Статья 19

1. Содержание ч. 1 комментируемой статьи полностью соответствует ст. 7 Всеобщей декларации прав человека, провозгласившей, что все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона, а также ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 4 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Во многих статьях Конституции указывается, что обладателями прав и свобод является каждый, т.е. гражданин России, иностранный гражданин или лицо без гражданства. Круг носителей таких прав определяется словами: "все", "каждый", "лицо", "никто". Например, буквально ко всем, без каких бы то ни было исключений относится содержащееся в ч. 2 ст. 21 правило о том, что никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию; это правило дает всем равную правовую защиту, включая и тех, кто совершил преступление и отбывает наказание в местах лишения свободы. Точно так же каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени (ч. 1 ст. 23). На всех распространяется правило о том, что никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения (ст. 25). В ст. 27 Конституции установлено, что каждый, кто законно находится на территории России, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Конституция гарантирует каждому свободу совести, вероисповедания, мысли и слова (ст. 28 и 29). В ч. 5 ст. 37 содержится правило, согласно которому работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, ежегодный оплачиваемый отпуск. Это значит, что каждый заключивший такой договор имеет право на указанные гарантии.

В тех немногих случаях, когда права и свободы принадлежат только российским гражданам (в основном это касается политических прав и свобод), в Конституции прямо указывается на это (ст. 31-32).

В некоторых статьях Конституции говорится и об обязанностях каждого, например: платить законно установленные налоги и сборы (ст. 57), сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам (ст. 58).

Равным образом решаются и иные вопросы, касающиеся прав, свобод и обязанностей человека и гражданина.

Более подробно права и свободы человека и гражданина, вопросы, касающиеся их обязанностей, регламентируются в многочисленных законодательных актах, конкретизирующих и развивающих соответствующие положения Конституции.

Из приведенных конституционных и международно-правовых положений вытекает, что нормы закона о правах, свободах и обязанностях должны применяться одинаково в отношении всего круга лиц, на которых рассчитан закон. Это касается как материально-правовых, так и процессуальных норм.

Так, в ст. 1 ГК указывается, что гражданское законодательство основывается, в частности, на признании равенства участников регулируемых им отношений. В ст. 4 УК установлено, что лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности на равных началах независимо от каких бы то ни было обстоятельств. Принцип равенства всех перед законом и судом также закреплен и в процессуальном законодательстве (ст. 6 ГПК, ст. 15 УПК). В ст. 7 АПК сказано, что правосудие в арбитражных судах осуществляется на началах равенства всех перед законом и судом независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, равенства всех организаций перед законом и судом независимо от организационно-правовой формы, формы собственности, подчиненности, места нахождения и других обстоятельств. Это в полной мере согласуется с закрепленным в Конституции положением о том, что в России признаются и защищаются правовым образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ч. 2 ст. 8). В процессуальном праве равенство всех перед законом и судом обеспечивается, в частности, и тем, что каждое дело рассматривается в одном и том же порядке, на основании одинаковых процессуальных правил, с предоставлением одинакового объема гарантий дл лиц, участвующих в деле.

Закрепленный в ч. 1 комментируемой статьи принцип равноправия касается всех сфер жизни. Он означает одинаковый подход при решении вопроса о правах и свободах, об обязанностях и ответственности всех людей, относящихся к той или иной категории, указанной в законе.

Под законом, о котором говорится в ч. 1 комментируемой статьи, понимаются Основной закон государства - Конституция и основанные на ней федеральные и федеральные конституционные законы, а также законы субъектов Федерации.

Часть таких законов являются отраслевыми; это гражданское, жилищное, административное законодательство, законы о труде, о браке и семье, пенсионные, уголовные и др. Законы об образовании, о здравоохранении, о реабилитации жертв политических репрессий и др. относятся к межотраслевым.

Наиболее высокий уровень законодательного урегулирования представлен кодифицированными актами: кодексами, уставами, положениями. Это акты, обеспечивающие наиболее полное, обобщенное и системное регулирование определенной группы общественных отношений.

Законы о конституционных правах, свободах и обязанностях человека и гражданина не должны отклоняться от содержания и смысла комментируемой нормы.

Принцип равенства всех перед законом теснейшим образом связан с равенством перед судом, ибо вся деятельность суда направлена на точное и неуклонное соблюдение закона. Требования Конституции и законов имеют особое значение для судей и привлекаемых к осуществлению правосудия присяжных и арбитражных заседателей, которые осуществляют судебную власть и обеспечивают равную для всех судебную защиту прав и свобод.

Конституционная норма о равенстве всех перед законом и судом свидетельствует о той роли, которую Конституция придает судебной власти как наиболее эффективному средству защиты и восстановления прав и свобод в случае их нарушения.

Конституция гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод и право обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц (см. комм. к ст. 46). Инструментом реализации этого конституционного положения является Закон РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", с изм. и доп. от 14 декабря 1995 г. (Ведомости РФ. 1993. N 19. ст. 685; СЗ РФ. 1995. N 51. ст. 4970) и ГПК РФ.

Конституционный принцип равенства всех перед законом и судом закреплен и конкретизирован в процессуальном законодательстве (ст. 6 и 12 ГПК, ст. 15 и 244 УПК, ст. 8 АПК, ст. 35 ФКЗ о КС).

Равенство всех перед законом и судом обеспечивается, в частности, тем, что каждое дело рассматривается единым для всех судов, в одном и том же порядке, на основе одинаковых процессуальных правил, с предоставлением равного объема гарантий для лиц, участвующих в деле.

С принципом равенства всех перед законом и судом тесно связан и конституционный принцип равноправия сторон, предусмотренный в ст. 123 Конституции (см. комм. к этой статье). Истец и ответчик в исковом производстве; жалобщик и орган, организация либо должностное лицо, решения или действия которых обжалуются в производстве по делам, возникающим из административно-правовых отношений, в гражданском судопроизводстве; подсудимый и обвинитель в уголовном судопроизводстве являются сторонами, которым закон предоставляет равные возможности использовать процессуальные средства для защиты своих прав и интересов.

Сторонам предоставляются равные возможности знакомиться с материалами дела, заявлять ходатайства, задавать вопросы участникам процесса, свидетелям, экспертам, заявлять отводы, давать объяснения суду, участвовать в прениях и т.д.

Имея равные процессуальные права, стороны несут и равные процессуальные обязанности. Принцип равноправия сторон проводится в жизнь и в судопроизводстве по арбитражным делам, и в конституционном судопроизводстве.

Исключение из правила о равенстве всех перед законом и судом предусмотрено, естественно, в самой Конституции (ст. 91, 98, ч. 2 ст. 122). Оно относится к неприкосновенности Президента, членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы и судей.

На практике возникали вопросы соответствия Конституции законодательных актов, в том числе с точки зрения соответствия требованиям комментируемой статьи, ограничивающих возможность привлечения к уголовной ответственности членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы и судей.

Эти вопросы рассмотрены в постановлениях Конституционного Суда от 20 февраля 1996 г. N 5-П по делу о проверке конституционности положений ч. 1, 2 ст. 18, ст. 19 и ч. 2 ст. 20 ФЗ от 8 мая 1994 г. "О статусе депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" и от 7 марта 1996 г. N 8-П по делу о проверке конституционности п. 3 ст. 16 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан М. и Б. (СЗ РФ. 1996. N 9. ст. 828; N 14. ст. 1549).

В обоих постановлениях подчеркнуто, что как неприкосновенность парламентария, закрепленная в ст. 98 Конституции, так и судейская неприкосновенность, о которой говорится в ч. 1 ст. 122, - необходимые исключения из принципа равенства всех перед законом и судом. Они выходят за пределы личной неприкосновенности, закрепленной в ст. 122 Конституции, и не являются личной привилегией, а имеют публично-правовой характер и призваны служить публичным интересам.

Считая в принципе соответствующими Конституции оспариваемые законодательные акты о неприкосновенности членов парламента и судей, Конституционный Суд в своих постановлениях в то же время указал на пределы этой неприкосновенности, с тем чтобы не было необоснованного, расширительного истолкования неприкосновенности.

Так, в Постановлении от 20 февраля 1996 г. N 5-П сказано, что, принимая решение о включении в закон тех или иных положений, касающихся депутатской неприкосновенности, законодатель не может игнорировать общий смысл и цели этого правового института, а также не учитывать его место в системе норм Конституции. Неприкосновенность парламентария, указывается в Постановлении, не означает его освобождения от ответственности за совершенное правонарушение, в том числе уголовное или административное, если такое правонарушение совершено не в связи с осуществлением собственно депутатской деятельности.

Относительно неприкосновенности судей в Постановлении от 7 марта 1996 г. N 8-П отмечается, что постановка вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении судьи возможна при наличии на это согласия соответствующей коллегии судей. Отказ коллегии дать согласие может быть обжалован в высшую квалификационную коллегию судей РФ.

Решение квалификационной коллегии судей об отказе от дачи согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи может быть обжаловано и в суд, постольку поскольку этим решением затрагиваются права как самого судьи, так и гражданина, пострадавшего от его действий.

2. В ч. 2 комментируемой статьи конкретизируется, раскрывается и дополняется общее положение о равенстве всех перед законом и судом. Содержание ч. 2 адресовано законодательным и другим нормоустанавливающим органам, а также правоприменителям, общественным объединениям, организациям, предприятиям, учреждениям, органам местного самоуправления, должностным лицам, всем, кто имеет отношение к решению вопроса о правах и свободах человека и гражданина. В комментируемой части статьи запрет дискриминации связан с наиболее часто встречающимися признаками, по которым равенство прав и свобод человека могло бы быть нарушено.

Приведенный перечень признаков, по которым не допускается ограничение прав и свобод человека и гражданина, не является исчерпывающим. Это выражено словами "а также других обстоятельств". Примеры ограничения по признакам, не указанным в приведенном перечне, встречаются на практике. Это, в частности, выяснилось при рассмотрении в Конституционном Суде дела о проверке конституционности ст. 2.1 и 16 Закона РСФСР от 18 октября 1991 г. "О реабилитации жертв политических репрессий" (в ред. от 3 сентября 1993 г.) в связи с индивидуальной жалобой А.

Заявительница вместе с родителями в 1942 г. была насильственно выселена с места своего проживания в г. Сталинграде. В 1993 г. родители были реабилитированы на основании п. "в" ст. 3 Закона, а сама заявительница на основании ч. 1 ст. 2.1 Закона была признана пострадавшей от политических репрессий.

