в экстренных случаях — ночью.

Что можно делать в камере? Какие развлечения?
Основную часть времени вы предоставлены самому себе. В СИЗО можно пробыть месяц, год и более, и в ваших силах провести это время с пользой. Это прекрасная возможность прочитать много хороших книг, привести тело в порядок тренировками. Обычно в изоляторе есть библиотека. Как она работает, лучше узнать в конкретном изоляторе. Лучше сразу выработать для себя режим дня и придерживаться его. В камере обычно есть радио, а иногда бывает телевизор.

В камере грозят насилием. Куда жаловаться?
Официально — кому угодно, например, администрации СИЗО. Однако вас могут перевести в другую камеру, где уже будут в курсе, что вы «настучали» администрации, и вряд ли ваши условия от этого изменятся в лучшую сторону.

Как на вас могут оказывать давление в СИЗО?
Сотрудникам СИЗО нет никакого смысла на вас давить, если у вас нет личного конфликта с ними. Обычно давление оказывают по неофициальной просьбе следователей или оперов, выражаясь сленгом, вас могут «морозить» или прессовать. Обычный способ — перевести вас в камеру с ужасными условиями, клопами, крысами, водой с потолка. Еще вариант — отправить вас в камеру к людям с туберкулезом или другими заразными болезнями. По закону вас не могут определить в такую камеру, но руководство СИЗО может просто не отметить этих людей как больных. Вас могут поместить и в так называемую пресс-хату, где другие заключенные будут оказывать на вас моральное и физическое воздействие.

Что будет за нарушение внутреннего распорядка?
За серьезные нарушения могут поместить в карцер до 15 суток, там хуже условия содержания. В пять утра вы встаете, кровать пристегивается к стенке и отстегивается в 9 вечера перед отбоем. Может быть небольшой столик и что-то типа табуреточки.

За небольшие нарушения может ничего и не быть, все зависит от изолятора. За одно и то же нарушение в одном СИЗО объявят выговор или закроют в карцер, а в другом сделают замечание или вообще не обратят внимания.

Если в камере нашли что-то запрещенное вроде телефона, ее могут расселить.

Что делать, если заболел или плохо себя чувствуешь?
Надо стучать в двери камеры, кричать продольному (сотрудник СИЗО, который дежурит в коридоре — «на продоле») и требовать врача. Продольный может вызвать врача, а может не вызвать, врач может не прийти. Можно написать ходатайство на имя начальника СИЗО, описать симптомы.

В «Крестах» на утренней проверке можно заявить о том, что заболели, и вас запишут. Как скоро придет врач — уже совсем другая история, поэтому можете лишний раз вежливо напомнить о себе.

Если же что-то серьезное, вопрос жизни и смерти, то можно поднять шум, чтобы медицинская помощь была оказана срочно. Качество медицинского обслуживания, конечно, зависит от изолятора. Не качайте права и не спорьте с врачами. Всегда все можно решить по-человечески с помощью общения.

Осматривать может только врач из СИЗО или могут пригласить другого доктора?
Если нужен специалист в определенной области, то могут пригласить. Как правило, никого не вызывают, потому что считается, что одного доктора хватает на всех.

Передачи — что можно, что нельзя, как часто? Магазин есть?
У ФСИН есть списки запрещенных и разрешенных вещей, которые можно передавать и хранить, но в каждом СИЗО его трактуют по-разному. Передают через бюро передач. Нужно писать, что передаете и для кого.

Передачи ограничены 30 килограммами в месяц на одного подследственного, поэтому лучше, чтобы кто-то на воле координировал передачи. Для того чтобы не тратить ценные килограммы, можно заказывать некоторые продукты через магазин. Более подробная информация указана на сайте ФСИН.

Все передачи проверяют, режут еду — хлеб, мясные изделия. Все, что можно перелить, пересыпать и переложить, придется переливать, пересыпать и перекладывать. Скоропортящиеся продукты не всегда передают. Не везде разрешают творог, даже в булках — хорошо горит.

У каждого подследственного есть счет, куда можно положить деньги. На эти деньги приобретают продукты в магазине в СИЗО.

Общение со следователем — как часто, что там происходит, всегда ли при этом есть адвокат?
Следователь в СИЗО может вызывать подследственного часто, но как правило это происходит раз в три месяца. Если хочешь дать показания, можно ходатайствовать о вызове следователя, а он это ходатайство рассмотрит.

На следственных действиях обязан присутствовать адвокат, но иногда следователь приходит просто так, пообщаться, что не совсем законно. На такой беседе можно просто сидеть и не отвечать им. Можно попросить, чтобы на встрече присутствовал адвокат.