Считая, что к ней, как и к родителям, репрессии применялись непосредственно, заявительница обращалась в различные организации с просьбой признать ее необоснованно репрессированной и распространить на нее компенсации и льготы, предусмотренные для этой категории лиц. В просьбе А. было отказано на том основании, что к моменту окончания репрессий А. не достигла 16-летнего возраста, с которого по действующему в то время законодательству к лицу мог применяться соответствующий вид политических репрессий.

То обстоятельство, что к моменту необоснованного применения репрессий к родителям А. не достигла возраста, позволявшего юридически привлечь ее к ответственности, как указывается в Постановлении Конституционного Суда от 23 мая 1995 г. N 6-П по данному делу, не имеет значения для оценки ее правового положения и не может служить основанием для ограничения прав и свобод в процессе реабилитации. В Постановлении подчеркнуто, что указанное положение ч. 1 ст. 2.1 Закона по существу и смыслу, придаваемому ему на практике, устанавливает необоснованные и несправедливые различия (в том числе связанные с возрастом) для определенной категории граждан, признаваемых пострадавшими от политических репрессий, по сравнению с необоснованно репрессированными, хотя и к ним применялись репрессии по политическим мотивам.

Указанное положение Закона признано Конституционным Судом не соответствующим Конституции (ч. 1 ст. 19, ст. 52).

В ряде жалоб, поступивших в Конституционный Суд, указывалось на несоответствие ст. 19 Конституции РФ установления в ФЗ от 12 января 1995 г. "О ветеранах" различных оснований для отнесения к ветеранам боевых действий для разных категорий лиц, направленных по решению Правительства СССР для выполнения тех или иных задач на территории других государств.

Правовая позиция Конституционного Суда по этому вопросу изложена, в частности, в Определении от 16 ноября 2006 г. N 506-О по жалобе А.А. Богатова.

В Определении мотивы несогласия с заявителем сформулированы следующим образом. Статья 3 ФЗ "О ветеранах" закрепляет круг лиц, относящихся к ветеранам боевых действий, включая в их число лиц, обслуживающих воинские части Вооруженных Сил СССР и Вооруженных Сил Российской Федерации, при соблюдении определенных условий, предусмотренных в подпункте 5 п. 1 указанной статьи. В соответствии с этой нормой для получения статуса ветерана боевых действий лицам, обслуживавшим воинские части Вооруженных Сил СССР и Вооруженных Сил Российской Федерации, необходимо подтвердить факт направления и нахождения на территории других государств в период ведения там боевых действий, а также факт получения ранения, контузии или увечья либо факт награждения орденами или медалями СССР или Российской Федерации за участие в обеспечении указанных боевых действий. Однако заявителем подтвержден только первый факт.

А.А. Богатов, как видно из содержания его жалобы, требует изменить условия отнесения лиц, обслуживающих воинские части Вооруженных Сил СССР и Вооруженных Сил Российской Федерации, к ветеранам боевых действий, установив для данной категории лиц такие же критерии, как и для лиц, направлявшихся на работу в Афганистан в период с декабря 1979 г. по декабрь 1989 г. Между тем определение критериев для отнесения граждан к ветеранам боевых действий является прерогативой законодателя. Реализуя свои полномочия по установлению мер социальной поддержки для ветеранов, он вправе определять различные условия отнесения к ветеранам боевых действий лиц, находившихся на территории других государств.

Конституционный Суд в своих решениях неоднократно указывал, что дифференциация правового регулирования, в том числе в сфере социальной защиты, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, допустима, если ее критерии объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им (постановления от 24 октября 2000 г. N 13-П, от 3 июня 2004 г. N 11-П, определения от 27 июня 2005 г. N 231-О по жалобе гражданина К.А. Галеева, от 1 декабря 2005 г. N 428-О).

Установленные в ФЗ "О ветеранах" различия в основаниях для отнесения лиц, находившихся на территории других государств, к ветеранам боевых действий в зависимости от выполняемой работы, страны пребывания и времени нахождения на данной территории основаны на объективных обстоятельствах - важности и сложности выполняемых задач, а также условий их выполнения, а потому не могут рассматриваться как ущемляющие права граждан.

Конституционный принцип равенства получил развитие в ст. 7 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации". Обе части этой статьи посвящены принципу равенства в его законодательном закреплении и правоприменительной практике. В то же время часть 2 как бы специально адресована отношению суда к участникам судопроизводства. Указывая на то, что суды в проводимом ими процессе не должны никому отдавать предпочтение, норма формулирует требование к судам при осуществлении ими любых полномочий и совершении процессуальных действий во всех видах и стадиях процесса. Предпочтение недопустимо при подготовке дела к рассмотрению, в судебном разбирательстве, при вынесении решения и в действиях по его исполнению. Требование равного подхода, недопущения предпочтения распространяется на всех участников судопроизводства, и прежде всего на участвующие в процессе стороны. Это прямо вытекает из закрепленных в ст. 123 Конституции принципов состязательности и равноправия сторон.

Перечень обстоятельств, в зависимости от которых недопустимы дискриминация или предпочтения, рассчитан не только на физических лиц, как указывается в ч. 2 ст. 19 Конституции, но и на юридических лиц. Перечень не является исчерпывающим, что подчеркивает универсальность принципа равенства. Применительно к деятельности судов указанный запрет дискриминации можно рассматривать и как предостережение от произвольного предоставления кому-либо из участников судебного процесса не основанного на законе предпочтения, поскольку, согласно ч. 2 комментируемой статьи, при наличии о том указания в федеральном законе предпочтение допустимо. Последнее вытекает из того, что конституционный принцип равенства перед законом и судом никоим образом не предполагает формального уравнивания, а исходит из необходимости во многих случаях учитывать конкретные условия, связанные с возникновением и реализацией тех или иных правоотношений.

Например, статья 48 Конституции, гарантируя каждому право на получение квалифицированной юридической помощи, устанавливает также, что в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно, что является вполне определенным предпочтением, которое суды не только вправе, но и обязаны предоставлять. В качестве предпочтительных могут рассматриваться нормы уголовного и уголовно-процессуального кодекса, касающиеся, в частности, применяемых к несовершеннолетним видов наказания, освобождения их от наказания, сроков погашения судимости и др. (ст. 87, 95 УК). В УПК имеется глава 50, специально посвященная порядку производства по делам несовершеннолетних. В ст. 420 УПК, помещенной в этой главе, сказано, что производство по уголовному делу о преступлении, совершенном несовершеннолетним, осуществляется в общем порядке, установленном частями второй и третьей Кодекса, с изъятиями по сравнению с общими правилами, например в части задержания несовершеннолетних и их заключения под стражу, особого порядка вызова к следователю и допроса несовершеннолетнего, а также судебного разбирательства, что обеспечивает дополнительные щадящие меры в отношении несовершеннолетних.

3. В ч. 3 комментируемой статьи в самостоятельную норму выделено положение о равенстве мужчины и женщины. Это полностью соответствует нормам Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Статья 2 Конвенции обязывает государства-участники "включить принцип равноправия мужчин и женщин в свои национальные конституции". На равные права и свободы мужчин и женщин указывается и в ст. 3 Международного пакта о гражданских и политических правах. В ст. 1 Конвенции раскрывается понятие "дискриминация" в отношении женщин, означающее любое различие, исключение или ограничение по признаку пола, которое направлено на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление женщинами, независимо от их семейного положения, прав и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой другой области. Реализация конституционного положения, закрепленного в ч. 3 комментируемой статьи, является обязанностью законодательных, исполнительных органов, судов, всех правоприменительных органов.

В ч. 3 анализируемой статьи говорится не только о равных правах и свободах у мужчин и женщин, но и о равных возможностях для их реализации. Это связано с физиологическими особенностями женского организма, функциями, которые женщины выполняют в семье. Особое внимание должно уделяться получению женщинами образования и профессиональной подготовки, их участию в труде, в общественно-политической и культурной деятельности. С учетом этого в отраслевом законодательстве содержатся нормы о материальной и моральной поддержке материнства и детства, специальных мерах по охране труда и здоровья женщин, их пенсионному обеспечению и т.д.

В законодательстве имеются нормы и об ответственности за нарушение равноправия мужчины и женщины. Так, статья 136 УК предусматривает уголовную ответственность за нарушение равноправия граждан, в частности в зависимости от пола.

Несмотря на наличие этих правовых гарантий, реальное положение дел нельзя считать удовлетворительным. Большие надежды в этом отношении возлагаются на Концепцию улучшения положения женщин в Российской Федерации, утвержденную постановлением Правительства РФ от 8 января 1996 г. N 6. Основная идея Концепции заключается в том, что полное и равноправное участие женщин в политической, экономической, социальной и культурной жизни на федеральном, региональном и международном уровнях должно стать главной целью государственной политики в области улучшения положения женщин в России.

Пока же, отмечается в документе, невостребованность в политике, дискриминация в труде, ухудшение здоровья и рост насилия в отношении женщин вызывают наибольшее беспокойство общественности в условиях кардинальных реформ, происходящих в стране в настоящее время.

В этой связи Концепция признает необходимым в первую очередь содействовать соблюдению прав женщин в единстве с основными правами и свободами человека; обеспечивать условия для полноправного участия женщин в принятии решений на всех уровнях управления; содействовать обеспечению равных прав на труд; обеспечивать охрану здоровья женщин; добиваться недопущения и пресечения насилия в отношении женщин.

Для решения этих проблем, указывается в Концепции, следует добиваться создания условий и выработки правовых норм, необходимых для осуществления на практике конституционного принципа равных прав и равных возможностей; использовать опыт, накопленный в различных регионах Российской Федерации; обеспечить координацию действий на федеральном, региональном и международном уровнях.

Статья 19

     1. Все равны перед законом и судом.
     2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина
независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного
и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений,
принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.
Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной,
расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
     3. Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности
для их реализации.

     Комментарий к статье 19

     1. Закрепленный в ч. 1 комментируемой статьи принцип равноправия касается
всех сфер жизни. Он означает одинаковый подход, равную мерку при решении вопроса
о правах и свободах, обязанностях и ответственности всех людей, относящихся
к той или иной категории, указанной в законе.
     Например, содержащееся в ч. 2 ст. 21 Конституции правило о том, что никто
не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое
достоинство обращению или наказанию, относится к каждому человеку - гражданину
России, иностранцу, лицу без гражданства - и дает всем равную правовую защиту,
включая и тех, кто совершил преступление и находится в местах лишения свободы.
Точно так же никто без судебного решения не может нарушить право каждого на
тайну переписки, телефонных переговоров и иных сообщений (см. комментарий
к ст. 21 и 23). В ч. 5 ст. 37 Конституции содержится правило, согласно которому
работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным
законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, оплачиваемый
ежегодный отпуск. Это значит, что каждый, заключивший договор, имеет право
на указанные гарантии. Равным образом решаются и иные вопросы, касающиеся
свобод, обязанностей и ответственности человека и гражданина.
     Более подробно права и свободы регламентируются в многочисленных законодательных
актах, конкретизирующих и развивающих соответствующие положения Конституции.
     Содержание ч. 1 комментируемой статьи полностью соответствует ст. 7 Всеобщей
декларации прав человека, провозгласившей, что все люди равны перед законом
и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона.
     Под законом, о котором говорится в ч. 1 комментируемой статьи, понимаются
Основной закон государства - Конституция Российской Федерации и основанные
на ней федеральные и федеральные конституционные законы Российской Федерации,
а также законы субъектов Российской Федерации.
     Часть таких законов являются отраслевыми - это гражданское, жилищное,
административное законодательство, законы о труде, о браке и семье, пенсионные,
уголовные и др. Законы об образовании, о здравоохранении, о реабилитации жертв
политических репрессий и другие относятся к межотраслевым.
     Наиболее высокий уровень законодательного урегулирования представлен
кодифицированными актами - кодексами, уставами, положениями. Это акты, обеспечивающие
наиболее полное, обобщенное и системное регулирование определенной группы
общественных отношений.
     Законы о конституционных правах, свободах и обязанностях человека и гражданина
не должны отклоняться от содержания и смысла комментируемой нормы.
     В ст. 125 Конституции установлено, что любой закон может быть проверен
с точки зрения его соответствия Конституции, в том числе и комментируемой
норме, Конституционным Судом Российской Федерации (см. комментарий к этой
статье).

     Примечание

     Осуществляя такую проверку, Конституционный Суд признал не соответствующим
Конституции ряд законодательных норм по причине их отклонения от смысла положения
комментируемой статьи о равенстве всех перед законом. Это, например, обнаружилось
при рассмотрении дела о проверке конституционности ч. 1 и 2 ст. 54 Жилищного
кодекса РСФСР в связи с индивидуальной жалобой. Суд пришел к выводу, что содержащееся
в ч. 1 ст. 54 ЖК положение об "установленном порядке" как процедуре вселения
в жилое помещение при условии прописки противоречит, в частности, конституционному
принципу равенства всех перед законом, и потому норма закона признана не соответствующей
Конституции.
     По другому делу, рассмотренному Конституционным Судом, также было установлено
нарушение принципа равенства всех перед законом применительно к праву граждан
на жилище.
     В п. 8 ч. 2 ст. 60 Жилищного кодекса установлено, что в случае осуждения
лица к лишению свободы на срок свыше 6 месяцев жилое помещение за ним сохраняется
до приведения приговора в исполнение. Рассмотрев это дело по жалобам группы
заявителей, Конституционный Суд в постановлении от 23 июня 1995 г. указал,
что временное непроживание лица в жилом помещении, в том числе в связи с осуждением
его к лишению свободы, само по себе не может свидетельствовать о ненадлежащем
осуществлении нанимателем своих жилищных прав и обязанностей, а следовательно,
служить самостоятельным основанием для лишения права пользования жилым помещением.
     Указанная норма ЖК признана не соответствующей Конституции, в частности
ее ст. 19.
     В связи с нарушением требования, закрепленного в ч. 1 комментируемой
статьи, Конституционный Суд признал не соответствующими Конституции и ст.
220-1 и 220-2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. В постановлении Конституционного
Суда от 3 мая 1995 г. по делу о проверке конституционности статей 220-1 и
220-2 УПК РСФСР в связи с индивидуальной жалобой А. записано: "Ограничение
круга лиц, имеющих право на судебное обжалование в порядке ст. 220-1 и 220-2
УПК РСФСР, лишь теми, кто содержится под стражей, противоречит статье 19 Конституции
Российской Федерации, закрепляющей равенство всех перед законом". В качестве
одного из аргументов в постановлении указывается на то, что различия в фактическом
положении лиц, которые только должны быть арестованы или уже подвергнуты предварительному
заключению, не должны влиять на решение вопроса об их праве требовать и обязанности
суда проверить законность постановления об аресте.

     Конституционная норма о равенстве всех перед законом и судом свидетельствует
о той роли, которую Конституция придает судебной власти как наиболее эффективному
средству защиты и восстановления прав и свобод в случае их нарушения.
     Конституция гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод и право
обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной
власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных
лиц (см. комментарий к ст. 46). Инструментом реализации этого конституционного
положения является Закон Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании
в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", с изменениями
и дополнениями от 14 декабря 1995 г. (ВВС РФ, 1993, N 19, ст. 685, СЗ РФ,
1995, N 51, ст. 4970).
     Под судом, о котором говорится в ч. 1 комментируемой статьи, понимаются
суды, выступающие в качестве органов судебной власти и осуществляющие правосудие
посредством гражданского, административного, уголовного и конституционного
судопроизводства. Речь идет о судах общей юрисдикции - от районного до Верховного
Суда Российской Федерации, арбитражных судах и Конституционном Суде Российской
Федерации (см. комментарий к ст. 128).
     Конституционный принцип равенства всех перед законом и судом закреплен
и конкретизирован в процессуальном законодательстве (ст. 5 ГПК РСФСР и ст.
14 УПК РСФСР).
     Равенство всех перед законом и судом обеспечивается, в частности, тем,
что каждое дело рассматривается единым для всех судом, в одном и том же порядке,
на основе одинаковых процессуальных правил с предоставлением равного объема
гарантий для лиц, участвующих в деле.
     С принципом равенства всех перед законом и судом тесно связан и конституционный
принцип равноправия сторон, предусмотренный ст. 123 Конституции (см. комментарий
к этой статье). Истец и ответчик в исковом производстве, жалобщик и орган,
организация либо должностное лицо, решения или действия которых обжалуются
в производстве по делам, возникающим из административно-правовых отношений,
в гражданском судопроизводстве; подсудимый и обвинитель в уголовном судопроизводстве
являются сторонами, которым закон предоставляет равные возможности использовать
процессуальные средства для защиты своих прав и интересов.
     Сторонам предоставляются равные возможности знакомиться с материалами
дела, заявлять ходатайства, задавать вопросы участникам процесса, свидетелям,
экспертам, заявлять отводы, давать объяснения суду, участвовать в прениях
и т.д.
     Имея равные процессуальные права, стороны несут и равные процессуальные
обязанности. Принцип равноправия сторон проводится в жизнь и в судопроизводстве
по арбитражным делам, и в конституционном судопроизводстве.
     Исключение из правила о равенстве всех перед законом и судом предусмотрено,
естественно, в самой Конституции Российской Федерации, в ее ст. 91, 98 и ч.
2 ст. 122. Оно относится к неприкосновенности Президента Российской Федерации,
членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы и судей.
     На практике возникали вопросы соответствия Конституции законодательных
актов, в том числе с точки зрения требованиям комментируемой статьи, ограничивающих
возможность привлечения к уголовной ответственности членов Совета Федерации,
депутатов Государственной Думы и судей.

     Примечание

     Эти вопросы рассмотрены в постановлениях Конституционного Суда от 20
февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности положений ч. 1 и 2 ст.
18, 19 и ч. 2 ст. 20 Федерального закона от 8 мая 1994 г. "О статусе депутата
Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" и от 7 марта
1996 г. по делу о проверке конституционности п. 3 ст. 16 Закона Российской
Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан
М. и Б. (ВКС, 1996, N 2 с. 21).
     В обоих постановлениях подчеркнуто, что как неприкосновенность парламентария,
закрепленная в ст. 98 Конституции, так и судейская неприкосновенность, о которой
говорится в ч. 1 ст. 122 Конституции, - необходимые исключения из равенства
всех перед законом и судом. Они выходят за пределы личной неприкосновенности,
закрепленной в ст. 122 Конституции Российской Федерации, и не являются личной
привилегией, а имеют публично-правовой характер и призваны служить публичным
интересам.
     Применительно к парламентариям они призваны обеспечивать повышенную охрану
законом их личности в силу осуществления ими государственных функций, ограждая
от необоснованных преследований, способствуя их беспрепятственной деятельности,
их самостоятельности и независимости. Конституционное положение о неприкосновенности
судьи - один из существенных элементов статуса судьи, важнейшая гарантия его
профессиональной деятельности. Она направлена на обеспечение основ конституционного
строя, связанных с разделением властей, самостоятельностью и независимостью
судебной власти. В данном случае имеет значение особый режим судейской работы,
повышенный профессиональный риск, наличие различных процессуальных и организационных
средств контроля за законностью действий и решений судьи.
     Считая в принципе соответствующими Конституции оспариваемые законодательные
акты о неприкосновенности членов парламента и судей, Конституционный Суд в
своих постановлениях в то же время указал на пределы этой неприкосновенности
с тем, чтобы не было необоснованного, расширительного истолкования неприкосновенности.
     Так, в постановлении от 20 февраля 1996 г. сказано, что, принимая решение
о включении в закон тех или иных положений, касающихся депутатской неприкосновенности,
законодатель не может игнорировать общий смысл и цели этого правового института,
а также не учитывать его место в системе норм Конституции Российской Федерации.
Неприкосновенность парламентария, указывается в постановлении, не означает
его освобождения от ответственности за совершенное правонарушение, в том числе
уголовное или административное, если такое правонарушение совершено не в связи
с осуществлением собственно депутатской деятельности.
     Относительно неприкосновенности судей в постановлении от 7 марта 1996
г. отмечается, что постановка вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении
судьи возможна при наличии на это согласия соответствующей коллегии судей.
Отказ коллегии дать согласие может быть обжалован в высшую квалификационную
коллегию судей Российской Федерации.
     Решение квалификационной коллегии судей об отказе в даче согласия на
возбуждение уголовного дела в отношении судьи может быть обжаловано и в суд
постольку, поскольку этим решением затрагиваются права как самого судьи, так
и гражданина, пострадавшего от его действий.

     2. В части 2 комментируемой статьи конкретизируется, раскрывается и дополняется
общее положение о равенстве всех перед законом. Содержание ч. 2 адресовано
законодательным и другим нормоустанавливающим органам, а также правоприменителям,
общественным объединениям, организациям, предприятиям, учреждениям, органам
местного самоуправления, должностным лицам, словом, всем, кто имеет отношение
к решению вопроса о правах и свободах человека и гражданина. В комментируемой
части статьи запрет дискриминации связан с наиболее часто встречающимися признаками,
по которым равенство прав и свобод человека могло бы быть нарушено.