Помните: если вы подозреваемый или обвиняемый по делу, давать показания — ваше право, а не обязанность. Вместе с адвокатом вы можете решить, стоит ли вам давать показания, какие и когда. Это можно отложить до рассмотрения дела по существу. Не торопитесь давать показания следователю, даже если уверены, что ни в чем не виноваты.

Оперативные работники могут являться для общения с вами по указанию следователя, это также можно попытаться предотвратить: напишите заявление по УПК РФ, согласно которому подобные встречи могут проходить в присутствии адвоката, если об этом просит обвиняемый.

Как идет общение с внешним миром?
Официально — через письма. Конверт, бумагу и ручку нужно купить в магазине СИЗО, либо их могут передать с воли. Можно писать электронные письма через интернет-ресурс ФСИН, который доступен практически в каждом СИЗО.

Письма просматривают?
Да, по закону ваша переписка должна подвергаться цензуре. Информацию, которая связана с вашим делом, почти стопроцентно не пропустят на волю.

Есть какие-то еще способы связи?
Есть такая поговорка — «Голь на выдумки хитра», поэтому люди всегда находят способ общения. В большинстве изоляторов имеются телефоны, конечно же, это все неофициально, но они есть.

У человека может быть свой телефон, либо так называемый «общаковый». Если в вашей камере нет телефона, то можно попросить его в другой камере через окно на веревке или через отверстие в стене, вентиляцию и тому подобное. Однако есть риск подставы: вам передают телефон — и тут же заходят сотрудники СИЗО, проводят обыск, и из той камеры, откуда был передан телефон, говорят, что вы должны деньги за тот телефон, — это было заранее спланировано.

Также можно передать весточку через адвоката или, если у вас нет адвоката по соглашению, можете договориться с сокамерниками, у кого есть адвокат и кто может передать весточку родным. Также есть межкамерное общение, которое официально запрещено, но все равно есть. Обычно люди перекрикиваются через окна, вентиляцию, обмениваются записками, которые передаются с помощью веревок.

Возможны ли встречи с родными?
Теоретически да, но на них должен дать разрешение следователь. Надо написать ходатайство и передать лично следователю во время следственных действий либо через администрацию СИЗО. Встречи с родными возможны два раза в месяц. Скорее всего, их не разрешат, особенно если следователь хочет оказать дополнительное давление на вас.

Если встречу все-таки разрешили, она будет проходить в специальном помещении. Вы будете общаться через стекло по телефону, как в зарубежном кино. На встрече присутствует сотрудник СИЗО. Он может прервать свидание, если вы, например, сообщаете родным какую-либо информацию, связанную с вашим делом.

Как обычно возят в суд и на следственные действия?
В суд и на следственные действия вас должен вывозить конвой. По закону он должен состоять из сотрудников полиции, но часто в него входят сотрудники ФСБ, они считают, что это законно, хотя есть сомнения.

В машине есть несколько одиночных «стаканов» и общая лавка. Туда набивают побольше людей. В машинах обычно не бьют, зато могут разогнаться и резко затормозить.

На следственные действия могут увезти хоть на весь день. Вам в дорогу могут дать сухой паек. Он лучше, чем еда, которую обычно дают в магазине.

Куда жаловаться, если вы считаете, что ваши права нарушают?
Есть специальный прокурор по соблюдению прав в местах лишения свободы и СИЗО. Впрочем, помощи от него практически никакой.

Можно обратиться в общественную наблюдательную комиссию, например, написав туда письмо с просьбой прийти и проверить. СИЗО не имеет права не пропустить эту жалобу, но часто не пропускает. Можно попросить адвоката пожаловаться на ваши условия содержания.

Как выжить в СИЗО

Пытки ФСИН Полиция
«К утру все сознаются»: Почему и как пытают в полиции
Глава «Комитета против пыток» — о том, какие пытки считаются классикой и как правильно себя вести, чтобы не избили
АНДРЕЙ ЯКОВЛЕВ

«К утру все сознаются»: Почему и как пытают в полиции — Что нового на The VillageПОДЕЛИТЬСЯПОДЕЛИТЬСЯТВИТНУТЬ
Больше 70 % россиян считают допустимым применение пыток и насилия полицейскими в отдельных ситуациях. Исследования, проведенные Социологическим институтом РАН, показывают, что пыткам и жесткому обращению со стороны полицейских подвергался каждый пятый гражданин России. The Village пообщался с правозащитником и главой «Комитета против пыток» Игорем Каляпиным и узнал, какие пытки считаются классикой, почему полицейские перестали бояться оставлять следы побоев и как правильно себя вести, чтобы тебя не избили.