     Примечание

     Приведенный перечень признаков, по которым не допускается ограничение
прав и свобод человека и гражданина, не является исчерпывающим. Это выражено
словами "а также других обстоятельств". Примеры ограничения по признакам,
не указанным в приведенном перечне, встречаются на практике. Это, в частности,
выявилось при рассмотрении в Конституционном Суде Российской Федерации дела
о проверке конституционности ст. 2-1 и 16 Закона РСФСР от 18 октября 1991
г. "О реабилитации жертв политических репрессий" (в редакции от 3 сентября
1993 г.) в связи с индивидуальной жалобой А.
     Заявительница вместе с родителями в 1942 г. была насильственно выселена
с места своего проживания в г. Сталинграде. В 1993 г. родители были реабилитированы
на основании п. "в" ст. 3 Закона РСФСР от 18 октября 1991 г. "О реабилитации
жертв политических репрессий", а сама заявительница на основании ч. 1 ст.
2-1 того же Закона была признана пострадавшей от политических репрессий.
     Считая, что к ней репрессии применялись непосредственно, как и к родителям,
заявительница обращалась в различные организации с просьбой признать ее необоснованно
репрессированной и распространить на нее компенсации и льготы, предусмотренные
для этой категории лиц. В просьбе ей было отказано на том основании, что к
моменту окончания репрессий она не достигла 16-летнего возраста, с которого
по действовавшему в то время законодательству к лицу мог применяться соответствующий
вид политических репрессий.
     То обстоятельство, что к моменту необоснованного применения репрессий
к родителям она не достигла возраста, позволявшего юридически привлечь ее
к ответственности, как указывается в постановлении Конституционного Суда от
23 мая 1995 г. по данному делу, не имеет значения для оценки ее правового
положения и не может служить основанием для ограничения прав и свобод в процессе
реабилитации. В постановлении подчеркнуто, что указанное положение ч. 1 ст.
2-1 названного Закона по существу и смыслу, придаваемому ему на практике,
устанавливает необоснованные и несправедливые различия (в том числе связанные
с возрастом) для определенной категории граждан, признаваемых пострадавшими
от политических репрессий, по сравнению с необоснованно репрессированными,
хотя и к ним применялись репрессии по политическим мотивам.
     Указанное положение Закона признано Конституционным Судом не соответствующим
Конституции, ее ст. 19 (ч. 1) и ст. 52.
     Постановлением Конституционного Суда от 16 октября 1995 г. по делу о
проверке конституционности ст. 124 Закона РСФСР от 20 ноября 1990 г. "О государственных
пенсиях в РСФСР" в связи с жалобами группы граждан признано не соответствующим,
в частности ст. 19 (ч. 1 и 2), Конституции положение ст. 124 названного Закона
в той части, в какой оно приостанавливает выплату трудовых пенсий на время
лишения пенсионера свободы по приговору суда.

     Отраслевое законодательство предусматривает ответственность за дискриминацию.
Одной из таких норм является ст. 74 УК РСФСР, предусматривающая наказание
в виде лишения свободы до трех лет или штраф до 16 минимальных размеров оплаты
труда за умышленные действия, нарушающие равноправие граждан по признаку расы,
национальности, отношения к религии.

     3. В ч. 3 комментируемой статьи в самостоятельную норму выделено положение
о равенстве мужчины и женщины. Это полностью соответствует требованиям Конвенции
о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Ее ст. 2 обязывает
государства-участников "включить принцип равноправия мужчин и женщин в свои
национальные Конституции". На равные права и свободы мужчин и женщин указывается
и в ст. 3 Международного пакта о гражданских и политических правах. В ст.
1 упомянутой Конвенции раскрывается понятие "дискриминация" в отношении женщин,
означающее любое различие, исключение или ограничение по признаку пола, которое
направлено на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление
женщинами, независимо от их семейного положения, прав и основных свобод в
политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой
другой области. Реализация конституционного положения, закрепленного в ч.
3 комментируемой статьи, является обязанностью законодательных, исполнительных
органов, судов, всех правоприменительных органов.
     В ч. 3 ст. 19 говорится не только о равных правах и свободах у мужчин
и женщин, но и о равных возможностях для их реализации. Это связано с физиологическими
особенностями женского организма, функциями, которые женщины выполняют в семье.
Особое внимание должно уделяться получению женщинами образования и профессиональной
подготовки, их участию в труде, в общественно-политической и культурной деятельности.
С учетом этого в отраслевом законодательстве содержатся нормы о материальной
и моральной поддержке материнства и детства, специальных мерах по охране труда
и здоровья женщин, их пенсионного обеспечения и т.д.
     В законодательстве имеются нормы и об ответственности за нарушение равноправия
мужчины и женщины. Так, ст. 139 УК РСФСР предусматривает уголовную ответственность
за отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или кормящей
матери.
     Несмотря на наличие этих правовых гарантий, реальное положение дел нельзя
считать удовлетворительным. Большие надежды в этом отношении возлагаются на
Концепцию улучшения положения женщин в Российской Федерации, утвержденную
постановлением Правительства Российской Федерации от 8 января 1996 г. N 6.
Основная идея Концепции заключается в том, что полное и равноправное участие
женщин в политической, экономической, социальной и культурной жизни на федеральном,
региональном и международном уровнях должно стать главной целью государственной
политики в области улучшения положения женщин в Российской Федерации.
     Пока же, отмечается в документе, невостребованность в политике, дискриминация
в труде, ухудшение здоровья и рост насилия в отношении женщин вызывают наибольшее
беспокойство общественности в условиях кардинальных реформ, происходящих в
России в настоящее время.
     В этой связи Концепция признает необходимым в первую очередь содействовать
соблюдению прав женщин в единстве с основными правами и основными свободами
человека; обеспечивать условия для полноправного участия женщин в принятии
решений на всех уровнях управления; содействовать обеспечению равных прав
на рынке труда; обеспечивать охрану здоровья женщин, добиваться недопущения
и пресечения насилия в отношении женщин.
     Для решения этих проблем, указывается в Концепции, следует добиваться
создания условий и выработки правовых норм, необходимых для осуществления
на практике конституционного принципа равных прав и равных возможностей; использовать
опыт, накопленный в различных регионах Российской Федерации; обеспечить координацию
действий на федеральном, региональном и международном уровнях.

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 20 февраля 1996 г. No. 5-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ПОЛОЖЕНИЙ ЧАСТЕЙ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ СТАТЬИ 18,
СТАТЬИ 19 И ЧАСТИ ВТОРОЙ СТАТЬИ 20 ФЕДЕРАЛЬНОГО
ЗАКОНА ОТ 8 МАЯ 1994 ГОДА "О СТАТУСЕ ДЕПУТАТА СОВЕТА
ФЕДЕРАЦИИ И СТАТУСЕ ДЕПУТАТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего В.А. Туманова, судей Э.М. Аметистова, Н.Т. Ведерникова, В.Д. Зорькина, В.О. Лучина, В.И. Олейника, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой,
с участием представителя Президента Российской Федерации как стороны, направившей запрос в Конституционный Суд Российской Федерации, - М.А. Митюкова, представителей Федерального Собрания Российской Федерации как стороны, принявшей оспариваемый акт, - члена Совета Федерации Н.В. Федорова, депутатов Государственной Думы С.Н. Бабурина и Е.Б. Мизулиной,
руководствуясь статьей 125 (пункт "а" части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом "а" пункта 1 части первой статьи 3, подпунктом "а" пункта 1 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 84, 85 и 86 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 18, статьи 19 и части второй статьи 20 Федерального закона от 8 мая 1994 года "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации".
Поводом к рассмотрению дела явился запрос Президента Российской Федерации о проверке конституционности указанных положений названного Федерального закона.
Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли эти положения Конституции Российской Федерации.
Заслушав сообщение судьи - докладчика В.Д. Зорькина, объяснения представителей сторон, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

установил:

1. Согласно статье 98 Конституции Российской Федерации члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы обладают неприкосновенностью в течение всего срока их полномочий; они не могут быть задержаны, арестованы, подвергнуты обыску, кроме случаев задержания на месте преступления, а также подвергнуты личному досмотру, за исключением случаев, когда это предусмотрено федеральным законом для обеспечения безопасности других людей (часть 1); вопрос о лишении неприкосновенности решается по представлению Генерального прокурора Российской Федерации соответствующей палатой Федерального Собрания (часть 2).
Неприкосновенность (парламентский иммунитет), закрепленная в статье 98 Конституции Российской Федерации, - один из основных элементов статуса парламентария, важнейшая правовая гарантия его деятельности. По своему содержанию это гарантия более высокого уровня по сравнению с общими конституционными гарантиями неприкосновенности личности. Она не является личной привилегией, а имеет публично-правовой характер, призвана служить публичным интересам, обеспечивая повышенную охрану законом личности парламентария в силу осуществляемых им государственных функций, ограждая его от необоснованных преследований, способствуя беспрепятственной деятельности парламентария и тем самым - парламента, их самостоятельности и независимости.
Вместе с тем установления статьи 98 Конституции Российской Федерации являются определенным исключением из общей конституционной нормы о равенстве всех перед законом и судом (статья 19, часть 1), что обусловлено необходимостью конституционной защиты специального статуса парламентария как члена федерального представительного и законодательного органа.
2. Статья 98 Конституции Российской Федерации, определяя лишь общее направление и условия действия депутатской неприкосновенности, в целях обеспечения основ конституционного строя, связанных с осуществлением народовластия (статья 3 Конституции Российской Федерации), с разделением властей и самостоятельностью органов законодательной власти (статья 10 Конституции Российской Федерации), допускает возможность конкретизации ее положений в федеральном законодательстве. Часть первая статьи 18 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", воспроизводя конституционные положения о депутатской неприкосновенности, о недопустимости задержания, ареста, обыска, а также личного досмотра депутата, предусматривает также невозможность привлечения его к уголовной или к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, и его допроса без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания; часть вторая статьи 20 названного Закона устанавливает, что для получения согласия на привлечение депутата к уголовной или к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, кроме случаев задержания на месте преступления, а также на его арест и обыск Генеральный прокурор Российской Федерации вносит в соответствующую палату Федерального Собрания представление.
Таким образом, федеральный закон устанавливает более широкий, чем указанный в Конституции Российской Федерации, перечень случаев, при которых парламентарий не может быть лишен неприкосновенности без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания.
3. Особый порядок привлечения депутата к уголовной или к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, составляет одну из существенных черт парламентского иммунитета.
По своей природе парламентский иммунитет предполагает наиболее полную защиту депутата при осуществлении им собственно депутатской деятельности (реализации депутатских полномочий, выполнении депутатских обязанностей). Его нельзя привлечь к уголовной и административной ответственности за высказанное мнение, позицию, выраженную при голосовании, и другие действия, соответствующие статусу депутата. Если же в связи с такими действиями депутатом были допущены нарушения, ответственность за которые предусмотрена федеральным законодательством, возбуждение уголовного дела, проведение дознания и предварительного следствия, досудебное производство по административным правонарушениям могут иметь место только в случае лишения его неприкосновенности. Это подтверждается и пунктом 9 раздела второго "Заключительные и переходные положения" Конституции Российской Федерации, по смыслу которого без лишения депутата неприкосновенности для него не может наступить ответственность за действия (или бездействия), связанные с выполнением депутатских обязанностей.
Таким образом, оспариваемые заявителем положения части первой статьи 18 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о необходимости получения согласия соответствующей палаты Федерального Собрания на привлечение депутата к уголовной или к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, и на его допрос применительно к действиям по осуществлению депутатской деятельности, а также положения части второй статьи 20 названного Закона о внесении Генеральным прокурором Российской Федерации представления в соответствующую палату Федерального Собрания для получения такого согласия соответствуют Конституции Российской Федерации.
4. Принимая решение о включении в закон тех или иных положений, касающихся депутатской неприкосновенности, законодатель, однако, не может игнорировать общий смысл и цели этого правового института, а также не учитывать его место в системе норм Конституции Российской Федерации.
Из смысла статьи 98 и пункта 9 раздела второго "Заключительные и переходные положения" Конституции Российской Федерации вытекает, что неприкосновенность парламентария не означает его освобождения от ответственности за совершенное правонарушение, в том числе уголовное или административное, если такое правонарушение совершено не в связи с осуществлением собственно депутатской деятельности. Расширительное понимание неприкосновенности в таких случаях вело бы к искажению публично-правового характера парламентского иммунитета и его превращению в личную привилегию, что означало бы, с одной стороны, неправомерное изъятие из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1), а с другой - нарушение конституционных прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью (статья 52). Поэтому с соблюдением ограничений, предусмотренных статьей 98 Конституции Российской Федерации, в отношении парламентария допустимо осуществление судопроизводства на стадии дознания и предварительного следствия или производства по административным правонарушениям вплоть до принятия решения о передаче дела в суд в соответствии с положениями УК и УПК Российской Федерации, Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания.
Вместе с тем это не означает лишение парламентария неприкосновенности. По смыслу статьи 98 (часть 2) Конституции Российской Федерации следственные действия в отношении членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы должны осуществляться под непосредственным надзором Генерального прокурора Российской Федерации, ибо именно он вносит в соответствующую палату Федерального Собрания представление о лишении парламентария неприкосновенности. И если по завершении предварительного следствия Генеральный прокурор Российской Федерации придет к выводу о необходимости передать дело об уголовном или административном судебном преследовании в суд, он должен незамедлительно внести представление в соответствующую палату Федерального Собрания. Если палата, рассмотрев представление, установленным большинством голосов не примет на основании имеющихся материалов решения о лишении депутата неприкосновенности, вопрос о его предании суду снимается. Без согласия палаты судебное разбирательство не может иметь места.
Таким образом, оспариваемые положения части первой статьи 18 и части второй статьи 20 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" применительно к действиям, не связанным с осуществлением депутатской деятельности, не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 1), 19 (часть 1), 52, 98, в той мере, в какой эти положения препятствуют возбуждению уголовного дела, проведению дознания и предварительного следствия, досудебному производству по административным правонарушениям.
Что же касается таких предусмотренных статьей 98 (часть 1) Конституции Российской Федерации мер, как задержание, арест, обыск, личный досмотр, то для их применения на более ранних стадиях уголовного или административного производства, в том числе при его возбуждении, в любом случае требуются представление Генерального прокурора Российской Федерации и согласие соответствующей палаты Федерального Собрания. Положения части первой статьи 18 и части второй статьи 20 Закона, касающиеся применения этих мер, вытекают из статьи 98 Конституции Российской Федерации.
Необходимо отметить неточность формулировки части второй статьи 20 Закона. Из ее буквального смысла следует, что даже в случаях задержания на месте преступления для ареста и обыска требуется согласие соответствующей палаты Федерального Собрания. Между тем, согласно статье 98 (часть 1) Конституции Российской Федерации, а также части первой статьи 18 Закона, которая в данном вопросе точно следует этой конституционной норме, только в случаях задержания на месте преступления депутаты могут быть задержаны, арестованы, подвергнуты обыску. Поэтому законодателю надлежит привести статью 20 Закона в соответствие с его статьей 18.
5. По смыслу статьи 98 Конституции Российской Федерации в соотнесении с ее статьями 22, 23, 24, 25 неприкосновенность парламентария не ограничивается только его личной неприкосновенностью. Из этого следует, что без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания не может быть нарушена не только личная неприкосновенность парламентария, но и неприкосновенность занимаемых им жилых и служебных помещений, используемых им личных и служебных транспортных средств, средств связи, принадлежащих ему документов и багажа, а значит не могут быть произведены такие процессуальные меры, как обыск помещения, выемка (изъятие) определенных предметов, досмотр вещей, принадлежащих депутату.
Следовательно, часть вторая статьи 18 Закона, согласно которой неприкосновенность депутата распространяется на его жилое, служебное помещение, багаж, личное и служебное транспортные средства, переписку, используемые им средства связи, а также на принадлежащие ему документы, соответствует Конституции Российской Федерации.
Вопрос о лишении депутата неприкосновенности по этому кругу вопросов должен решаться исходя из статьи 98 (часть 2) Конституции Российской Федерации и в соответствии с настоящим Постановлением.
6. В запросе оспаривается также конституционность статьи 19 Закона, согласно которой депутат Совета Федерации и депутат Государственной Думы вправе отказаться от дачи свидетельских показаний по гражданскому или уголовному делу об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с выполнением им депутатских обязанностей.
В соответствии со статьей 51 Конституции Российской Федерации никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом (часть 1); федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания (часть 2).
Учитывая, что Конституция Российской Федерации допускает установление федеральным законом "иных случаев" освобождения лица от дачи свидетельских показаний, оспариваемая статья Закона с точки зрения установленных Конституцией Российской Федерации разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную, а также разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти соответствует Конституции Российской Федерации, закрепленным ею полномочиям Федерального Собрания - законодательного органа Российской Федерации.
Однако предусмотренное статьей 51 (часть 2) Конституции Российской Федерации полномочие федерального законодателя может быть реализовано лишь в системной связи с положениями Конституции Российской Федерации о предназначении и задачах депутатов, принципами и положениями, относящимися к правосудию, охране частной жизни лица и прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью.
Положение статьи 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации в соотнесении со статьями 23, 24, 45, 46 и 52 Конституции Российской Федерации означает недопустимость любой формы принуждения к свидетельству против самого себя или своих близких. Из неотъемлемого права каждого человека на защиту себя или своих близких, права каждого человека не свидетельствовать против самого себя и не быть принуждаемым к даче таких показаний вытекает, что как в части 1, так и в части 2 статьи 51 в число лиц, которые освобождаются от обязанности давать свидетельские показания, включаются те, кто обладает доверительной информацией, будь то в силу родственных связей или по роду своей профессиональной деятельности (адвокат, священник и т.п.). Доверительную информацию по роду своей деятельности может получить и депутат. Распространение такой информации в форме свидетельских показаний по существу означает, что лицо, сообщившее (доверившее) ее, ставится в положение, когда оно фактически (посредством доверителя) свидетельствует против самого себя. Именно по такого рода доверительной информации депутат может быть освобожден от дачи свидетельских показаний.
Из положений статьи 51 в ее системной связи со статьей 98 Конституции Российской Федерации следует, что депутат вправе отказаться от дачи свидетельских показаний по гражданскому или уголовному делу об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с выполнением им депутатских обязанностей.
Вместе с тем данное право парламентария, закрепленное в статье 19 Закона, не допускает расширительного толкования и отказа от дачи свидетельских показаний по гражданскому или уголовному делу об обстоятельствах, не связанных с осуществлением им депутатской деятельности, однако необходимых в интересах правосудия при выполнении требований статей 17 (часть 3) и 52 Конституции Российской Федерации.
На основании изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать положения части первой статьи 18 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" о необходимости получения согласия соответствующей палаты Федерального Собрания на привлечение депутата к уголовной или к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, и на его допрос в отношении действий по осуществлению депутатской деятельности, а также положение части второй статьи 20 названного Закона о внесении Генеральным прокурором Российской Федерации представления в соответствующую палату Федерального Собрания для получения такого согласия соответствующими Конституции Российской Федерации.
2. Признать названные в пункте 1 резолютивной части настоящего Постановления положения части первой статьи 18 и части второй статьи 20 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в отношении действий, не связанных с осуществлением депутатской деятельности, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 1), 19 (часть 1), 52 и 98. В случае возбуждения дела, связанного с уголовной или административной ответственностью, налагаемой в судебном порядке, в отношении действий, не связанных с осуществлением депутатской деятельности, по завершении дознания, предварительного следствия или производства по административным правонарушениям для передачи дела в суд необходимо согласие соответствующей палаты Федерального Собрания. Применение таких мер, как задержание, арест, обыск, личный досмотр, производится в соответствии с требованиями статьи 98 Конституции Российской Федерации.
3. Признать часть вторую статьи 18 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" соответствующей Конституции Российской Федерации. Законодателю надлежит разрешить вопрос о допустимости и порядке осуществления следственных действий в случае возбуждения уголовного дела с учетом пунктов 1 и 2 резолютивной части настоящего Постановления.
4. Признать статью 19 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" соответствующей Конституции Российской Федерации, но не допускающей расширительного толкования и отказа от дачи свидетельских показаний об обстоятельствах, не связанных с осуществлением депутатской деятельности, однако необходимых в интересах правосудия при выполнении требований статей 17 (часть 3) и 52 Конституции Российской Федерации.
5. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
6. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации", "Российской газете", иных официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации. Постановление должно быть также опубликовано в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 23 мая 1995 г. No. 6-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
СТАТЕЙ 2.1 И 16 ЗАКОНА РСФСР ОТ 18 ОКТЯБРЯ 1991 ГОДА
"О РЕАБИЛИТАЦИИ ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ"
(В РЕДАКЦИИ ОТ 3 СЕНТЯБРЯ 1993 ГОДА)
В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНКИ
З.В. АЛЕШНИКОВОЙ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Г.А. Гаджиева, судей А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева, с участием гражданки З.В. Алешниковой, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации, и представителя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации - Л.Н. Завадской; приглашенных в заседание представителей: от Комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации - А.Т. Копылова, от Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий - А.С. Новикова, от Прокуратуры Российской Федерации - Г.Ф. Весновской, от Министерства финансов Российской Федерации - В.А. Шалаева, руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьей 36, частями первой, второй и третьей статьи 74, частью первой статьи 96, статьями 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности статей 2.1 и 16 Закона РСФСР от 18 октября 1991 года "О реабилитации жертв политических репрессий" (в редакции от 3 сентября 1993 года).
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки З.В. Алешниковой на нарушение ее конституционных прав статьями 2.1 и 16 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий".
Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли конституционным правам и свободам граждан положения части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий".
Заслушав сообщение судьи - докладчика В.Г. Ярославцева, объяснения сторон, показания свидетеля, заключение эксперта, выступления приглашенных в судебное заседание, изучив представленные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
1. Заявительница - гражданка З.В. Алешникова, 1931 года рождения, проживала до 1942 года вместе с родителями в Сталинградской области. В 1942 году ее родители были повторно репрессированы в административном порядке как социально опасные лица, в связи с чем она вместе с семьей была насильственно выселена с места своего проживания.
В 1993 году родители З.В. Алешниковой были реабилитированы УВД Волгоградской области на основании пункта "в" статьи 3 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий", а она на основании абзаца 1 части первой статьи 2.1 того же Закона была признана пострадавшей от политических репрессий.
Полагая, что к ней политические репрессии применялись непосредственно, З.В. Алешникова обращалась в органы социального обеспечения, в Министерство юстиции Российской Федерации с просьбой признать ее необоснованно репрессированной и распространить на нее все компенсации, предусмотренные для этой категории лиц статьей 16 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" и статьей 110 Закона РСФСР "О государственных пенсиях в РСФСР". В просьбе ей было отказано на том основании, что к моменту окончания срока примененных к ее родителям репрессивных мер она не достигла 16-летнего возраста, с которого по действовавшему в то время законодательству мог применяться соответствующий вид политических репрессий. Ленинградский районный народный суд города Калининграда также отказал З.В. Алешниковой в приеме заявления о нарушении ее конституционных прав в связи с применением к ней положений статей 2.1 и 16 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий".
2. Заявительница обратилась в Конституционный Суд Российской Федерации с просьбой признать неконституционной всю статью 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий". Однако статья в целом не может быть предметом рассмотрения по данному делу, поскольку к заявительнице было применено лишь положение абзаца 1 части первой этой статьи о признании пострадавшими от политических репрессий детей, находившихся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении.
На основании статьи 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" жалоба в части, касающейся других положений статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий", не является допустимой и не может быть рассмотрена в данном деле.
Часть третья статьи 16 названного Закона, упоминаемая в жалобе, для данного дела не имеет самостоятельного значения, поскольку отсылает к нормам статьи 2.1 и охватывает все перечисленные в ней категории пострадавших от политических репрессий.
3. Целью Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий", как указано в его преамбуле, является реабилитация всех жертв политических репрессий, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального и морального ущерба.
Признание частью первой статьи 2.1 названного Закона детей, находившихся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении, не репрессированными, а пострадавшими от политических репрессий не отвечает этой цели, ограничивает для таких лиц возможность реабилитации, создает для них иной по сравнению с реабилитируемыми правовой статус, в частности уменьшает объем предусмотренных компенсаций.
Действовавшее в период применения репрессий законодательство формально не требовало вынесения решений о применении репрессий в отношении детей, не достигших 16-летнего возраста. Однако по существу эти дети репрессировались, фактически подвергаясь мерам принуждения. То обстоятельство, что к моменту необоснованного применения репрессий к родителям они не достигли возраста, позволявшего юридически привлечь их к ответственности, не имеет значения для оценки их правового положения и не может служить основанием для ограничения их прав и свобод в процессе реабилитации. Такие дети, насильственно или вынужденно помещенные в места заключения, ссылки, высылки, спецпоселений, т.е. в условия явного лишения прав и свобод, в силу статьи 1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" должны быть признаны репрессированными по политическим мотивам со всеми вытекающими отсюда последствиями.
4. Содержащиеся в части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" ограничения еще более усугубляются органами, на которые возложено его применение. Прокуратура Российской Федерации и Министерство внутренних дел Российской Федерации в своих инструктивных указаниях, исходя из законодательства, действовавшего в период применения репрессий, учитывают только факт наличия или отсутствия документального подтверждения решений о применении репрессий. При этом определяется, что не могут считаться репрессированными дети, не достигшие 16 лет или не поставленные на учет в местах режимного поселения родителей. Аналогичная норма содержится в статье 1 Положения о порядке предоставления льгот реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 3 мая 1994 г. No. 419.
Подобное истолкование нормы Закона фактически приводит к дискриминации жертв политических репрессий по возрасту, поскольку заведомо лишает определенную возрастную категорию лиц права на реабилитацию.
5. Таким образом, рассматриваемое положение абзаца 1 части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" по существу и по смыслу, придаваемому ему на практике, устанавливает необоснованные и несправедливые различия (в том числе связанные с возрастом) в отношении определенной категории граждан, признаваемых пострадавшими от политических репрессий, по сравнению с необоснованно репрессированными, хотя к ним применялись такие же меры репрессий по политическим мотивам.
Положение части первой статьи 2.1 названного Закона о том, что дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении, признаются лишь пострадавшими от политических репрессий, противоречит статье 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом и судом, а также статьям 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации, поскольку не охраняет в равной мере с правами лиц, признаваемых жертвами политических репрессий, права потерпевших от злоупотреблений властью, не обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию за причиненный ущерб.
Положение абзаца 1 части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" не может являться основанием для дискриминации по возрасту или иным признакам в отношении граждан, пострадавших от политических репрессий, а также для отказа им в судебной защите и признании их необоснованно репрессированными в порядке и по основаниям, предусмотренным статьями 1 и 7 названного Закона.
Это подтверждается и требованиями статьи 26 Международного пакта о гражданских и политических правах, установившей, что все люди равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона. В соответствии с Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 года, под термином "жертвы" также понимаются лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, еще не представляющего собой нарушения национальных уголовных законов, но являющегося нарушением международно признанных норм, касающихся прав человека.
На основании изложенного и руководствуясь частью первой статьи 71, статьями 72, 74, 75, частью второй статьи 86 и статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать положение абзаца 1 части первой статьи 2.1 Закона РСФСР от 18 октября 1991 года "О реабилитации жертв политических репрессий" (в редакции от 3 сентября 1993 года), относящее детей, находившихся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении, к пострадавшим от политических репрессий, а не к репрессированным, не соответствующим статье 19 (часть 1) и статье 52 Конституции Российской Федерации.
2. Согласно части второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дело гражданки З.В. Алешниковой, разрешенное на основании признанного неконституционным положения абзаца 1 части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий", подлежит пересмотру компетентным органом в установленном порядке.
3. Согласно части второй статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является основанием отмены в установленном порядке положений нормативных актов, основанных на признанном неконституционным положении абзаца 1 части первой статьи 2.1 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий", либо воспроизводящих его, или содержащих такие же положения. Положения этих нормативных актов не могут применяться судами, а также другими органами и должностными лицами.
4. Федеральному Собранию Российской Федерации надлежит внести изменения в Закон РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" с целью наиболее полного восстановления прав детей, о которых идет речь в части первой статьи 2.1 названного Закона, устранив противоречия и дискриминационные положения, не являвшиеся предметом рассмотрения по данному делу.
5. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального Конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно и действует непосредственно.
6. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации", "Российской газете", иных официальных изданиях государственной власти Российской Федерации, а также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