АНДРЕЙ ЯКОВЛЕВ
АНАСТАСИЯ ПОЖИДАЕВА

— КАКИЕ НАИБОЛЕЕ РАСПРОСТРАНЕННЫЕ ВИДЫ ПЫТОК, КОТОРЫЕ ПРИМЕНЯЮТ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ В РОССИИ?

— Ничего экзотического: банальные избиения, удушения надетым на голову пакетом, надевание на привязанного к стулу человека противогаза, в который также могут впрыснуть — в зависимости от фантазии — нашатырь или газ из баллончика. Также могут применить электроток. В 90-е электричество было особенно популярным способом пытки, потом его популярность снизилась, а сейчас мы наблюдаем ренессанс этого явления. Бывает, конечно, что людей ставят в растяжки (растяжка — поза, похожая на шпагат, при которой человека бьют по ногам, чтобы он опустился ниже. — Прим. ред.), связывают в неудобной позе и подвешивают.

Бывают и выдающиеся случаи. Вообще, при разговоре о пытках нормы, конечно, не существует, но некоторые способы пыток, которые еще вчера считались эксцессом, сегодня становятся повседневностью. Например, когда к пальцам прикручивают провода и пускают ток — это уже классика. А вот когда на зоне человеку в задний проход втыкают шланг и под давлением пускают ледяную воду — это уже эксцесс. Причем все это дело снимают на камеру и угрожают, что видео покажут блатным. Или эксцессом можно назвать, когда человеку загоняют в задний проход шланг с колючей проволокой. Шланг вытаскивают, а проволока остается. Другой эксцесс — это когда во время сексуального насилия — или, другими словами, ритуальных действий по опусканию — в помещении присутствует начальник колонии, а его заместитель по безопасности и оперативной работе снимает процесс на видео. Причем опускают они заключенного не за какую-то провинность, а за отказ строить дачу гражданину начальнику. Я рассказываю реальные истории — по последней осуждены начальник колонии и его заместитель в Оренбурге.

Также хочу сразу пояснить, что мы имеем в виду под словом «пытка». Пытка — это преступное действие, которое попадает под несколько статей Уголовного кодекса. Это тяжкое преступление не только против человека, но и против государства. В России сотрудники полиции, ФСИН, ФСБ и другие почти никогда не несут ответственности за пытки. Шансы на расследование есть, только если на стороне пострадавшего работает компетентная команда юристов. Потому что предельно тяжело собирать доказательства, не будучи следователем, не зная, как это делать, и не имея возможности вызвать на допрос должностных лиц и проверить документацию.

— РАНЬШЕ ВЫ ГОВОРИЛИ, ЧТО ПОЛИЦЕЙСКИЕ СТАРАЮТСЯ НЕ ОСТАВЛЯТЬ СЛЕДОВ НА ТЕЛЕ ПОСТРАДАВШЕГО, ТАК ЛИ ЭТО ДО СИХ ПОР?

— Еще лет пять назад правоохранительные органы все-таки побаивались оставлять следы и боялись ответственности, но года с 2012-го пошла новая тревожная тенденция. Бьют, не думая о следах и даже особо не скрываясь. Сотрудников полиции и ФСИН, на которых больше всего жалуются по поводу пыток, я по старинке называю ментами. Менты в моем понимании — это не полицейские, а любые люди в погонах, которые используют пытки. Хотя «менты» — это еще, конечно, мягкий термин. Так вот, менты обнаглели, они перестали бояться ответственности и почувствовали безнаказанность. Они говорят людям: «Да жалуйся ты кому угодно, да хоть президенту, мне все равно ничего не будет». И весь жизненный опыт мента и его коллег подсказывает, что ему действительно ничего не будет. Нынешняя тенденция говорит о том, что количество пыток будет только возрастать. Полицейские снова почувствовали себя самыми важными людьми в государстве.

Пытки электротоком в России считаются классикой. А вот когда человеку в задний проход втыкают шланг и пускают ледяную воду — это уже эксцесс
— КТО ЧАЩЕ ВСЕГО ПЫТАЕТ?

— Чаще всего пытают самые обычные полицейские из уголовного розыска. Не потому что они выдающиеся звери, а потому что это подразделение чаще всего принуждает людей давать информацию или в чем-либо сознаваться. Фээсбэшники, по моему опыту, пытают меньше: за 20 лет работы из 2 тысяч жалоб на насилие лишь две-три штуки касались ФСБ. Хотя сейчас их стало больше.

Наверное, не все полицейские пытают задержанных, наверное, кто-то брезгует. Насколько я знаю, это считается не очень почетным, но необходимым занятием. Но никто из коллег не бросит камень в сотрудника, которого судят за пытки. И это очень важный фактор в воспроизводстве пыток, которые они, кстати, называют не пытками, а, скорее, люлями.

— ПОЧЕМУ ПОЛИЦЕЙСКИЕ ПЫТАЮТ? ДЛЯ НИХ ЭТО СПОСОБ ДОБИТЬСЯ ПРАВДЫ ИЛИ ИНСТРУМЕНТ ФАЛЬСИФИКАЦИИ?

— Пытки применяются, чтобы человек оговорил себя либо кого-нибудь другого. Большинство людей не понимают логики, по которой работает территориальный уголовный розыск в районе. Допустим, у вас в районе существует преступное сообщество. Это плохие люди, которые пьют, занимаются вымогательством, гаражными кражами и так далее. Местный участковый и местный опер знают этих людей. Информация о них есть, доказательств нет.

Цель полицейских — ликвидировать это сообщество. Поэтому, когда на их территории происходит грабеж, скорее всего, его совершил кто-то из этих нехороших людей. Может быть, и не они его совершили, но ведь они все равно совершили кучу других преступлений, за которые их не наказали. «Я мент, я за ними слежу и точно знаю, что они плохие люди и их надо посадить». Дальше менты поговорили с потерпевшим, а он нормальный мужик и готов опознать того, на кого укажут. Теперь не хватает только признания подозреваемого. А если будет признание соучастника, то вообще замечательно.

С точки зрения опера, он не совершил преступления, а с точки зрения закона, это фальсификация, превышение должностных полномочий, преступление против правосудия, преступление против порядка управления, преступление против личности — то есть в сумме лет десять точно. Менты считают, что они очищают территорию и делают хорошее дело. Конечно, случаются сбои и сажают невиновных — ну, что поделать, бывает.

— ВЛИЯЕТ ЛИ ПАЛОЧНАЯ СИСТЕМА (система полицейской отчетности, при которой обязательно нужно раскрыть определенное количество дел — палок — в месяц. — Прим. ред.) НА КОЛИЧЕСТВО ПЫТОК?

— Да, конечно, но в любом случае лучшим опером будет считаться тот, который раскрыл больше всего преступлений. Приведу простой пример из моей практики. У меня когда-то был друг, который после окончания Нижегородской полицейской академии, попал на престижную службу — в РУБОП (региональное управление по борьбе с организованной преступностью. — Прим. ред.) в отдел по борьбе с экономическими преступлениями, а это — элита элит. Мы с ним в свое время много разговаривали на тему насилия, и он говорил, что пытают прежде всего дураки, которые плохо учились и не умеют работать по-другому. А он умеет работать по-другому, и рано или поздно такие, как он, придут и поменяют систему.

Так вот, через некоторое время я захожу вечером к нему на работу, слышу вопли в коридоре и спрашиваю его, как же так. И он мне объяснил: «Я обычное преступление буду раскрывать в лучшем случае месяц, потому что нужно будет заказать экспертизы, а их долго делают. А мой однокашник из той же академии, который окончил ее по блату и ни разу не открывал учебник, раскроет преступление к утру. Он разведет по кабинетам подозреваемых, которые, с его точки зрения, больше всего подходят на роль преступника. Одному пальцы в тиски зажмет, к другому ток подключит — и к утру у него все сознаются. Ему только останется определить, кто из них паровозом пойдет, кто соучастником, а кто свидетелем. Этот человек сделает карьеру и через десять лет станет полковником, а меня со своей криминалистикой вышибут в звании капитана».

Одному пальцы в тиски зажмет, к другому ток подключит — и к утру все сознаются. Останется определить, кто из них паровозом пойдет, кто соучастником, а кто свидетелем.

— В КАКИХ ПОМЕЩЕНИЯХ ЧАЩЕ ВСЕГО ПРОХОДЯТ ПЫТКИ? МАРЕМ ДОЛИЕВА РАССКАЗЫВАЛА, КАК ЕЕ ПЫТАЛИ В КАБИНЕТЕ НАЧАЛЬНИКА РОВД. НАСКОЛЬКО ЭТО РАСПРОСТРАНЕННАЯ ПРАКТИКА?

— Если пытки происходят в кабинете начальника, то он плохой начальник. Обычно все же пытают в служебных кабинетах оперов, о чем все в отделе знают, потому что слышно. Мимо этих кабинетов ходят следователи, которые стыдливо отворачиваются и прекрасно знают, как получаются чистосердечные признания и явки с повинной.