Постановление Конституционного Суда РФ от 24.10.2000 N 13-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 13 статьи 39 Закона Российской Федерации "Об образовании", статьи 1 Федерального закона "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию" и пункта 7 статьи 27 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" в связи с запросом Майнского районного суда Ульяновской области, а также жалобами граждан Е.Е. Насоновой и Н.П. Ярушиной"

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 24 октября 2000 г. N 13-П

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПОЛОЖЕНИЙ
ПУНКТА 13 СТАТЬИ 39 ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
"ОБ ОБРАЗОВАНИИ", СТАТЬИ 1 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА
"О СОХРАНЕНИИ СТАТУСА ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ И МОРАТОРИИ НА ИХ
ПРИВАТИЗАЦИЮ" И ПУНКТА 7 СТАТЬИ 27 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА
"О ВЫСШЕМ И ПОСЛЕВУЗОВСКОМ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ
ОБРАЗОВАНИИ" В СВЯЗИ С ЗАПРОСОМ МАЙНСКОГО РАЙОННОГО
СУДА УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТИ, А ТАКЖЕ ЖАЛОБАМИ
ГРАЖДАН Е.Е. НАСОНОВОЙ И Н.П. ЯРУШИНОЙ

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Г.А. Гаджиева, судей Н.С. Бондаря, Н.В. Витрука, А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой, Ю.Д. Рудкина, А.Я. Сливы, О.И. Тиунова, В.Г. Ярославцева,

с участием граждан Е.Е. Насоновой и Н.П. Ярушиной, обратившихся с жалобами в Конституционный Суд Российской Федерации, адвоката С.Е. Чистяковой - представителя гражданки Е.Е. Насоновой, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В.В. Лазарева и представителя Совета Федерации - А.В. Попова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, статьями 36, 74, 86, 96, 97, 99, 101 и 102 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений пункта 13 статьи 39 Закона Российской Федерации от 10 июля 1992 года "Об образовании" (в редакции от 16 ноября 1997 года), статьи 1 Федерального закона от 16 мая 1995 года "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию" (в редакции от 12 апреля 1999 года) и пункта 7 статьи 27 Федерального закона от 22 августа 1996 года "О высшем и послевузовском профессиональном образовании".

Поводом к рассмотрению дела явились запрос Майнского районного суда Ульяновской области, а также жалобы граждан Е.Е. Насоновой и Н.П. Ярушиной, в которых оспаривается конституционность указанных законоположений в части, касающейся запрета на приватизацию расположенных в сельской местности жилых помещений государственных и муниципальных образовательных учреждений, а также высших учебных заведений.