Я критически отношусь к идее сделать у нас в отделах опенспейсы, как в американской полиции, или понатыкать везде камеры. Некоторые считают, что тогда в нашей полиции не будут бить. Но дело ведь в людях, а не в условиях. К примеру, у полицейского нет никаких доказательств и он официально не может ни задержать, ни арестовать подозреваемого, но ему нужно, чтобы человек оговорил сам себя. Для этого он незаконно тащит человека в отдел и там бьет в своем рабочем кабинете. Неважно, пять или десять камер будет висеть, опер найдет угол, где избить человека. В полицейских участках, где часто бывают проверяющие, ОНК, журналисты и правозащитники, опера не пытают подозреваемых — они отвозят их в ближайший лесок и бьют там.

— НАСКОЛЬКО ЭФФЕКТИВНЫ ПЫТКИ И ИЗБИЕНИЯ И ЧТО ПРОИСХОДИТ, ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК НЕ СОЗНАЕТСЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ, КОТОРОЕ НА НЕГО ХОТЯТ ПОВЕСИТЬ?

— Обычно пытки всегда приводят к какому-то результату, например чистосердечному признанию. Но бывает, что человека просто отпускают из отдела. Я — живой пример. В далеком 1992 году, пока меня били и я сидел в следственном изоляторе, полицейские поймали настоящего преступника. Хотя, если бы меня еще пару раз потрепали, я бы сознался в убийстве. После того случая я понял, что правозащитная деятельность важнее, чем бизнес. Если этим не займусь я, то государство совсем оскотинится.

Москва — это зона бедствия. Здесь много и часто пытают. Следственный комитет в городе вообще не работает — только в ручном режиме. Законы для Москвы не писаны.

— В КАКИХ РЕГИОНАХ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ ПЫТАЮТ ЧАЩЕ ВСЕГО?

— Хуже всего ситуация с пытками обстоит на Кавказе. Чечня — это эпицентр неблагополучия. Там все настолько плохо, что даже нет жалоб. Приведу пример: если в колонии куча жалоб на отсутствие в душевых кабинках резиновых ковриков и на малое количество мяса, то это хорошая колония. А если из колонии жалоб нет вообще и при этом она вся в мраморе и зеркалах, значит, все плохо. Я таких колоний знаю три, и все три были образцовыми концлагерями.

Одна из особенностей Северного Кавказа — это похищение или насильственное исчезновение. Сотрудники полиции приезжают к вам домой или выдергивают прямо из автобуса. Зачастую они не скрываются и даже представляются. Задерживают, и все — вы исчезаете. Потом через несколько дней вас находят в отделе полиции уже во всем сознавшегося. В Чечне и Кабардино-Балкарии ни разу не осудили полицейского за пытки.

— ЧАСТО ЛИ ПЫТАЮТ В МОСКВЕ?

— Мы начали работать в столице три года назад, и я могу сказать, что Москва — это зона бедствия. Здесь много и часто пытают. Причем уровень насилия и произвола определяется еще и тем, насколько Следственный комитет эффективно расследует жалобы на пытки. В Москве СК вообще не работает — только в ручном режиме. Законы для Москвы не писаны. Для того чтобы Следственный комитет возбудил дело на должностное лицо, нужно, чтобы другое должностное лицо с большими погонами дало на это указание.

Обычно Следственный комитет отказывает в возбуждении уголовного дела против сотрудника полиции — так происходит всегда и везде. После этого наши юристы собирают доказательства, идут в суд и опровергают отказ. Потом снова отказывают, и мы снова идем в суд. В обычном российском регионе уголовное дело удается возбудить раза с пятого или шестого, а в Москве можно в суды ходить хоть 25 раз, и ничего не произойдет. Здесь со всеми документами и с кучей судебных решений нужни прийти либо к генералу полиции, либо в Генеральную прокуратуру, либо к какому-нибудь деятелю из Общественной палаты. В Москве все процедуры соблюдаются еще хуже, чем в Чечне. В Чечне хотя бы есть обратная связь: на ходатайство мы получаем отрицательный ответ, а в Москве можно написать ходатайство и никогда не получить на него ответ. Можно сходить в суд, а СК наплюет на суд.

— ВЕЛИКА ЛИ ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ В МОСКВЕ МЕНЯ БУДУТ ПЫТАТЬ?

— Люди почему-то считают, что если они не бомжи, не имеют отношения к криминальным структурам, не оппозиционеры, не наркоманы и не ссорятся с начальством, то они находятся в абсолютной безопасности. Наша многолетняя практика показывает, что почти все жертвы пыток — это обычные люди, которые просто оказались не в том месте не в то время.

Наша многолетняя практика показывает, что почти все жертвы пыток — это обычные люди, которые просто оказались не в том месте и не в то время.

В качестве примера приведу историю дедушки — заслуженного ветерана атомпрома. На старости лет он заболел и сидел как-то на остановке возле больницы с большим красным носом. Мимо проезжал патруль ППС: «О, дед, да ты у нас бухарик». Дедушка оскорбился до глубины души: «Да как вы смеете со мной так разговаривать?» Деду вломили, не отходя от кассы, скрутили и в машине еще раз дали как следует. В итоге он получил 25 тысяч рублей компенсации, но возбуждения уголовного дела мы так и не добились.

Расскажу другую историю. Однажды в выходной день военный летчик Сергей Санкин поссорился дома с женой. Она вызвала полицию. Менты ему говорят: «Майор, слушай, поехали лучше, а то у вас тут до мордобоя дойдет». По-хорошему довезли его до отдела, закрыли в камеру и сказали, что через три часа отпустят. Вскоре эти менты уехали, приехали другие и стали с ним грубо разговаривать. Он им что-то в ответ сказал. Они его избили — теперь он инвалид второй группы.

Еще один случай — шел честный работяга Александр Аношин с завода вместе с друзьями. По дороге они крепко выпили и запели песни. К ним подъехали полицейские, его выдернули, посадили в машину. Он пьян, и, наверное, были основания для его задержания и доставки в вытрезвитель. А дальше слово за слово, и его задушили полицейские. Дело было в Нижнем Новгороде. Я сейчас говорю только о делах, которые мы дотащили до суда и которыми занимались несколько лет. И таких историй очень много.

— КАК НУЖНО СЕБЯ ВЕСТИ С ПОЛИЦЕЙСКИМИ, ЧТОБЫ НЕ БЫТЬ ПОДВЕРГНУТЫМ ПЫТКАМ?

— В первую очередь ведите себя грамотно. Не ведите себя как в роликах с названиями типа «Как опустить гаишника». Демонстративный троллинг с использованием правовых норм ничем хорошим не закончится — это очень рискованное развлечение. Когда вы вступаете в конфликт, не надо удивляться, что вас тащат в отдел и проявляют агрессию.

К полицейским нужно относиться так же, как вы бы хотели, чтобы они относились к вам — с презумпцией невиновности. Если вас остановил полицейский и просит показать документы, которые у вас с собой есть, — покажите. Он имеет право у вас их спросить. Если у вас нет оснований считать, что полицейский враждебно к вам настроен, не надо демонстративно снимать его на камеру или включать диктофон — вы только разозлите человека. Если вы опасаетесь сотрудника полиции, то включите диктофон незаметно в кармане.

Если чувствуете, что может начаться что-то неладное, привлекайте внимание и оставляйте следы. Если пошла кровь — измажьте ей все что можно. Если вас бьют, кричите как можно громче — вас должны увидеть и услышать не только оперативники, которые ходят по коридору, но и случайные люди. Если вас посадили в камеру административного задержания, расскажите всем, кто там сидит, о том, что вас били, потому что потом этих людей можно будет найти.

— ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ МЕНЯ ПЫТАЛИ, НО НЕ ОСТАЛОСЬ НИКАКИХ СЛЕДОВ И СИНЯКОВ?

— Во-первых, вы точно никогда не узнаете, остались следы или нет, это должен сказать специалист. Вам нужно не просто прийти в травмпункт, а организовать грамотное медицинское освидетельствование, чтобы справки можно было приобщить к материалам дела. Во-вторых, не поленитесь и пригласите хорошего адвоката, потому что далеко не каждый адвокат вообще знает, как привлечь к ответственности сотрудника полиции. Также обратитесь к правозащитникам, к друзьям в полиции или СК.

Стоит найти свидетелей. Например, человека избили во дворе девятиэтажного дома, а он говорит, что этого никто не видел. Так не бывает, нужно просто сделать то, что следователь никогда не будет делать сам, — провести поквартирный обход. В лучшем случае следователь поручит сделать обход участковому, который тоже этого делать не будет и через три дня напишет рапорт, что очевидцев не обнаружено. На самом деле свидетели точно есть, нужно просто поискать. Также нужно срочно осмотреть место происшествия — там наверняка остались следы.

Никто из коллег не бросит камень в сотрудника, которого судят за пытки. И это очень важный фактор в воспроизводстве пыток, которые они, кстати, называют не пытками, а люлями

— ЧАСТО ЛИ ПОСТРАДАВШИЕ ОТ ПЫТОК СО СТОРОНЫ ПОЛИЦЕЙСКИХ ОТКАЗЫВАЮТСЯ БОРОТЬСЯ И ПОДАВАТЬ ЗАЯВЛЕНИЕ?

— Каждый пятый успешный случай в нашей практике заканчивается тем, что, когда мы собираем доказательства и сотрудника привлекают как обвиняемого, полицейские предлагают потерпевшему какую-то компенсацию: снятие всех обвинений, деньги, бонусы. Потерпевший говорит: «Да, меня били, но мне сказали, что дадут не 15 лет, а восемь, и это меня устраивает». И в каждом пятом нашем успешном расследовании, несмотря на огромное количество времени, которое мы потратили на расследование, заявитель нас продает. И дело даже не в деньгах и времени, а в том, что доказать удается примерно один случай из 20 — в остальных просто невозможно собрать доказательства. Благодаря одному такому делу сотня-другая человек будет безнаказанно подвергнута пыткам.

Многие отказываются еще до начала нашей работы, потому что боятся за свою жизнь и не верят в справедливость. Череда нападений на наших сотрудников в Чечне была направлена именно на устрашение людей, с которыми мы работаем. Местные жители видели, как наших юристов избили и несколько раз подожгли среди бела дня наш офис — при толпе народу. При этом полиция следила, чтобы не дай бог с нападавшими ничего плохого не случилось. Поэтому люди рассуждают просто: «Вы не можете себя защитить — как вы защитите нас?»

Каждый месяц я получаю от десяти до 20 сообщений о пытках в Чеченской Республике, и каждый раз происходит один и тот же разговор: «Вашего сына забрали для проверки мобильного телефона. Он не появляется четвертые сутки, и, скорее всего, его пытают. В следующий раз вы его увидите на скамье подсудимых, сознавшегося в нападении на церковь или в подготовке теракта. Вы готовы обращаться к нам за помощью? Мы прямо сейчас из Центральной России готовы отправить к вам опытного адвоката, который в течение суток выяснит, что происходит с вашим сыном, и добьется с ним встречи». Но люди не соглашаются, просто на Кавказе боятся, что будут репрессированы еще и другие члены семьи. Хотя мы всегда готовы вывезти 10–15 человек в безопасное место. На нашем попечении постоянно находится несколько семей, которые живут в других регионах. В отношении некоторых из них мы также добиваемся мер применения госзащиты.

— КАКИЕ ПРИГОВОРЫ ОБЫЧНО ВЫНОСЯТ ПОЛИЦЕЙСКИМ ЗА ПЫТКИ?

— Всегда по-разному. Могут дать пять лет, могут дать пять лет условно, а могут дать год. Но полицейских, осужденных за должностные преступления, больше никогда не возьмут на работу в органы. Несмотря на то что суд обычно устанавливает запрет на три года, их все равно не возьмут — таков внутренний приказ в МВД.

— ПРИВЛЕКАЛИ ЛИ КОГДА-НИБУДЬ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ, КОТОРЫЕ ЗНАЛИ О ПЫТКАХ, НО НЕ РАССКАЗАЛИ ИЛИ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛИ, ЧТОБЫ ИХ ПРЕДОТВРАТИТЬ?

— Я могу вспомнить лишь один такой случай — тогда дело кончилось убийством. При пытках присутствовало четверо ментов, одного назначили убийцей (причем, по-моему, не того, кого надо), а остальных судили за халатность. Суд состоялся через семь лет после убийства, поэтому сроки давности истекли, и тех трех никак не наказали.

При пытках присутствовало четверо ментов, одного назначили убийцей, а остальных судили за халатность. Суд состоялся через семь лет после убийства, поэтому сроки давности истекли, и тех трех никак не наказали

— РАССКАЖИТЕ О САМОМ УСПЕШНОМ ДЕЛЕ «КОМИТЕТА ПРОТИВ ПЫТОК».

— Мы работаем, чтобы изменить систему, чтобы в России стало меньше пыток. Мы рады помогать людям, никогда их не бросаем и даже опекаем годами, но работаем мы не для них, а для всех, у кого есть риск оказаться жертвой пыток. У нас даже полковники из МВД (например, Захарченко), когда оказываются под арестом, заявляют, что боятся пыток.

Наверное, наше самое успешное дело — это первое и самое известное дело «Комитета против пыток», дело Михеева. Мне рассказывали про истерику Нургалиева (заместитель секретаря Совета безопасности, экс-министр внутренних дел РФ — Прим. ред.) на совещании по результатам этого дела. Это было первое решение Европейского суда по пыткам в полиции. До решения Михеев 23 раза обращался в суд с жалобой на то, что Следственный комитет отказывается проводить расследование. И 23 раза суд удовлетворял жалобу. СК говорил: «Хорошо, еще раз проверим». И через месяц говорил, что не будет возбуждать уголовное дело. Это продолжалось восемь лет, пока мы не выложили все документы страсбургским судьям на стол. С тех пор прошло 20 лет, и несколько месяцев назад я положил на стол омбудсмену Москальковой доклад с десятком дел, аналогичных делу Михеева. За 20 лет ничего не изменилось.