Заслушав сообщение судей - докладчиков Ю.Д. Рудкина и В.Г. Ярославцева, объяснения сторон и их представителей, заключение эксперта - кандидата юридических наук В.Н. Литовкина, выступления приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации - Б.А. Горохова, от Министерства образования Российской Федерации - З.П. Дащинской, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

установил:

1. Майнский районный суд Ульяновской области, в производстве которого находится дело по иску гражданки В.Г. Прохоровой к Вешкаймскому районному отделу народного образования и Комитету по управлению имуществом Вешкаймской районной администрации о признании необоснованным отказа в приватизации занимаемого истицей жилого помещения, состоящего на балансе районного отдела народного образования, в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность положения пункта 13 статьи 39 Закона Российской Федерации "Об образовании", согласно которому не подлежат приватизации закрепленные на праве оперативного управления за государственными и муниципальными образовательными учреждениями жилые помещения, расположенные в сельской местности.

Аналогичное нормативное положение содержится в оспариваемой гражданкой Е.Е. Насоновой статье 1 Федерального закона "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию", подлежащей применению в ее деле, находящемся в производстве Одинцовского городского суда Московской области, а также в оспариваемом гражданкой Н.П. Ярушиной пункте 7 статьи 27 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании", на основании которого Кетовский районный суд Курганской области оставил без удовлетворения ее иск к Курганской государственной сельскохозяйственной академии.

По мнению заявителей, оспариваемые положения нарушают конституционные права и свободы граждан, в том числе равенство всех перед законом и судом, право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, право на жилище, и противоречат статьям 2, 19 (части 1 и 2), 20 (часть 1), 27 (часть 1), 40, 46 (части 1 и 2) и 55 Конституции Российской Федерации.

Поскольку запрос Майнского районного суда Ульяновской области и жалобы граждан Е.Е. Насоновой и Н.П. Ярушиной касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", соединил дела по этим обращениям в одном производстве.

Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации в настоящем деле проверяет конституционность положений пункта 13 статьи 39 Закона Российской Федерации "Об образовании", статьи 1 Федерального закона "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию" и пункта 7 статьи 27 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" в части, не допускающей приватизацию закрепленных за государственными и муниципальными образовательными учреждениями и высшими учебными заведениями жилых помещений, находящихся в сельской местности.

2. Статья 19 Конституции Российской Федерации устанавливает, что все равны перед законом и судом; при этом государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. По смыслу статей 17, 18, 19 и 55 Конституции Российской Федерации, конституционный принцип равенства распространяется не только на непосредственно признаваемые Конституцией Российской Федерации права и свободы, но и на связанные с ними другие права, приобретаемые на основании федерального закона.

Согласно статье 11 Закона Российской Федерации от 4 июля 1991 года "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" каждый гражданин имеет право на приобретение в собственность бесплатно, в порядке приватизации, жилого помещения в домах государственного и муниципального жилищного фонда один раз. Как вытекает из преамбулы названного Закона, закрепление данного права предполагает создание равных правовых условий для осуществления гражданами выбора способа удовлетворения потребностей в жилье, в том числе на основе свободы выбора места жительства, а также на обеспечение гражданам возможности эффективно использовать свои средства для улучшения жилищных условий, свободно владеть, пользоваться и распоряжаться жильем, выступать с ним на рынке недвижимости.

Право на приватизацию жилых помещений, таким образом, установлено законодателем в конституционно значимых целях, поскольку оно связано с реализацией прав граждан на жилище, свободу передвижения, а также права собственности (статьи 27, 35 и 40 Конституции Российской Федерации). Оспариваемые же положения, вводя запрет на приватизацию расположенных в сельской местности жилых помещений, закрепленных за государственными и муниципальными образовательными учреждениями и высшими учебными заведениями, напротив, не способствуют достижению этих целей.

Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 3 ноября 1998 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", государство, закрепляя в законе право на приватизацию, обязано обеспечить возможность его реализации гражданами, гарантируя при передаче имущества в собственность соблюдение принципов и норм, предусмотренных Конституцией Российской Федерации.

Установление запрета на приватизацию расположенных в сельской местности жилых помещений государственных и муниципальных образовательных учреждений и высших учебных заведений фактически свидетельствует об отступлении от провозглашенного статьей 19 Конституции Российской Федерации принципа равенства и о дискриминации определенной категории граждан в зависимости от места жительства и рода занятий. Такой запрет не может не препятствовать осуществлению ими права свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства (статья 27, часть 1, Конституции Российской Федерации), получать в порядке приватизации наравне с другими гражданами жилье из государственного и муниципального жилищного фонда в собственность, а следовательно, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (статья 35, часть 2, Конституции Российской Федерации), а также возможности требовать от органов государственной власти и органов местного самоуправления обеспечения одинаковых правовых предпосылок для осуществления права на жилище (статья 40, часть 2, Конституции Российской Федерации).

3. Согласно статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, т.е. вводимые законодателем ограничения должны обеспечивать достижение указанных целей и не быть чрезмерными.

Вводя запрет на приватизацию находящихся в сельской местности жилых помещений государственных и муниципальных образовательных учреждений и высших учебных заведений, законодатель обосновывал его необходимостью сохранения системы государственного образования и закрепления государственных гарантий конституционного права на образование, с тем чтобы в условиях дефицита финансовых средств, выделяемых на социальные нужды, в том числе на строительство жилья, обеспечить возможность привлечения граждан, занятых в сфере образования, к работе в сельской местности.

Однако этот запрет не способствует выполнению поставленных законодателем задач: жилые помещения, заселенные до вступления в силу оспариваемых положений, не подлежат освобождению гражданами - работниками сферы образования, не состоящими более в трудовых отношениях с образовательным учреждением, без предоставления им иного жилого помещения; их правовой режим не может быть изменен путем перевода в иной статус (например, статус служебных помещений). Следовательно, избранные законодателем исходя из указанных целей правовые средства, ограничивая проживающих в сельской местности граждан - работников сферы образования в праве на приватизацию по признаку места жительства и рода деятельности, не могут способствовать выполнению государством обязанности по обеспечению права на образование и по созданию условий для его реализации и потому являются чрезмерными и, таким образом, недопустимыми.

4. В соответствии со статьей 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.

Запрет на приватизацию расположенных в сельской местности жилых помещений государственных и муниципальных образовательных учреждений и высших учебных заведений был введен законодателем после вступления в силу Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", в соответствии с которым граждане - работники сферы образования, проживавшие в сельской местности, наравне со всеми другими гражданами имели право на приватизацию занимаемого ими государственного и муниципального жилья, могли им воспользоваться и во многих случаях воспользовались. Те же, кто не реализовал это право, в силу оспариваемых положений были неосновательно лишены его, без предоставления какой-либо иной возможности определенного выбора наравне с другими гражданами способа удовлетворения потребности в жилище, что противоречит статье 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации.

Кроме того, первоначально Федеральный закон "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию" ввел указанный мораторий сроком на три года. В 1999 году мораторий был продлен без указания срока его действия, что противоречит правовому смыслу данного института (как он определен, в частности, в статье 202 Гражданского кодекса Российской Федерации). Замена трехлетнего моратория на не ограниченный сроком запрет для граждан, работающих в сфере образования и проживающих в сельской местности, является таким умалением их права на приватизацию занимаемых жилых помещений, которое, по существу, означает его полную отмену, что противоречит требованиям статьи 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации.

5. Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Постановлении от 3 ноября 1998 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", ограничение прав и свобод человека и гражданина путем определения круга объектов, не подлежащих приватизации, допустимо только в том случае, если обстоятельства, фактически обусловливающие особенности правового режима жилья, прежде всего его целевое назначение (как это, в частности, имеет место применительно к служебным жилым помещениям или жилым помещениям в военных городках), исключают возможность передачи жилого помещения в частную собственность.

Что касается жилых помещений из государственного и муниципального жилищного фонда, закрепленных за государственными и муниципальными образовательными учреждениями и высшими учебными заведениями, распространение на них особого правового режима не может быть поставлено в зависимость исключительно от того, где они расположены - в городских, сельских поселениях или на других территориях.

Исходя из конституционного принципа равной защиты прав граждан особый правовой режим жилого помещения предполагает определение законодателем не только специального целевого назначения жилого помещения, но и других критериев допустимости введения такого режима. В частности, его нельзя распространять на уже занятые жилые помещения, а необходимость его введения должна быть обусловлена особенностями служебных обязанностей работников, для проживания которых предназначено жилое помещение. В отсутствие законодательно установленных критериев запрет на приватизацию жилья приводит к произвольному ограничению прав соответствующей категории граждан. Такое ограничение не служит необходимым и соразмерным средством защиты конституционно признаваемых публичных интересов, а также прав и законных интересов других лиц.

Решение вопросов, связанных с распространением определенного правового режима на то или иное жилое помещение, не может быть оставлено на усмотрение правоприменителя, поскольку при этом не исключается противоречивая правоприменительная практика, а следовательно, нарушение равенства граждан перед законом и судом. Но и в случае отнесения законодателем - в соответствии с названными критериями - тех или иных жилых помещений к имеющим особый правовой режим и потому не подлежащим приватизации должна быть обеспечена возможность судебного обжалования распространения такого режима на конкретное жилое помещение. Как указывается в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 декабря 1999 года по запросу Юрьев - Польского районного суда Владимирской области, суды, не ограничиваясь лишь формальным подтверждением целевого назначения жилого помещения, должны проверять факты, обосновывающие в каждом случае распространение на него особого правового режима, исходя из практики и перспектив целевого использования данного помещения, включения его в соответствующую производственную и социальную инфраструктуру и т.п. Без исследования таких обстоятельств не может быть обеспечена реальная, гарантируемая статьей 46 Конституции Российской Федерации судебная защита прав граждан, в том числе права на приватизацию жилого помещения.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79, 100 и 104 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2) и 55 (части 2 и 3), положения пункта 13 статьи 39 Закона Российской Федерации "Об образовании", статьи 1 Федерального закона "О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию" и пункта 7 статьи 27 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" в части, содержащей запрет на приватизацию расположенных в сельской местности жилых помещений, которые закреплены за государственными и муниципальными образовательными учреждениями, а также высшими учебными заведениями.

2. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.

3. В соответствии с частью второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дела граждан В.Г. Прохоровой, Е.Е. Насоновой и Н.П. Ярушиной должны быть разрешены в установленном порядке с учетом того, что положения, признанные настоящим Постановлением не соответствующими Конституции Российской Федерации, применению не подлежат.