Кстати, в качестве мер общего характера после решения Европейского суда на кабинете третьего этажа, откуда Михеев выбросился из окна после пыток, поставили решетку. Следователь, который вел это дело, сказал ментам: «Если бы у вас стояла решетка, он бы не выбросился из окна и не было бы никакого скандала». То есть для них ЧП — это то, что человек выбросился из окна. А то, что человек, который не совершал преступления, под пытками оговорил себя, признался в убийстве, — это не ЧП.

2 147 сообщений о нарушении прав человека
189 дел в производстве
175 фактов пыток
138 виновных осуждено
67 643 608 рублей присуждено компенсаций
859 незаконных решений отменено
88 жалоб направлено в Европейский суд по правам человека

Статистика «Комитета против пыток»

— ПОЧЕМУ СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ЧАСТО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ПРИВЛЕКАТЬ ПОЛИЦИЮ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ?

— Нынешней власти нужна полиция и Следственный комитет, которые работают в ручном режиме. Страна большая, а рук не хватает. А если они будут работать по правилам и по закону — значит, над ними потеряют власть. Тогда уже нельзя будет сказать, какого губернатора сажать, а какого нет. Появится риск, что посадят тебя и твоего друга. Никто не хочет, чтобы у нас все было по закону. Рядовые граждане, кстати, тоже.

У нас следователь, прежде чем возбудить уголовное дело, прямо говорит: «Я дело-то возбужу, а вдруг начальство мне скажет по-другому — тогда дело придется прекращать. А возбудить дело и прекратить его — это ЧП, потому что с точки зрения высокого кремлевского начальства много возбужденных и прекращенных дел — это признак коррупции. Якобы мы с кого-то вымогаем деньги. Тогда нас приедут проверять. А проверять будут не только это дело, но и другие. И кому это надо?»

— ПОЧЕМУ В ДРУГИХ СТРАНАХ, В ТОМ ЧИСЛЕ СТРАНАХ БЫВШЕГО СССР, КОГДА В НОВОСТЯХ ПОЯВЛЯЕТСЯ ИНФОРМАЦИЯ О ПЫТКАХ В ПОЛИЦИИ, ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ ВЫХОДЯТ НА УЛИЦЫ И ДОБИВАЮТСЯ ОТСТАВКИ ЧИНОВНИКОВ, А В РОССИИ МЫ НЕ ВИДИМ ПОДОБНОГО РЕЗОНАНСА?

— В нашем обществе тоже есть резонанс, просто власть научилась правильно с ним работать. Навальный выводит миллионы человек в сотне городов России, но сюжеты об этом не показывает ни один телеканал, кроме «Дождя». Наши чиновники научились манипулировать общественным мнением так, как еще никто не умел в истории человечества.

— ВАМ НЕ СТРАШНО ЗАНИМАТЬСЯ СВОЕЙ РАБОТОЙ?

— Наверное, я уже это говорил, но скажу еще раз. Когда-то, еще не будучи никаким правозащитником, я прочел «1984» Оруэлла и испугался. Я понял, что не хочу жить в таком мире. Я предпочитаю получить пулю на баррикаде или молотком по затылку в подъезде, чем жить в такой реальности. Мы сейчас как никогда близко находимся к этому обществу. Оказаться в нем я боюсь. Все остальное — нет.

— ЧАСТО ЛИ ВАМ УГРОЖАЮТ?

— Не скажу, что часто, но порой пишут какую-то херню в интернете. У меня-то указан адрес, место работы, телефон — про меня все известно, а они даже боятся себя назвать. Но я к таким угрозам не отношусь серьезно, думаю, их пишут 14-летние подростки или девочки, которые зарабатывают себе на губную помаду на «фабрике троллей».

С другой стороны, многие мои коллеги действительно заплатили жизнью за свою деятельность, которая вряд ли была более радикальная и успешная, чем моя. И, наверное, может найтись какой-нибудь отморозок, который застрелит меня где-нибудь в подъезде. Но я не настолько молодой человек, чтобы сильно бояться смерти. С другой стороны, это все издержки профессии.

Игорь каляпин Алексей навальный
Чечня Москва Кабардино-балкария
Интервью Пытки Полицейское насилие Насилие Мвд Полиция Фсин Фсб Центр Э
Пытки ФСИН Полиция