4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Российской газете". Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

Определение Конституционного Суда РФ от 27.06.2005 N 231-О "По жалобе гражданина Галеева Конспая Амамбаевича на нарушение его конституционных прав положением подпункта 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации"

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 27 июня 2005 г. N 231-О

ПО ЖАЛОБЕ ГРАЖДАНИНА ГАЛЕЕВА КОНСПАЯ АМАМБАЕВИЧА
НА НАРУШЕНИЕ ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПОЛОЖЕНИЕМ
ПОДПУНКТА 1 ПУНКТА 1 СТАТЬИ 28 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА
"О ТРУДОВЫХ ПЕНСИЯХ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего С.М. Казанцева, судей Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, В.Д. Зорькина, М.И. Клеандрова, Н.В. Мельникова, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой,

заслушав в заседании палаты заключение судьи-докладчика Л.М. Жарковой,

установил:

1. В жалобе гражданина К.А. Галеева оспаривается конституционность положения подпункта 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона от 17 декабря 2001 года "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", предусматривающего назначение трудовой пенсии по старости матерям инвалидов с детства, воспитавшим их до восьмилетнего возраста, при наличии страхового стажа не менее 15 лет, досрочно (по достижении возраста 50 лет).

Как следует из жалобы и приложенных к ней материалов, К.А. Галеев по достижении 55-летнего возраста обратился в управление Пенсионного фонда Российской Федерации Верхнеуральского района Челябинской области с заявлением о досрочном назначении ему трудовой пенсии по старости (на пять лет ранее пенсионного возраста для мужчин) в связи с тем, что он один воспитывал сына - инвалида с детства до достижения им восьми лет. Решением от 22 ноября 2002 года в удовлетворении данного обращения К.А. Галееву было отказано со ссылкой на подпункт 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", не предусматривающий право на досрочное назначение пенсии для отцов инвалидов с детства. Данное решение К.А. Галеев обжаловал в Верхнеуральский районный суд Челябинской области, который решением от 23 декабря 2002 года его требования оставил без удовлетворения.

По мнению заявителя, оспариваемое законоположение в нарушение принципа равенства, закрепленного в статье 19 Конституции Российской Федерации, ущемляет права отцов инвалидов с детства, воспитывавших их без матерей, на пенсионное обеспечение.

Жалоба гражданина К.А. Галеева 5 февраля 2004 года в пленарном заседании Конституционного Суда Российской Федерации была принята к рассмотрению.

2. Согласно Конституции Российской Федерации в Российской Федерации обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты (статья 7, часть 2); материнство и детство, семья находятся под зашитой государства; забота о детях, их воспитании - равное право и обязанность родителей (статья 38, части 1 и 2).

В целях реализации указанных конституционных норм действующим трудовым и пенсионным законодательством предусмотрены определенные гарантии и льготы для работников, имеющих детей, в том числе детей - инвалидов с детства, что согласуется с принципом приоритета интересов и благосостояния детей во всех сферах жизни государства, вытекающим из Конвенции о правах ребенка (принята Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 года), а также с положениями Конвенции МОТ 1981 года N 156 "О равном обращении и равных возможностях для трудящихся мужчин и женщин: трудящиеся с семейными обязанностями" (ратифицирована Российской Федерацией 13 февраля 1998 года), предусматривающими, что в области условий занятости и социального обеспечения национальное законодательство должно принимать во внимание потребности "работников, имеющих обязанности в отношении членов их семей, которые действительно нуждаются в уходе", с тем чтобы "эти работники, выполняющие или желающие выполнять оплачиваемую работу, могли осуществлять свое право на это, не подвергаясь дискриминации и, насколько это возможно, гармонично сочетая профессиональные и семейные обязанности" (пункт 2 статьи 1, пункт 1 статьи 3, статьи 4 и 9).

При установлении конкретных мер социальной защиты работников с семейными обязанностями возможность их использования предоставляется федеральным законодателем, как правило, обоим родителям. Так, Федеральный закон от 17 декабря 2001 года "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" предусматривает зачет в страховой стаж, учитываемый при определении права на трудовую пенсию, периода ухода одного из родителей (т.е. матери или отца) за каждым ребенком до достижения им возраста полутора лет, но не более трех лет в общей сложности (подпункт 3 пункта 1 статьи 11); статьей 13 Федерального закона от 19 мая 1995 года "О государственных пособиях гражданам, имеющим детей" право на ежемесячное пособие на период отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет предоставлено матери либо отцу, фактически осуществляющим уход за ребенком, подлежащим государственному социальному страхованию; части вторая и пятая статьи 256 Трудового кодекса Российской Федерации устанавливают, что отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет может быть использован как матерью, так и отцом ребенка; при этом данный период засчитывается в их общий и непрерывный трудовой стаж, а также в стаж работы по специальности; право на дополнительные выходные дни для ухода за детьми-инвалидами и инвалидами с детства до достижения ими 18 лет предоставляется одному из родителей (часть первая статьи 262) и др.

3. Пенсионное обеспечение является важнейшим элементом социального обеспечения граждан. Государственные пенсии в соответствии со статьей 39 (часть 2) Конституции Российской Федерации устанавливаются законом.

Определяя в законе правовые основания назначения пенсий, их размеры, порядок исчисления и выплаты, законодатель вправе устанавливать как общие условия назначения пенсий, так и особенности приобретения права на пенсию, включая предоставление для некоторых категорий граждан льготных условий назначения трудовой пенсии в зависимости от ряда объективно значимых обстоятельств. Такая дифференциация, как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 3 июня 2004 года N 11-П по делу о проверке конституционности положений подпунктов 10, 11 и 12 пункта 1 статьи 28, пунктов 1 и 2 статьи 31 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которых различия в условиях приобретения права на пенсию допустимы, если они объективно оправданы, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им; в сфере пенсионного обеспечения соблюдение принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает помимо прочего запрет вводить такие различия в пенсионных правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях). Критерии (признаки), лежащие в основе установления специальных норм пенсионного обеспечения, должны определяться исходя из преследуемой при этом цели дифференциации в правовом регулировании, т.е. сами критерии и правовые последствия дифференциации должны быть сущностно взаимообусловлены.

Оспариваемое положение статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", устанавливающее право женщин на досрочное назначение трудовой пенсии по старости независимо от их семейного положения, непосредственного воспитания детей (в домашней обстановке или в специальных интернатах), представляет собой гарантию особой социальной защиты (льготу) одного из родителей - матери, выполнявшей социально значимую функцию воспитания ребенка - инвалида с детства, сопряженную с повышенными психологическими и эмоциональными нагрузками, физическими и материальными затратами.

Данная норма не предусматривает право на досрочную пенсию для отцов инвалидов с детства, причем даже в случаях воспитания ребенка без матери. Между тем, поскольку право на досрочное назначение пенсии в рассматриваемом случае (в отличие от такого же права для многодетных матерей) не обусловлено фактом рождения ребенка, обстоятельство осуществления воспитательной функции отцом в отсутствие матери (в связи со смертью, лишением родительских прав и в других ситуациях отсутствия материнского попечения) может служить лишь основанием для дифференциации условий назначения такой пенсии (по страховому стажу и возрасту), как это установлено, например, в подпунктах 3 - 6, 8 и 13 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", но не для лишения отцов права на нее (по сути, только по признаку половой принадлежности).

Такое регулирование - в силу правовых позиций, изложенных Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 3 июня 2004 года N 11-П по делу о проверке конституционности положений подпунктов 10, 11 и 12 пункта 1 статьи 28, пунктов 1 и 2 статьи 31 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", которые применимы и при оценке нормы подпункта 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", исключающей возможность досрочного назначения трудовой пенсии по старости отцам без разумного тому оправдания, - приводит в нарушение требований статей 19, 38 (части 1 и 2) и 39 (часть 1) Конституции Российской Федерации к несоразмерному ограничению конституционного права отцов детей - инвалидов с детства, воспитавших их без матерей, на пенсионное обеспечение, с точки зрения справедливой и равной социальной защиты обоих родителей (назначения пенсии на льготных условиях).

4. По смыслу статьи 125 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации и конкретизирующих ее положений пункта 3 части первой статьи 3, статей 6 и 36, пункта 3 части первой статьи 43, частей второй и третьей статьи 79, пункта 2 части первой и частей второй и четвертой статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации, придя к выводу о том, что в обращении оспариваются такие же нормативные положения, какие ранее были признаны им не соответствующими Конституции Российской Федерации, своим решением в форме определения подтверждает, что эти положения также являются не соответствующими Конституции Российской Федерации.

Оспариваемое в жалобе гражданина К.А. Галеева законоположение, поскольку оно является по сути аналогичным нормативным положениям, признанным Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации в Постановлении от 3 июня 2004 года N 11-П, сохраняющем свою силу, также не соответствует Конституции Российской Федерации и потому не может применяться судами, другими органами и должностными лицами.

Во исполнение настоящего Определения федеральному законодателю надлежит привести подпункт 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" в соответствие с Конституцией Российской Федерации, как того требует статья 80 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". Впредь до внесения соответствующих дополнений в действующее законодательство правоприменители вправе принимать решения о досрочном назначении трудовой пенсии по старости отцам инвалидов с детства, воспитавшим их без матерей (в том числе при пересмотре дела К.А. Галеева), исходя из требований к страховому стажу и возрасту, установленных для мужчин в статье 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" и превышающих соответствующие требования для женщин на пять лет.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 6, пунктом 3 части первой статьи 43, статьей 79, пунктом 1 части первой статьи 80 и статьей 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Положение подпункта 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", устанавливающее для матерей инвалидов с детства условия назначения трудовой пенсии по старости ранее достижения пенсионного возраста, в той мере, в какой оно исключает возможность досрочного назначения трудовой пенсии по старости отцам инвалидов с детства, воспитавшим их до достижения восьмилетнего возраста без матерей, как по существу аналогичное положениям, признанным Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 3 июня 2004 года N 11-П не соответствующими Конституции Российской Федерации, подлежит отмене (изменению) в установленном порядке и не может применяться судами и другими органами и должностными лицами.

Впредь до внесения соответствующих дополнений в действующее законодательство решения уполномоченных органов о назначении трудовой пенсии по старости отцам инвалидов с детства должны приниматься в соответствии с настоящим Определением.

2. Признать жалобу гражданина К.А. Галеева не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного в ней вопроса не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде Постановления.

3. В соответствии со статьей 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дело гражданина Галеева Конспая Амамбаевича подлежит пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий.

4. Настоящее Определение окончательно, не подлежит обжалованию и действует непосредственно.

5. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Российской газете", "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации